Потом Люк недовольно признал, что дурно так думать о девушке, которая ему приходится сводной сестрой. Хотя он потребовал от нее доказательств, в родстве нет сомнений. Это правда. Самая плохая, самая обидная.

Он уселся с кружкой в деревянное кресло, не зная, что именно в нем сидела Кейт при своем первом визите в тот фатальный вечер. Рассеянно оглядел фешенебельную кухню, похожую на глянцевую картинку с изображением сельского дома. В сумерках виднеется великолепное разнообразие кружек, итальянского фаянса, технических приспособлений и всевозможной утвари для готовки. Поразительно, что все это лишь видимость. На протяжении всей его жизни никто никогда здесь особенно не готовит, разве что Айрин печенье печет или варит овощной суп. Мама всячески этого избегает, только иногда, как вчера вечером, сует в микроволновку замороженное блюдо. Вершина ее кулинарных достижений — готовые мясные деликатесы, салаты, сыр и бисквиты.

Он впервые познакомился с ежедневным традиционным мясом с овощами, искусно прожаренным, тушеным или рубленым, только в школе-интернате. Помнится потрясение при виде впервые поданной тарелки. Горы овощей, хрящеватое мясо, сероватое картофельное пюре с густой подливкой… До сих пор помнится вкус и запах. Щедрые порции старомодных пудингов, хлеб с маслом, варенье, мадера!.. Он никогда не видел ничего подобного и удивлялся, как все это можно съесть.

Люк выбрался из тесного кресла, пошел с кружкой к раковине, сполоснул ее и поставил вверх дном на сушилку. Выключил горелку, шагнул к двери в коридор и тут услышал голоса.

Мама еще не спит? Или Кейт спустилась посмотреть телевизор? Он вышел в коридор, голоса сразу смолкли, свет ни из-под одной двери не пробивается. Тем не менее он заглянул в «зрительный зал», в кабинет. Нигде никого. Компьютер выключен. Клавиатура тщательно накрыта пластиковым чехлом. Бумаги аккуратно сложены в стопку, письменные принадлежности в полном порядке. Мама не терпит хаоса. Значит, голоса ему просто послышались?

Люк нерешительно вернулся на кухню, постоял в темноте, послушал, навострив уши. И снова услышал далекое бормотание, не в доме, а в саду.

Волосы на затылке встали дыбом. Слов не разобрать, не поймешь даже, голос мужской или женский, только беглое непрерывное шушуканье. Он подошел к окну, за ним темно в безлунную ночь. Хоть бы что-нибудь разглядеть! Внезапно его объял глупый суеверный страх при воспоминании о старой легенде про юношу-роялиста, влюбленного в пуританку. С грабителями можно справиться, а с призраками прошлого… Люк взял себя в руки.

Пусть Айрин Флак верит всяким бредням, это не для него.

Он щелкнул ближайшим выключателем. Свет залил кухню, ударил в окно, отбросив яркие полосы на черный газон. Сад мигом преобразился, непроницаемая тьма превратилась в залитую светом театральную декорацию, где кусты сияли призрачным серебром, а на фантастическом фоне высились стволы деревьев. Только нет никого из плоти и крови. Актеры покинули сцену. Через секунду Люк выключил свет.

Тьма нахлынула слишком резко. Может быть, взять фонарик, выйти, осмотреться? Но в саду можно спрятаться где угодно, если даже там кто-то есть, то его не найти. С другой стороны, злоумышленник его легко обнаружит, пока он будет шарашиться с фонариком, как папа…

Люк глухо застонал — реальность больно стукнула в солнечное сплетение. Поднялась тошнота. На секунду показалось, что его сейчас вырвет. Уже вроде бы было понятно, что для него означает смерть отца, но он только теперь полностью осознал ее непоправимость.

Он снова потащился наверх, бросился, не раздевшись, в постель, охваченный горем, совсем позабыв про сигнализацию, которая осталась бесполезным безмолвным свидетелем у подножия лестницы, точно так же, как в ночь убийства.

Несмотря на улучшение погоды, расследование обещало погрязнуть в болоте уныния, которое обступило полицию после первых поспешных допросов и сбора вещественных доказательств. Криминалисты неторопливо, как и предупреждали, исследовали инструменты, изъятые в мастерской Сойера. Пока не обнаружено никаких следов крови, частиц кожи, прочих подозрительных посторонних субстанций. Нет абсолютно никаких признаков, что инструменты использовали для других целей, кроме ремонта автомобилей. Маркби уже был уверен, что они облаивают не то дерево.

Взаимоотношения в Тюдор-Лодж оставались напряженными. К четвергу все открыто искали выход из сложившегося положения. За завтраком мать и сын объявили, что их весь день не будет.

— Я в Лондон еду, — сообщила Карла. — Надо продолжить обсуждение новой программы.

— Нельзя обождать? — недовольно спросил Люк. — Всем известно, что у нас тут происходит.

— Конечно, известно, милый. Только мир телевидения не станет стоять на месте из-за чьих-то личных проблем. Я должна ехать. Получила три факса на одну и ту же тему. Лучше самой разобраться на месте.

Люк отодвинул в сторону тарелку с подгоревшим тостом.

— А я думал съездить сегодня в Кембридж, поговорить с профессором. То есть он, как и твои телевизионщики, знает о случившемся, но надо кое-что уладить. Хотя, если ты тоже уедешь…

Он покосился на Кейт, которая спокойно сказала:

— За меня не волнуйтесь. Все будет в порядке. Оба можете ехать.

Нельзя было не заметить, какое облегчение испытали мать с сыном.

Фактически Кейт нисколько не возражала остаться одна в доме, если не считать миссис Флак. Есть возможность без опаски позвонить Фредди Грину.

— Я связался с регистратурой наследственных дел и предъявил caveat, [16]— доложил солиситор.

— Что? — переспросила Кейт и, услышав шорох за дверью, поспешно добавила: — Обожди! — Через минуту она продолжила: — Ничего, говори. Старая крыса поденщица прошла наверх. Дверь закрыта, я просто проверила.

— В принципе это значит, что мы заявляем о нашей заинтересованности в завещании, поэтому дело нельзя продолжать и утверждать документ, не сообщая нам о дальнейших шагах.

— Люк заговорил о доказательстве родства. Я сказала, что готова к анализу ДНК.

— До этого не дойдет. По-моему, отец, заботясь о тебе в детстве, вполне доказал, что считал тебя дочерью. Вдова, пригласив тебя в дом, косвенно подтвердила твой статус. Главное, что Пенхоллоу до самой смерти выплачивал содержание, поэтому ты вправе требовать дальнейших выплат. — Мистер Грин помолчал, потом спросил без прежней уверенности: — Легавые что делают?

— Бог знает. Нагрянули в гараж неподалеку к одному бедняге, все вверх дном перевернули.

— Хорошо, пускай занимаются делом. Ясно, у них на тебя нет ничего. Хотя ради предосторожности я все-таки должен неофициально переговорить с сэром Монтегю Лингом.

— Спасибо за помощь! — резко бросила Кейт и грохнула трубкой.

Телефон сразу вновь зазвонил.

— Не падай духом, — потребовал Фредди Грин. — Все будет хорошо. Только надо каждую возможность учесть.

— Спасибо, — пробормотала она. — Извини, сорвалась, уже сил больше нет.

— Все будет хорошо, — повторил он. — Обязательно, уверяю тебя.

После этой беседы и вежливого отказа миссис Флак от предложенной помощи Кейт направилась в центр города. Возможно, только кажется, будто люди на нее глазеют. Городок маленький, убийство здесь крупная новость. В итоге она сбежала в безопасный Тюдор-Лодж.

— Ланч подавать? — встретила ее миссис Флак вопросом, плотно стоя в дверях в своем комбинезоне.

— Я в городе перекусила, — соврала Кейт.

— Тогда ладно, — кивнула поденщица. — Домой пойду. В последние выходные работала, запустила собственное хозяйство. Ничего, одна справитесь?

— Конечно.

Кейт проследила за уходившей женщиной, потом пошла на кухню, сделала бутерброд с сыром, налила чашку кофе, направилась к телевизору и только уселась, как в дверь позвонили.

Она выглянула в окно, прежде чем открывать. На ступеньках стоял мужчина, неузнаваемый на крытом крыльце. Может быть, журналист. Кейт накинула цепочку, приоткрыла щелку, прошипела: