И в конце концов Лена сказала Гришке, что больше не желает знать ни его, ни его зловредного кота. При этом Лена очень выразительно окинула взглядом всех остальных, чтобы и они на свой счет не заблуждались. Хлопнула дверью и ушла, так и не воспользовавшись пудрой. Будто бы ей нарочно подложили кактус в кресло.

Прошло несколько дней. Гришка пытался вернуть окружающему миру прежние очертания, но у него ничего не получалось. Он звонил Лене — она бросала трубку. Он стоял у нее под окном — она не выходила. Потом Лена вдруг позвонила сама и заявила, что готова снова стать Гришкиной девушкой, если он принесет к ее ногам шкуру своего гадкого кота.

Она ведь не знает, что это Марсик вырвал кактус из горшка? — удивился Костик.

— Может, догадалась? — предположил Гришка.

Скажешь! Где ты еще видел котов, способных к прополке?

К тому же Марсик не знал, что она сядет в это кресло. Он ни в чем не виноват!

— Да она просто глупая какая-то! — вдруг сказал Гришка. — Еще закрасить его хотела. Помнишь? Все кошки ее любят! Прям уж!

— Слушай, а может, мама была права. Может, она считает, будто это она тебя завела, а не ты ее?

— Ну, ты скажешь!

Но Гришка внезапно утешился. И решил, что девушек пока заводить не стоит. Вот завели Марсика — и хватит.

Пулька

За три дня до отъезда на дачу мама с папой отправились в зоомагазин покупать для Марсика перевозку.

«Кошки не любят ездить. Они не сидят на сиденьях автомобилей и не смотрят в окно, как собаки. Они кричат и пытаются убежать. А еще из них сильно летит шерсть, — сказала мама. — Перевозки придуманы специально для того, чтобы кошки меньше пугались, а хозяевам в дороге было бы легче терпеть ужасное кошачье поведение».

Зоомагазин, в который приехали мама с папой, был очень хороший, и там продавалось много всякой всячины: птички, рыбки, хомячки, бурундучки, ящерицы, разный корм, клетки, тазики, коврики, игрушечные косточки и игрушечные мышки, комбинезоны, бальные платья и парадные костюмчики для собак, замысловатые расчески для длинношерстных животных и звериная косметика. Сумки и клетки-перевозки занимали целую полку. Их было видов семь или восемь. Может, даже десять. Поэтому мама с папой растерялись.

— Вы не посоветуете, что нам купить? — немного смущаясь, обратился к продавцу папа. — Какую перевозку для кота?

— Да хоть эту! Не перевозка — мечта! — сказал продавец и достал с полки клетку величиной с небольшой дом. У клетки были цветные застежки, резные ставенки и ажурные решеточки на окнах и пять открывающихся дверок.

— И сколько стоит эта мечта? — осторожно поинтересовалась мама.

Продавец назвал цену. Мама тихонько ахнула. «Если мы купим именно эту мечту, — шепнула она папе, — то долгое время не сможем мечтать ни о чем другом».

— А еще что-нибудь вы можете предложить? — снова вежливо спросил продавца папа.

— Да у нас все хорошее, — увильнул продавец от прямого ответа. — У вас кто? Кот? Вот и представьте себя на его месте. В какой перевозке вы бы хотели ехать? Какая кажется вам уютной, ту и покупайте!

— Я бы чувствовала себя уютно вот в этой симпатичной маленькой сумочке, — тут же сказала мама, указывая на самую простенькую и дешевую перевозку.

— Ты рассуждаешь, как кошка, которая по размерам намного меньше Марсика, — возразил папа. — Марсик не сможет здесь даже лечь. Лично я с удовольствием путешествовал бы вот здесь. — И папа ласково погладил изящный домик, похожий на тот, что уже показывал продавец, но немного меньших размеров, с одноцветными застежками и всего с тремя дверцами.

— Ты же все равно пока остаешься дома? — мама поторопилась напомнить папе, что отпуск у него еще не начался и везти Марсика на дачу придется ей. — К тому же, скажи, зачем коту в дороге этот узкий балкончик, подвешенный под окном? Предположим, ты — крупный кот. Разве ты сможешь воспользоваться балконом по назначению? Я вообще не понимаю, зачем он здесь.

— Ну, это для красоты. Чтобы хозяева радовались внешнему виду кошачьего дома.

— Меня этот балкончик совсем не радует, — насупилась мама. — Он меня огорчает. Потому что за него придется дополнительно платить. А Марсику, который будет сидеть внутри, все равно, есть снаружи какой-то бессмысленный балкон или нет.

— Ну, ладно, — вздохнул папа, расставаясь с мечтой о путешествии в доме с балкончиком. — Давай купим вот эту перевозку. Она не очень большая, но и не маленькая. Здесь Марсик сможет лечь, и вентиляция хорошая.

Марсику перевозка очень понравилась. Он ведь не знал, что ему придется в ней куда-то ехать. Поэтому он тут же влез в новый домик и стал хитро оттуда на всех посматривать. А мама с папой радовались, что сделали правильный выбор. Но в день отъезда все изменилось. Не было времени ждать, пока Марсик решит навестить передвижной домик по собственной инициативе: пришлось его туда запихнуть. Когда решетчатую дверцу закрыли, Марсик стал жалобно мяукать и царапать решетку лапой.

«Марсик, надо потерпеть, — стала успокаивать его мама. — Вот приедем в Покров, там будет травка и свежий воздух. Все неприятности окупятся. Поверь!» Марсик слышал, как мама долго говорила: «Мяу-мяу-мяу. Мяу-мяу-мяу, мяу-мяу-мяу, мяу-мяу-мя». Но почему его надо было запирать, не понимал. Мама вздохнула, Костик тоже вздохнул, взял клетку с плененным котом и понес на улицу. Тут Марсик испугался еще больше: он ведь никогда не выходил из квартиры. А уж когда сели в машину, от страха, от запаха бензина, от звуков двигателя, от дрожания и дребезжания своего домика и оттого, что все происходит против его воли, Марсик начал кричать в полный голос. Коллективное сострадательное «Мяу-мяу!» его совершенно не успокаивало. Он высунул язык, тяжело дышал и капал слюной.

Мама надеялась, что в пути Марсика укачает и он заснет. Через некоторое время он действительно тяжело задремал, но на каждом светофоре просыпался и жалобно мяукал. Так что сидевшие в машине всю дорогу приговаривали: «Ничего-ничего! Ничего-ничего! Скоро доедем! Скоро доедем!»

Когда же путешествие, наконец, закончилось, несчастный Марсик, обретя свободу, тут же залез под дачный диван и спрятался в самом дальнем и темном углу.

— Ладно, не будем к нему приставать. Пусть посидит в укромном местечке. Выйдет, когда успокоится, — сказала мама. Все бегали из дома на улицу и обратно, таскали вещи и развешивали сушиться отсыревшие за зиму одеяла. Потом Гришка с Костиком вышли в сад, сгребли в кучу сухие прошлогодние листья и разожгли костер. И хотя он целиком состоял из мусора, Гришка умудрился поджарить на нем неизвестно откуда взявшуюся сосиску.

— Ты уже почти дядя, с усами, — сердито говорила мама. — А не можешь удержаться, чтобы не стащить со стола кусок. Ну почему нельзя дождаться вечера, собраться у костра и нормально отпраздновать приезд!

Гришка не испытывал ни малейших угрызений совести.

— Мам, а мне можно сосиску? Умираю, как есть хочется. — Костик чувствовал, как перечеркивает и без того сомнительный эффект маминой воспитательной беседы, но ничего не мог с собой поделать.

Мама пожала плечами, буркнула что-то про бородатых младенцев, а потом выдала полбуханки черного хлеба и пять сосисок — три Костику и две Гришке. Ведь одну сосиску он уже съел!

— И запируем на просторе! — пел густым баритоном Гришка, поворачиваясь к огню то одним, то другим боком и размахивая палкой, на которой была нанизана обгоревшая горбушка. Костику тоже было весело. Вот оно, долгожданное лето! Началось!

— Сынок, загляни-ка под диван, — попросила мама Костика, когда все вернулись в дом. — По-моему, Марсику пора вылезать. Костик постарался что-нибудь разглядеть в темной глубине. Это было непросто, и ему показалось, что никакого Марсика там нет.

— А где же тогда Марсик? — испуганно спросила мама. — Кто-нибудь видел Марсика?