— Не заводится, понимаешь. Пригнал — все было в порядке. Час целый завожу — не заводится.

Голубой «Жигули» покосился белесыми фарами на незнакомого мужчину в потрепанном демисезонном пальто и в шляпе — новый мучитель явился. В салоне остро пахло кожей. Упруго и нехотя проминались сиденья. Ручки управления, датчики, нули на спидометре — все это смотрелось нетронутым и свежим. Шкляр провел ладонью по тихо струившейся голубой двери.

— Раньше парафином покрывали, — неопределенно произнес он.

— Раньше, раньше, — подхватил Сагателов. — Раньше он заводился, а теперь не заводится. Аккумулятор, наверно, уже сел.

— Куда он денется? Никуда ему от нас не деться, Сагателов. — Шкляр включил зажигание.

Заворчал стартер. Никакого результата — двигатель не схватывал.

— Может, со сцеплением что? — проговорил Сагателов.

— Когда ты свою химию в аптеке взвешиваешь, кто тебе советует? Помолчи, сам разберусь.

— А я и не думал, что ты придешь, — еще кое-кого позвал на помощь. Своего клиента. Большой специалист.

Несколько минут Шкляр молча возился с двигателем и лишь сопел, не скрывая обиды.

— Хорошо работать в аптеке, — не выдержал он.

— В таксопарке тоже неплохо, — подхватил Сагателов. — Неизвестно, где и лучше.

— В аптеке лучше.

Сагателов не стал спорить. Он наблюдал, как Шкляр выкручивает из сизого туловища двигателя свечи. Просматривает их внимательно, продувает, смешно складывая губы.

— Интересно, откуда ты такие деньги набрал? На машину, — не унимался Шкляр.

— Твое дело! Дом продал в деревне.

— А дом откуда?

— Жены дом… Слушай, ты «обэхээс», да? Я тебя для чего позвал?

— Ладно, ладно. Не пугайся. Я знаю — ты человек честный, хоть и аптекарь…

Сагателов проворно выкинул вперед руку и вырвал у Шкляра свечу.

— Иди отсюда! И не звони мне по телефону. Всем дома скажу, чтобы трубку вешали, если ты позвонишь. — Сагателов выругался по-армянски.

Шкляр оторопело посмотрел в возмущенное лицо приятеля.

— Пошутил я, пошутил! — закричал он, пытаясь отнять у Сагателова свечу. — Надышался в своей аптеке всяких паров, шуток не понимаешь. Отдай свечу!

Сагателов сунул свечу за пазуху куртки и отскочил в угол, всем видом показывая, что он не намерен сносить оскорбления.

— Отдай, говорю! — Шкляр всерьез разозлился. — Дурак старый!

— Не отдам! Моя свеча, мой автомобиль!

— Говорю — отдай свечу!

Шкляр шагнул к Сагателову, ухватил обшлаг рукава и потянул к себе.

— Я кричать буду! Тебя арестуют! — Сагателов ворочался в углу, пытаясь вырваться из цепких пальцев. — Ара, не пачкай меня! Руки в масле! Не отдам, моя свеча! Ара, иди, говорю!

— «Ара, ара», — передразнил Шкляр. — Еще друг-приятель называется. Не приду я больше в твою аптеку, хоть сдохну. Ясно?

Шкляр еще хотел что-то сказать, но почувствовал, что кто-то вошел в гараж. Обернулся и глазам своим не поверил — в дверях, сдвинув на затылок шапку, стоял начальник пятой колонны Константин Николаевич Вохта собственной персоной.

И Вохта не ожидал встретить здесь Шкляра. К тому же в какой-то непонятной, странной ситуации. Тяжелые линзы очков словно выдавливали с изумленного его лица сырой любопытный нос.

Сагателов скользнул в сторону, повел плечами, поправляя сбившуюся куртку.

— Разговариваем, да… Не заводится, собака. — Он пнул носком черный новенький протектор с торчащими в разных направлениях чешуйками резины, еще не съеденными дорогой.

Первым оправился от неожиданности Вохта.

— Максим Макарович… и вы тут. Куда ни ступлю — везде вы, — язвительно произнес Вохта.

— Не заводится, собака, — повторил Сагателов. — Пригласил человека посмотреть. Новый автомобиль, понимаешь.

Было непонятно, кого именно из этих двоих пригласил заведующий аптекой посмотреть автомобиль.

— А вы что, знакомы, да? — Сагателов наконец вытащил руку из-за пазухи.

— Как же! — бодро ответил Вохта. — В одном парке работаем.

Шкляр ухватил Сагателова за опущенную руку, и тот без сопротивления раскрыл ладонь, в которой лежала свеча.

— Теперь сушить надо, — проворчал Шкляр. — Мокрая вся.

Он достал носовой платок и стал протирать свечу.

— Откуда мокрая? Что я, купался с ней? — Сагателов пытался подавить гнев.

Шкляр потянулся к двигателю, посадил на место свечу, накинул клеммы, потрогал что-то в проводах.

— Обойдемся и без консультаций, профессора нашлись, — говорил он сквозь зубы.

Вохта усмехнулся и подмигнул Сагателову:

— Я-то что? Раз явился такой крупный знаток, я-то что? Верно, Гамлет Арутюнович?

Сагателов развел руками: «Что поделаешь — такой человек этот Шкляр, даже простое „здрасьте“ не сказал своему знакомому. Тяжелый характер. Извините, что я свел вас в своем гараже…» Все это Сагателов объяснил одним жестом разведенных рук.

Вохта повернулся спиной к Шкляру.

— Сколько отдали за гараж?

— Триста, — ответил с готовностью Сагателов.

— Хорошо взяли. Теперь меньше чем за семьсот такой не купить.

— Да, триста. Хорошо. Теперь, конечно. А тогда по радио объявляли, в «Вечерке». Приходи, бери. Триста — жестянка. И сто пятьдесят поставить. За все про все пятьсот отсчитал.

— И место удобное, рядом с домом.

— Рядом? Прямо во дворе, — поправил Сагателов.

— Я и говорю… А раньше у вас был автомобиль?

— Давно был. «Москвич». Надоел он мне — ремонт, ремонт, ремонт. Только на него работал, да? Вообще подержанную машину покупать нельзя.

— И содрали небось как за новую? — поддакнул Вохта.

— Ара, еще больше — у знакомого брал. Все вначале держалось хорошо, потом посыпалось.

— У дураков карман всегда легкий, — буркнул Шкляр.

Сагателов хотел ответить, но вновь лишь молча развел руками — что поделаешь? Такой человек!

Шкляр сел на водительское место, придирчиво оглядел панель. Все, кажется, в порядке, можно заводить. Он повернул ключ… Никакого эффекта. Замкнул еще раз — то же самое.

— Пожалуйста! — обескуражено проговорил Сагателов. — Его тоже не слушает.

Шкляр метнул презрительный взгляд. Кто хорошо знал Максима Макаровича, понял бы, что Шкляр смущен. По всем законам двигатель должен был заработать….

— Придется мастера вызывать из магазина, — вздохнул Сагателов.

Большей обиды он не мог нанести Максиму Макаровичу Шкляру. И еще при ком?! При Вохте, который в настоящий момент приблизился к раскрытому капоту и делает вид, что смотрит на двигатель, а на самом деле насмешливую улыбку сдерживает, хитрец. Или Шкляру так казалось…

— Что-нибудь предложите, Константин Николаевич? — ехидней Шкляр произнести просто уже не мог.

Вохта поджал тонкие губы, тем самым как бы посадил на подбородок нос. Поправил дужки сползших при этом очков.

— Замкните еще раз зажигание, — попросил он.

— Пожалуйста! — широко ответил Шкляр и повернул ключ.

Простужено захрипел стартер.

Вохта поднял руку — хватит, достаточно.

— Найдется отвертка? — обратился он к Сагателову.

Сдвинув шапку на затылок, чтобы не свалилась в капот, Вохта поднес отвертку к катушке зажигания. Короткие его пальцы ловко сновали, освобождая от крепления бобину, сдвинули в сторону провода, один из которых был явно поврежден.

— Нередко в этом месте бобина касается корпуса и «высоко» пробивает. — Вохта подложил кусок резины. — Искра, как говорят, уходит в колеса.

Бледные щеки Максима Макаровича запали, резко очерчивая скулы — ему было стыдно. Как же он, знаток, не учел такой простой вероятности?! Конечно, он механик, не электрик. Но все ж с его опытом… И кто поддел? Администратор, писака, начальник колонны. Все заботы которого — выдавать путевые листы да осуществлять общее руководство.

— К тому же в новом автомобиле этот дефект трудно заметить, — добивал Вохта. — Как-то меня пригласил родственник. Я бился три дня. Ну все прослушал, проверил, не заводится, холера, и все тут! Потом один подсказал. И работы на три минуты — отвинтить да привинтить… Не подскажи он, я бы и ушел ни с чем от родственника. За обеды было стыдно, ей-богу, — ем, а толку с меня…