Элизабет отправилась проводить меня до метро. Я осторожно спросила:

— Между тобой и Петером все в порядке?

— Замечательно. Мы страшно рады, что решились прыгнуть вместе в холодную воду.

— Прелестные виды на будущее: вместе утонуть в ледяной воде.

Элизабет засмеялась.

— Что я еще хотела сказать: если у тебя не будет клеиться, ты можешь присоединиться к нам.

— Почему это у меня не должно клеиться? Ты имеешь в виду наши отношения с Бенедиктом?

— Я имела в виду твою работу, — пояснила Элизабет.

— А что будешь делать ты, если у тебя не получится с Петером? — в свою очередь спросила я.

— Почему у нас не должно получиться? Петер ценит мою работу, и это уважение предпочтительней пресловутого богатого мужа.

— Того факта, что у Петера нет денег, тоже недостаточно, чтобы быть счастливой, — возразила я.

— Мне достаточно, — спокойно ответила Элизабет. — Я не интересуюсь мужчинами, только мебелью.

Женщина, красивая как Катрин Денев или Грейс Келли, интересуется только мебелью! Я обняла ее:

— Всего хорошего.

Я произнесла это таким тоном, каким обычно желают выздоровления тяжелобольному. Что станет с Элизабет без подходящего мужчины? Такого, как Бенедикт?

Поздно ночью, когда я без сна ворочалась рядом с Бенедиктом с боку на бок, мне стало ясно, почему Элизабет внушала мне тревогу: она думала только о карьере. Любовь была для нее второстепенным делом. Так счастливой не станешь!

27

В последнюю неделю года, перед самой сдачей проекта, Бенедикт работал почти круглосуточно. Дядя уехал со своим семейством в отпуск на Карибское море. В конторе кроме Бенедикта остался только господин Вельтье, пытавшийся спрятаться от своей семьи. О Санди он больше не говорил, был по-прежнему напичкан успокоительным и больше мешал, чем помогал Бенедикту, апатично сидя рядом и повторяя:

— Мне на все наплевать.

Бенедикт был вынужден все больше изменять первоначальный вариант проекта Вельтье. Тот сам признался, что слепил стандартное дерьмо. Но теперь за это отвечал Бенедикт, а он не хотел таким образом начинать свою карьеру.

Проект Бенедикта был действительно смелым. Несимметричный зигзаг был основной идеей его творческой фантазии. На обратной стороне здания даже балконы были сделаны зигзагами. Внутри, в холле, эта структура повторялась в двух изогнутых зигзагообразных стенах, деливших помещение на три части. Это был тот же принцип, что и в его дипломной работе, только воплощенный еще более решительно. Именно к такому броскому решению стремился Бенедикт. Каждый архитектор должен иметь свой неповторимый почерк, иначе он останется незамеченным.

Хотя его проект принципиально отличался от первоначального варианта — дом для престарелых Бенедикта скорее походил на авангардистский молодежный клуб, — даже сам Вельтье отметил: если ему когда-нибудь суждено перебраться в дом для престарелых, он бы выбрал этот!

В последний день года проект был готов. Бенедикт лично доставил его в конкурсную комиссию и заверил печатью своевременную сдачу. Господин Вельтье считал, что это самый важный момент во всем конкурсе.

Только Бенедикт добрался до дома, как позвонил Вельтье. «Окончание такой напряженной работы надо бы отпраздновать», — заявил он и пригласил Бенедикта в свою любимую пивную. Его жена, как всегда, не составила ему компанию, но меня он пригласил тоже.

Любимая пивная Вельтье называлась «В тесноте, да не в обиде». Однако когда мы в девять вечера приехали туда, там было довольно пусто. Вельтье уже ждал нас и был навеселе. Мне он посоветовал пить коктейль «Пина Колада». Все девушки обожают «Пина Колада», потому что один бокал стоит пятнадцать марок. С этой минуты Вельтье почти не замечал меня. Говорить о проекте Бенедикта у него тоже не было желания. Он заказывал пиво кружку за кружкой и беспокойно озирался вокруг. Пивная постепенно заполнялась, и его раздражала молодежь, плотно окружившая столик — вот-вот кто-нибудь плюхнется задом в его бокал. Когда мы предложили перейти в другое кафе, он, не ответив, заказал себе еще пива.

Было одиннадцать, когда Вельтье вздрогнул и ткнул локтем Бенедикта:

— Взгляните-ка, это не она?

Бенедикт посмотрел в указанном направлении и вздохнул:

— Могли бы сразу сказать.

Пришла Санди. Она стояла у стойки с группой сверстников.

— Я понятия не имел, что Санди еще ходит сюда, — оправдывался Вельтье.

Понятно, что он только ее и ждал.

— Похоже, у нее появился богатый ухажер, — желчно заметил господин Вельтье. Он презрительно скривил губы. — Ну и потрепанный у нее видок. Как у использованной шлюшки.

Это была наглая ложь. Санди выглядела потрясающе в джинсах и черной кожаной куртке, как и все в ее компании. И у нее был самый яркий макияж. Она смеялась, посматривая по сторонам и тщательно избегая нас взглядом. Ясно, что она заметила господина Вельтье.

— Меня осенила идея, — Вельтье опять подтолкнул локтем Бенедикта. — Вы бы могли с ней поговорить.

— Будет лучше, если вы сами поговорите с ней.

— Это бессмысленно. Судя по ее дурацкому виду, у нее месячные и она на всех бросается.

— Но тогда она и на меня бросится, — рассудительно заметил Бенедикт.

Господин Вельтье сделал вид, что задумался.

— А что, если… — лицемерно спросил он, — ваша подруга поговорит с ней, как женщина с женщиной.

— Что скажешь на это? — обратился ко мне Бенедикт?

— О чем я должна с ней говорить? Я всего два раза видела Санди.

— Поинтересуйтесь, завела ли она нового любовника, — пробормотал Вельтье.

Интересно, как он себе это представляет?

— Просто подойди к ней и поздоровайся, — посоветовал Бенедикт.

Что мне оставалось делать? Я сходила в туалет, не решаясь сразу приблизиться к ослепительной Санди. Ее бордовая помада смотрелась шикарно, моя, бесцветная, выглядела рядом с ней слишком скромно.

Опустив глаза, я приблизилась к ней.

— Привет, Санди, мы ведь знакомы, — поздоровалась я.

Санди взяла под руку улыбающегося белокурого гиганта, словно сошедшего с рекламы зубной пасты, и демонстративно отвернулась.

Я попыталась сделать вид, будто просто хотела постоять у стойки. Это мне плохо удалось, и я со стыдом уползла к своему столику.

Вельтье кипел от злости.

Бенедикт подмигнул мне:

— Слушай, Виола, принеси мне, пожалуйста, пачку сигарет.

Понятно, Санди стояла возле автомата с сигаретами. Ладно, попробуем еще раз.

Перед автоматом я бесконечно долго искала подходящую монету. Потом изображала, что нужного мне сорта нет, и я раздумываю, какие взять. Я торчала за ее спиной, пока Санди не обернулась, уверенная, что я давно ушла.

— Привет, Санди, господин Вельтье хотел бы знать, как ты поживаешь, — скороговоркой проговорила я.

— В гробу я видела господина Вельтье, — Санди отвернулась.

— Она не хочет со мной разговаривать, — сказала я господину Вельтье. — Хватит с меня.

Он посмотрел на меня с такой ненавистью, что мне стало страшно.

— Может, лучше вам поговорить, — переключился он на Бенедикта. — Вы пользуетесь успехом у женщин.

Бенедикт ухмыльнулся:

— Да что вы? Вот об этом, пожалуйста, поподробнее.

Вельтье только яростно сверкнул глазами.

— Ах, господин Вельтье, — вздохнул Бенедикт, взял свой бокал пива и отправился в сторону сигаретного автомата.

По крайней мере десять минут его не было видно. Санди тоже. Я молча сидела рядом с Вельтье и таращилась в полупустой бокал с тепловатой «Пина Колада». Вельтье был так разочарован во мне, что я не могла выставить его еще на один бокал. А если бы я допила то, что осталось, ему пришлось бы заказать еще.

Наконец вернулся Бенедикт с какой-то девушкой. У нее было по меньшей мере десять килограммов лишнего веса. Чересчур узкие джинсы странно деформировали ее полные ноги. Сильно облегающий свитер, очевидно, должен был продемонстрировать, что выпуклость на груди чуточку больше, чем жировая подушка на животе. Она выглядела абсолютно бесформенной. Картину дополняли жирные волосы и угри на носу и щеках.