Дэниел Мейсон
Настройщик
For my grandmother, Halina
Настройщик
О братья, — так сказал я, — на закат
Пришедшие дорогой многотрудной!
Тот малый срок, пока еще не спят
Земные чувства, их остаток скудный
Отдайте постиженью новизны,
Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный![1]
Чтобы постичь гармонию в музыке,
прежде нужно понять диссонанс.[2]
Карта Британской Бирмы
Вступление
В последние краткие мгновения сознания Бирма для него слилась в один образ солнца и женского зонтика. Когда-то он размышлял над тем, какие образы сохранит его память — кофейные волны Салуина после грозы, развешанные на берегу рыбацкие сети в предрассветном сумраке, румяная золотая куркума, петли лиан в джунглях... Долгие месяцы эти видения появлялись перед глазами, иногда вспыхивая и угасая, как пламя свечи, иногда настойчиво возникая вновь и вновь, словно товары в протянутых руках базарных торговцев. А иногда просто мимо проплывали силуэты, расплывались в тумане, как повозки бродячего цирка, и в каждой из этих повозок под пологом скрывались истории, и которые не всегда удавалось сразу поверить. Не из-за явных несоответствий в сюжете, а потому лишь, что природа не могла допустить такой концентрации красок в одном месте, не оставив прочие части мира обворованными и опустошенными.
И над всеми этими видениями вставало солнце, обжигающее, заливающее все картины ослепительно белым светом. Как рассказывал Бедин-сайя, толкователь снов, которого легко отыскать в тени самых дальних базарных закоулков, — солнце, встающее над Бирмой, совсем иное, чем то, что светит всему остальному миру. Чтобы в этом убедиться, достаточно лишь посмотреть здесь на небо. Увидеть, как солнечные лучи заливают дороги, наполняя каждую трещину и уничтожая тени, разрушая перспективу и все видимые свойства предметов. Увидеть, как солнце сияет, дрожит, пламенеет, как теряется в мглистой дымке и сворачивается по краям горизонт, словно брошенный в камин дагерротип. Как оно расплавляет небо, баньяны, тяжкий воздух, человеческое дыхание, легкие, кровь. Как с далеких караванных путей забредают миражи и скручивают тебе руки. Как шелушится и трескается кожа.
Сейчас это солнце повисло над пустынной дорогой. Под ним, закрываясь от лучей зонтиком, шла одинокая женщина, ее тонкое ситцевое платье трепал ветер, босые ноги несли ее все дальше, к границе, где перестаешь воспринимать реальность. Он смотрел, как она, одна, приближается к солнцу. Он хотел окликнуть ее, по не смог произнести ни звука.
Женщина растворялась в миражах, в призрачном блеске света и воды, который у бирманцев называется «тхан хлат». Воздух дрожал вокруг нее, дробил ее фигуру на части, мелькая и закручиваясь вихрями. А потом она исчезла совсем. Остались только солнце и зонтик.
«Военное министерство, Лондон,
24 октября, 1886 год
Глубокоуважаемый мистер Дрейк!
Наши сотрудники сообщили мне, что Вы получили наше предложение о сотрудничестве во имя Ее Величества, но еще не были проинформированы о сущности Вашей миссии. Мы отправляем Вам это письмо с целью пояснить специфику предлагаемого дела и постараться убедить Вас в крайней необходимости и неотложности задачи, которую хотим Вам поручить. В связи с этим мы обращаемся к Вам с просьбой как можно скорее сообщить в министерство, где и когда Вам будет удобно встретиться с руководителем Бирманского отдела полковником Киллианом, а также со мной.
Краткая справка по данному вопросу. Как Вам, должно быть, известно, с момента нашей оккупации приморских районов Бирмы, что имело место шестьдесят лет назад, и вплоть до недавнего присоединения Мандалая и Верхней Бирмы, Ее Величество рассматривает захват и миротворческую миссию на данной территории как мероприятия, имеющие ключевое значение для обеспечения интересов Британской империи во всей Азии. Однако, несмотря на наши военные победы, некоторые сегодняшние тенденции могут представлять серьезную угрозу британским завоеваниям в Бирме. Последние разведывательные данные подтвердили сведения о консолидации французских сил в Индокитае в районе Меконга, в то время как в самой Бирме местные подрывные элементы угрожают нашим позициям в отдаленных районах страны.
В 1869 году, в период правления бирманского короля Миндон Мина, мы послали в Бирму военного врача, майора медицинской службы Энтони Кэррола, получившего степень в Университетском госпитале в Лондоне. В 1874 году он был отправлен со спецмиссией на отдаленный пост в Шанских княжествах, на самых восточных рубежах колонии. С момента своего прибытия на место майор Кэррол стал поистине незаменимым лицом для нашей армии, его деятельность выходила далеко за рамки прямых врачебных обязанностей. Он добился замечательных успехов в установлении союза с местными князьями, и, несмотря на удаленность от нашего командования, его пост обеспечил доступ на юг плато Шан, а также своевременное и успешное развертывание сил у сиамской границы. Подробности, касающиеся деятельности Кэррола, исключительно интересны, и Вас введут в курс дела, когда Вы соблаговолите ответить на наш запрос. Беспокойство Ее Величества в настоящий момент вызывает крайне необычное послание, полученное от майора в прошлом месяце. Оно относится к ряду писем о фортепиано, несколько шокировавших нас.
Хотя мы привыкли к своеобразным запросам майора, имеющим отношение к его медицинским исследованиям, мы были в высшей степени озадачены письмом, которое получили от него в прошлом декабре, с требованием незамедлительно приобрести и доставить ему концертный рояль „Эрард“. Вначале командование Мандалайского гарнизона отнеслось к такому требованию скептически, но спустя два дня с курьером было доставлено второе письмо, в котором Кэррол настаивал на серьезности своей просьбы, по-видимому предчувствуя сомнения, возникшие у наших коллег. В ответ на посланное нами замечание о том, что доставка концертного рояля не представляется возможной из-за сложностей в транспортировке, от майора через неделю прибыл очередной запыхавшийся курьер. Он привез короткое письмо, содержание которого заслуживает того, чтобы воспроизвести его полностью:
„Господа! При всем уважении к Вашему министерству, я тем не менее вынужден повторить свой запрос, касающийся рояля. Я прекрасно осведомлен о степени важности моего поста, обеспечивающего безопасность всего региона. Я вынужден довести до Вашего с ведения, что, если Вы, несмотря ни на что, все-таки откажетесь удовлетворить мой запрос и рояль не будем доставлен мне в течение трех месяцев, я подаю в отставку. Уверен, что в случае моего возвращения в Англию мой ранг и годы безупречной службы обеспечат мне достойное вознаграждение и прочие соответствующие привилегии. Майор медицинской службы Энтони Дж. Кэррол, Маэ Луин, Шанские княжества“.
Можете себе вообразить, какую бурю эмоций выдало это письмо в среде наших сотрудников! Майор всегда был преданным слугой Британской короны, его отчеты были выше всяческих похвал. Однако он прекрасно сознавал степень важности своего поста и того союза, который он заключил с местными князьями, хорошо понимая, какое большое значение может имен, такой союз для любого европейского государства. Немного поспорив, мы все-таки согласились удовлетворить его просьбу, и в январе концертный рояль „Эрард“ выпуска 1840 года был отправлен из Англии. В начале февраля он прибыл в Мандалай и был доставлен до места слоном и носильщиками под руководством самого Кэррола. Хотя вся эта затея вызвала лишь недоумение у ряда наших сотрудников в Бирме, она закончилась успешно. В последующие месяцы Кэррол продолжал нести безупречную службу, добившись поразительного прогресса в изыскании путей торгового сообщения на плато Шан. Но в прошлом месяце мы получили от него следующий запрос, из которого поняли, что корпус „Эрарда“ пострадал от влажности, в результате чего инструмент оказался расстроен, причем все попытки исправить положение собственными силами потерпели неудачу.
И тут мы подходим к главному. В своем послании Кэррол особо настаивает на том, чтобы к нему прислали настройщика, специализирующегося именно на концертных роялях „Эрард“. Ему ответили, что, возможно, существуют какие-то более простые пути решения этой проблемы, однако майор стоял на своем. Наконец мы согласились выполнить его просьбу и узнали имена нескольких лучших лондонских настройщиков. Как Вам, должно быть, известно, большинство из Ваших коллег находятся уже в преклонном возрасте и не способны к столь долгим и изнурительным путешествиям. Более детальные изыскания заставили нас остановиться на двух возможных кандидатурах: на Вас и мистере Клоде Хастингсе из Поултри. Так как Вы слывете экспертом по „Эрардам“, мы решили, что Вы нам подходите. Если же Вы отклоните нашу просьбу, нам придется связаться с мистером Хастингсом. Ее Величество готова заплатить Вам за трехмесячную командировку сумму, эквивалентную годовому заработку.
Мистер Дрейк, учитывая Ваш талант и опыт, мы считаем Вас достойным этой крайне важной миссии и нижайше просим по возможности скорее связаться с нашим ведомством, чтобы обсудить данный вопрос. Искренне Ваш, полковник Джордж Фитцджеральд, помощник начальника Управления военных операций по Бирме и Ист-Индии.»