— А такой, что тогда он сможет его повсюду брать с собой, — предположила Тина. — Сунет в рюкзак или в сумку, и все.

— Логично, — отозвался Роланд. — Дауме уменьшил Субастика для более удобной транспортировки.

Мартин согласно кивнул.

— Как же теперь наш план по освобождению Субастика? — спросила Тина.

Роланд покосился на Мартина.

— Думаю, что нам придется от него отказаться. Что скажешь, Мартин? — спросил осторожно Роланд.

— В квартиру нам теперь не сунуться, раз у него там кто-то живет. Брат или дядя, не знаю, — принялся рассуждать Мартин. — Капли нам теперь тоже не помогут. Засада.

— Даже если нам удастся улучить момент, когда этот дядя куда-нибудь выйдет, и я снова заберусь в квартиру, нам все равно не вытащить оттуда Субастика, — проговорила Тина. — Он ведь сказал, что Дауме запретил ему выходить из квартиры без разрешения. А раз Дауме так пожелал, то ничего не получится!

— Логично, — сказал Роланд.

— Значит, нам придется сдаться?! — в отчаянии воскликнул Мартин.

Тина утешающе положила ему руку на плечо.

— Но мы же не можем оставить Субастика в лапах этого преступника! — сказал Мартин, чуть не плача.

— А что будет, когда у Субастика кончатся веснушки? — спросил Роланд. — Ведь если не будет веснушек, то Дауме уже не сможет загадывать желания? Так? Тогда Субастик спокойно уйдет от него! Может быть, нам просто подождать, пока кончатся все веснушки? У него их там не так много осталось. Или красные пятнышки тоже считаются?

— Не знаю, — ответил Мартин. — Когда Субастик был у меня, никаких красных пятен у него не было. Только синие крапушки. И к тому же я не уверен, что уже загаданное желание перестанет действовать, когда кончаются все веснушки. Такое пожелание держится довольно долго.

— Ты хочешь сказать, что даже если кончатся веснушки и Дауме уже ничего не может себе пожелать, Субастик все равно должен будет остаться у него? — уточнил Роланд.

— Понятия не имею, — признался Мартин. — Единственный, кто разбирается в этом, — мой папа. Ведь Субастик пробыл у него один раз довольно долго. Нужно его спросить.

— А как же наш уговор? — насторожился Роланд. — Ведь мы же поклялись, что никому не будем об этом рассказывать.

— Но можно ведь передоговориться, — возразил Мартин. — Даже желания можно отменить! Я в лагере один раз что-то пожелал, а потом сам и отменил свое пожелание, и ничего страшного!

Тина посмотрела на Роланда. Тот согласно кивнул.

— Не знаю, как там с желаниями, можно их отменить или нет, а нашу клятву мы можем, наверное, отменить, раз тебе так нужно! — сказала Тина.

— Даже в компьютере предусмотрена такая функция — «Отменить ввод», — добавил Роланд. — Значит, щелкаем на «клятву» — и порядок! Ты свободен от своих обязательств!

— Спасибо, — поблагодарил Мартин.

— Но давай договоримся, что ты расскажешь папе обо всем только в самом крайнем случае, — сказал Роланд. — Попробуй сначала просто выведать у него, как там обстоит дело с этими веснушками. Как долго держится одно желание и действует ли загаданное желание, когда кончаются веснушки, ну и так далее.

Вечером, однако, Мартину не удалось поговорить с отцом.

— Папа сегодня будет поздно, — сказала мама, когда они сели ужинать вдвоем. — Он с утра отпросился с работы и теперь вышел в вечер.

— А почему он отпросился с работы? — спросил Мартин.

— Да у них там какие-то дела с дядей Антоном, — ответила мама и быстро сменила тему.

На другой день тоже ничего не вышло.

— Мне нужно еще забежать к Антону, — сообщил папа после ужина. — По делу. Очень важному.

— И что это за дело? — поинтересовался Мартин.

Папа изобразил на лице нечто, что должно было выражать «у взрослых есть свои взрослые дела», и промямлил:

— Долго объяснять. Закавыка у нас тут одна… Закавычистая.

Больше из него ничего вытянуть не удалось.

Только в четверг Мартин смог наконец улучить минуту, чтобы побеседовать с папой.

Мама разложила на столе краски и кисточки, достала большой альбом акварельной бумаги, опустила пониже лампу и углубилась в работу. Ей заказали новый узор для ткани. На первом листе появились широкие цветные полосы. Слышно было только, как она обмакивает кисточку в воду, прежде чем нанести краску.

Папа сел в кресло почитать газету, но чтение не шло. Он смотрел поверх газеты, устремив отсутствующий взгляд в пространство.

Мартин присел к нему на подлокотник.

— Пап, я хотел тебя спросить о Субастике, — начал Мартин.

— Надо же, какое совпадение, — отозвался господин Пепперминт. — Я как раз сам о нем думаю. А что тебя интересует?

— Я хочу спросить о желаниях, которые исполнял Субастик, — сказал Мартин. — Вот если желание загадано, то насколько его хватает? На всю жизнь?

— Точно не знаю, — признался господин Пепперминт. — Некоторые держатся очень недолго, некоторые просто медленно сходят на нет… Они как бы блекнут, выгорают, ну, как вон тот рисунок фломастером на стене… Помнишь, ты начирикал? Я-то был рад, когда мои желания исполнялись ненадолго. Потому что часто загадывал невпопад. Субастик все время ворчал на меня за это. Брякну что-нибудь, не подумав, потом расхлебывай. Многие желания были и вовсе лишними.

— Но не все, — вступила в разговор мама, отрываясь от работы. — Ведь благодаря одному такому пожеланию мы и познакомились.

Мама подошла к креслу и тоже присела на подлокотник, только с другой стороны.

— Строго говоря, — ответил господин Пепперминт, — желание тогда загадал не я, а Субастик.

— Как это Субастик? — удивился Мартин. — Я думал, он не может сам распоряжаться своими веснушками!

— Не может, — подтвердил господин Пепперминт. — Просто я тогда маху дал…

— …и стал вместо Субастика счастливым обладателем веснушек! Точно! — подхватила госпожа Пепперминт и громко рассмеялась.

— У тебя были волшебные веснушки?! — не поверил своим ушам Мартин. — Вот это да! А как это?

— Просто когда у Субастика кончились веснушки и я не мог больше загадывать желания, он выдал мне свою тайну. Только, чур, никому, ладно?

Мартин согласно кивнул.

— Ну, рассказывай! — взволнованно сказал он.

— Субастик может получить новую порцию веснушек, если забраться вместе с ним на крышу в ночь с пятницы на субботу и ровно в полночь сказать: «Атоббус».

— Автобус? А при чем здесь автобус? — удивился Мартин.

— Атоббус, — поправил его господин Пепперминт. — То есть суббота задом наперед, понимаешь?

— Но папа все перепутал и сам сказал «Атоббус», вместо Субастика! — добавила со смехом мама. — Он так волновался, так торопился, что не дал Субастику вовремя сказать волшебное слово. В результате волшебные веснушки оказались у папы на физиономии, а Субастик, соответственно, получил возможность загадывать желания!

— Смешно, — улыбнулся Мартин. — Субастик, который сам может загадывать желания! Вот только я одного все-таки не понял. Когда веснушки кончаются, Субастик свободен? Его тогда уже никто не может удерживать силой?

Господин Пепперминт насторожился.

— Ты о чем? — с тревогой спросил он. — С чего ты вдруг об этом заговорил?

— Да нет, это я так, — пробормотал Мартин и поспешил к себе в комнату.

Этой ночью Мартин спал очень плохо, еще хуже, чем все предыдущие ночи. Он никак не мог забыть страшной картины: крошечный, затравленный Субастик, который смотрит на него умоляющими глазами и ничего не может сказать. Ведь он послал Мартину записку: «Спаси!» Значит, он рассчитывает на то, что Мартин поможет ему. «Я должен его спасти во что бы то ни стало!» — пробормотал Мартин. Вскоре после этого он наконец заснул.

Экспериментальная программа господина Дауме, о которой он сообщил в первый день своего директорства, как ни странно, не вызвала ни малейших возражений со стороны Городского отдела школьного образования. Уже в пятницу утром у четвертого «А» в расписании появились новые уроки: гимнастика и занятия на спортивных снарядах. Гимнастику вела госпожа Хильдебрандт, худая высокая учительница, которая обычно занималась только с девочками. А вот спортивные снаряды господин Дауме никому доверить не мог. Сам лично отработал от звонка до звонка.