— Да.

«Все хорошо. Смотри на все проще. Не усложняй».

— Медсестра Пейни говорит, что вы были в комнате отдыха в тот день.

— Да.

«Хорошо. Проше. Хорошо».

— Что вы там делали?

— Ну. У меня были… женские проблемы.

— О! — воскликнул он, выглядя смущенным. — Извините.

Он заерзал в своем скрипящем кожаном кресле и погладил густую седую бороду. Его круглый живот напрягся под дешевым коричневым костюмом из полиэстера.

«Моя жизнь может быть разрушена толстым человеком в дешевом коричневом костюме из полиэстера».

— Я пригласил вас сюда, потому что вы были единственным человеком, который был в медицинском кабинете в то время, когда туда был вызван Маркус для проведения теста.

«Ну вот и все. Он идет меня убивать. Я — мертва. Со мной покончено. Я — труп».

— Ты видела его с кем-нибудь? Не бойся сказать мне.

«Что?»

— Знаю, что эти нарушители дисциплины могли оказать на тебя давление.

«Предполагает ли он, что я думаю он — …»

— Может быть, они даже угрожали тебе физически…

Аллилуйя! Он совсем меня не подозревал. Как только до меня дошла цель нашей встречи — выудить у меня, кто же нарушитель, — я смогла говорить более раскованно. Я сказала ему, что никто мне не угрожал. Я спала все время и не видела ни Маркуса, ни кого-либо еще.

— Жаль, что я никого не встретила, потому что могла бы сейчас помочь вам, — сказала я.

— Мне тоже жаль, — сказал директор.

Моя оригинальная фамилия и отличные оценки снова спасли меня.

Тринадцатое июня

Я немного успокоилась после разговора с директором. Но знала, что, пока не найдут виновного, я никогда не буду полностью снята с подозрений.

Сегодня они поймали одного виновного, вернее виновную. Никто не был ошеломлен больше меня.

— Они нашли, кто пописал в коробочку! — закричала Сара во время переклички.

Нашли?

— Да. Некто по имени Тэрин Бейкер.

Тэрин Бейкер — восьмиклассница, совершенно непривлекательная, тормозная девица, но ей так захотелось известности, что она добровольно призналась в преступлении, которого не совершала. Вчера на репетиции оркестра она похвасталась труппе своих соседей-кларнетистов, что она та девушка, которая пописала в коробку. Они тут же выдали ее, позавидовав тому, что из-за проступка она теперь возвысилась в собственных глазах и это принесет ей хоть дешевую, но популярность. Оркестр тупоголовых предателей.

Администрации так хотелось найти виновную сторону, что они даже не проверили ее рассказ. Маркус не подтвердил, но и не опроверг ее историю. Конечно, бедной, беззащитной Тэрин просто ничего не оставалось делать, как подчиниться холодному, расчетливому Маркусу, когда он приказал ей это сделать. Она вышла практически сухой из воды: временное отстранение от занятий до конца учебного года. Конечно, я оценила то, что она выставила себя козлом отпущения, но я просто не могла не сочувствовать ей. Разве она не знает, что память в Пайнвилльской школе короткая? То имя, которое она себе сделала сегодня, будет забыто, когда она вернется обратно в школу в начале следующего учебного года?

Злодей Маркус, с другой стороны, отправляется в Мидлбери. Слово, что он не вернется обратно. Родители посылают его учиться в военную школу. Знаю, что никогда не получу от него известий. Он слишком умен, чтобы доверить тайну любому виду корреспонденции.

Я продолжала повторять себе, что, если бы я и не принимала участия в этом деле, результат все равно был бы одинаковым. Он все равно бы закончил учебу в исправительном учреждении. Как бы мне хотелось, чтобы это пошло ему на пользу. Не могу не думать, что случилось с Хизом. Исключение из школы не помогло ему. Та специализированная школа для учеников с «высокой степенью риска» не исправила Хиза, не увела с улицы, даже не спасла ему жизнь.

Запрет на телефонные звонки снят. Но я все еще не могу рассказать Хоуп об этих происшествиях. Как я смогу сказать ей, что помогла человеку, которого она ненавидит больше всего в этом мире, избежать наказания за грех, который для Хоуп самый ненавистный. Я не могла допустить, чтобы дружба между нами прекратилась из-за глупости, которую совершила.

Все, что могу сделать, так это говорить здесь, на страницах дневника.

Но для кого он? Кто вы? Кто найдет эту тетрадь и прочитает, что там написано? Должно быть, вам нечем заняться. Подождите. Вы — это я двадцать пять лет тому назад? Так странно. Перестань думать, Джессика. Перестань бежать впереди себя. Просто перестань.

Шестнадцатое июня

Почти в два часа ночи я услышала какой-то треск. Я не спала, поэтому мне не потребовалось много времени, чтобы отреагировать. Открыв окно, высунулась, чтобы посмотреть.

— Ты не спишь?

Это был Скотти с пригоршней камешков.

— Я никогда не сплю. Что ты хочешь?

— Мне надо поговорить с тобой. Ты можешь выйти?

Я знала, что это важно. Мы со Скотти только говорили друг другу «Привет» с тех пор, как он стал общаться с Келси. История с Маркусом забрала у меня так много сил, что сердиться на Скотти я уже не могла.

— Тссссссс… Я сейчас спущусь.

Я уже была почти одета для пробежки при луне, поэтому через минуту стояла рядом с ним. Приложив палец к губам, дала понять Скотти, чтобы говорил тихо, а то разбудит моих родителей.

— Ты часто так делаешь?

— Что?

— Тайком убегаешь из дома?

— Почему ты так решил?

— Ты словно ожидала моего прихода.

— А, это. Да нет. — И объяснила ему, что ночью выхожу из дома побегать.

— Я не знал, что ты так делаешь.

— Откуда бы ты мог знать, если я не рассказывала?

Мы дошли до детского парка, и я направилась прямо к качелям. Я всегда их любила. Вот тайная игра, в которую я играла на площадке с качелями столько же, сколько помню себя: я раскачивалась выше и выше, пытаясь достать ногами листву на растущем рядом дубе. Это было невозможно, потому что листья начинали расти на высоте семи метров. Даже сейчас, повзрослев, в темноте пытаюсь проделать тот же трюк. Но сейчас, когда Скотти был рядом, я не стала этого повторять, просто села и начала качаться.

— Итак, что случилось?

Скотти вздохнул:

— Я порвал с Келси.

Я попыталась изобразить удивление.

— Ты расстроен? — спросила я.

— Не очень.

— Зачем же тебе нужна «служба спасения»?

— Она по-настоящему хочет з. т. тр. Поэтому я хотел, чтобы ты знала об этом до завтрашних занятий.

— Почему она собирается задать мне трепку? Я ведь даже не разговариваю с тобой.

— Знаю, — ответил он, рисуя что-то палочкой на песке. — Я стал ей говорить, что скучаю по тебе, и это вызвало проблему. — Он стер ногой нарисованное. — Я считал, что она должна знать правду. Что моя дружба с тобой более важна для меня, чем с ней.

Было время, когда я подумала бы, что это самая хорошая минута в жизни. Но больше я так не думаю. Сейчас из уст Скотти это звучало так же неестественно, как в кино. И хотя мне нравилось смотреть сцены объяснения любви в фильмах, в реальной жизни это все выглядело таким фальшивым.

— Я, наверное, кажусь тебе болваном, но то, что я сказал о тебе Келси, — правда.

Скотти устраняет все препятствия со своего пути, чтобы вернуть мое расположение. Много ли шестнадцатилетних парней променяло бы секс на дружбу? Но я знала, что монашеством здесь и не пахнет, потому что Скотти очень сильно надеется, что это поможет ему заняться сексом со мной. И все же это очень впечатляет, даже если задаешь себе более точный вопрос: Сколько шестнадцатилетних парней откажутся от реального секса ради неопределенной перспективы когда-нибудь заняться любовью с другой?

Вряд ли такое возможно.

— Я сожалею, что отнесся так неуважительно к тебе, когда ты пригласила меня на свадьбу сестры.

— Угу!

— Я мог бы с тобой пойти.

— Угу!

— Если ты все еще этого хочешь.

Это было забавно. С самого начала я не хотела идти с ним. Все хотели, чтобы я пошла. Ни за что не окажу всем такой услуги второй раз.