Тут повернулся и король, жестом отпуская присутствующих. Он опять погладил дога и, когда закрылась дверь, произнес:

— Да, мы наблюдали, как вы вступились за Констанцию. Это было благородно и… жестоко. Даже будучи принцем Англии, вы не должны вершить самоуправство, дабы не уподобляться этим нанятым вами волкам, а действовать по христианским законам. Хотя… сколько раз уже вам подобное говорилось. — Он махнул рукой. — Однако в данном случае вы повели себя достойно: и усмирили этих волков-наемников, и защитили даму. Надеюсь, когда Констанция уразумеет, что произошло, это хоть немного послужит примирению между вами.

— Зачем? — резко спросил Юстас. — Какой мне смысл мириться с женщиной, которая уже ни на что не годна, кроме как выть у себя в башне, и которая никогда не подарит мне наследника.

— По вашей же вине, Юстас! — резко произнес король, перестав улыбаться, и только что лучившиеся в уголках его голубых глаз морщинки исчезли. — Это вы жестоко обошлись с Констанцией и покалечили ее. Что ж, остается ждать, что теперь Вильгельм и юная Изабелла подарят нам с Мод внуков и дадут Блуаскому роду наследников.

Юстас смотрел исподлобья.

— Нынче я заступился за Констанцию лишь потому, что эта прирученная мною стая разбойных вояк, этих волков, как вы их назвали, должна помнить, что я в ней вожак. Страх и сила правят миром, но отнюдь не законы. И уж поверьте, ваше величество, подобный метод более действенен, чем ваши попытки пригреть у трона предателей вроде графа Херефорда.

Стефан устало вздохнул.

— Порой вы воспринимаете политику в Англии как полную тиранию. Но вы забываете, что наши вчерашние враги — Херефорд, Глочестер, Солсбери — землевладельцы по закону и старинному праву. И нам следовало расположить к себе Херефорда, ибо он глава сторонников Плантагенета. Дав же ему полномочия, мы отвлекли его от анжуйцев. Я верю, что если бы не его прискорбное недомогание, то непокорный город Вустер уже был бы наш.

— Ха, а по небу мимо вашего окна летали бы свиньи. По крайней мере, это были бы равнозначные чудеса: летающие хрюшки и верный Блуаскому дому Херефорд. Осмелюсь спросить, чем так занемог наш славный Роджер Фиц Миль, что был вынужден снять осаду? У него насморк? Он растянул сухожилия на лодыжке?

— Он действительно болен, Юстас, — подала голос королева. — Скажи ему, Стефан.

И Юстас услышал, как графа Херефорда едва ли не на глазах всего воинства свалил приступ падучей.

— Ну, хоть одна хорошая новость сегодня, — усмехнулся принц. — Дерзкого Херефорда наконец-то покарала десница Господня, отметив его эпилепсией. Что ж, это не предел, но больной Херефорд уже не так страшен для нас. И не так выгоден для Анжу. Но все равно, если бы вы не испытывали жалость к таким особам, как изменник Фиц Миль, вас бы больше боялись и уважали.

— Что толку, если боятся тебя, Юстас, — заметила Мод. — Разве это добавило тебе уважения лордов и церковников? Разве кто-то из них хочет видеть тебя королем?

— Когда я одержу ряд побед в Нормандии, уважения ко мне прибавится. Вы знаете, я веду переписку с Людовиком, которому не нравится усиление Генриха Плантагенета у себя под боком. И еще…

— Я не очень верю, что нормандская кампания вообще состоится. — Король резко поднялся, оттолкнув ластившегося к нему пса. — Пойми, Юстас, англичане устали от войн и они только рады, что анжуйцы увязли в своих проблемах на континенте. Поэтому большинство лордов могут высказаться против того, чтобы выделять войска и деньги на войну в Нормандии. И с кем ты тогда выступишь? С этой бандой безземельных рыцарей-мародеров? С твоими саксами?

— Саксы вам нравились, милорд, когда в прошлом году отвоевывали пограничные крепости у валлийцев, — глядя исподлобья, мрачно изрек Юстас. — Что же касается Нормандии, то мы должны выступить, дабы мальчишка Плантагенет не окреп и не начал стяжать себе славу. И пока я буду сдерживать его на континенте, наш рьяный Генрих не решится соваться сюда.

Король и королева переглянулись. Мод выразительно подняла брови: пусть ее супруг поймет, насколько прав их сын. Но Стефана заботило иное.

— Подобная кампания обойдется нам необыкновенно дорого. Мы не в силах снарядить такое войско.

— Милорд, супруг мой, — неожиданно перебила мужа Мод. — Дайте сказать Юстасу. Мне кажется, у него есть что нам предложить.

И Юстас заговорил, начав с того, о чем он узнал через своих осведомителей, следивших за вельможами в их же замках. Многие из них восприняли прошлогодние войны молодого Плантагенета не просто как набеги; они увидели в нем опытного бойца. Но их симпатию можно поколебать, если нанести сыну Матильды ряд поражений в его владениях. Людовик Французский тоже считает, что с Генриха необходимо сбить спесь, и он готов выступить, объединившись с Юстасом. Что касается английских лордов, то среди них имеется и немало таких, кто ранее имел свои маноры в Нормандии, и они будут не прочь сделать попытку вернуть их. И теперь задуманное предприятие зависит от того, как все это преподнести на королевском совете. Ну а кто будет воевать в Нормандии? Нанятый Юстасом отряд разбойных рыцарей — только первый отряд этого воинства. К тому же, выслав их на континент, он обезопасит дороги Англии от разбойников, даст надежду отличиться младшим сыновьям баронов, которые не имеют ничего, кроме коня и вооружения, а получить собственный надел земли им ох как хочется.

— Все это верно, сынок. — Стефан с теплотой смотрел на принца. — Порой ты мыслишь разумно и с государственным размахом. Но ведь военная кампания стóит недешево.

— Я думал об этом, — произнес Юстас и, подойдя к камину, посмотрел на огонь. Он натянул на пол-лица оплечье, отвернулся, чтобы родители не заметили, как он напряжен. Ибо сейчас ему надлежало сказать о самом главном.

Он начал издалека, заявив, что если избавиться от пары-тройки лордов-изменников, продолжающих хранить верность Анжу, то это будет острасткой и для тех, кто подумывает о Плантагенете. А богатства и земли схваченных предателей могут стать подспорьем для предстоящей войны в Нормандии.

— Все это разумно, — поглаживая свою холеную бородку, заметил Стефан. — Но учти, наши мятежные графы владеют землей по исконному праву, и, захватив кого бы то ни было из них, мы можем настроить против себя остальных.

— А если человек, которого мы захватим, не будет столь могущественен? Разве кто-то из лордов-правителей возмутится этим или же только возрадуется, что чаша сия миновала его самого? Но нам нужно уничтожить человека известного и популярного, который слишком независим, чтобы за него вступился кто-то из лордов, но и который богат настолько, чтобы его владения и деньги — а такой человек должен владеть не одним земельным наделом — стали значительным вкладом в казну. Однако необходимо, чтобы этот человек и впрямь чем-то себя обесславил, тогда это будет выглядеть избавлением от неугодного. И, клянусь Небом, такой человек есть. Он независим уже потому, что Блуаский дом обязан ему и является его должником.

— Прямо идеальный кандидат на проявление монаршего гнева, клянусь Господом! — Король развел руками. — И ты почти уговорил меня, Юстас. Остается только подобрать столь желанную сейчас жертву. Может, у тебя в рукаве припрятано и имя изменника, который станет овцой, отданной на заклание?

— Он говорит про Эдгара Гронвудского, — пряча лицо в мех, негромко произнесла Мод.

Стефан решительно выпрямился. Его голубые глаза стали холодными как лед.

— Забудь, Юстас. Эдгар Гронвудский — наш давний друг и союзник.

— Тем прискорбнее вам будет узнать, что он перешел на сторону вашего врага Плантагенета.

Повисло напряженное молчание. Стефан побледнел прямо на глазах, Мод развернулась и пристально посмотрела на сына. Он стоял перед ними в своей темной длинной одежде как обличающий дух, как посланец дурных известий. И остался спокоен, когда Стефан вдруг резко выпалил, что он не верит в это, что Эдгар всегда помогал своим королям… Деньгами, тут же уточнил Юстас. И это сделало дом Блуа вечным должником выскочки-сакса. Что же касается поддержки короля оружием, то этот барон, прозванный Миротворцем, всегда находит способ, как увильнуть от войны. «Не всегда!» — не уступал Стефан и напомнил, что не так давно Эдгар сумел удержать в Норфолке стремившегося пойти на помощь Плантагенету Бигода. На что Юстас спокойно ответил, что, хоть Эдгар и исполнил приказ короля, он тем не менее не воевал с графом, все обошлось одними переговорами, как привык поступать этот барон-«миротворец». А с Бигодом они и поныне в приятельских отношениях, следовательно, если чаша весов качнется в сторону Плантагенета, хитрый сакс всегда сможет сослаться, что его противостояние Бигоду никогда не доходило до вооруженных стычек. И все же граф Норфолкский и барон Гронвудский, два самых влиятельных лорда в Денло, давние соперники, и Бигод вряд ли пожелает вступиться за него, если Эдгар навлечет на себя королевский гнев. Да и вообще, кто из лордов будет возмущаться по поводу падения гронвудского барона, ведь как бы высоко тот ни стоял, он все же остается выскочкой-саксом, по сути чужаком среди них.