— Пру у нас тоже писатель, — сказана она беззаботно. — Я знаю, у вас найдется о чем поговорить друг с другом.

Профессор Коуплэнд занялся раскуриванием отвратительной на вид трубки. Потом посмотрел на меня, полуприкрыв глаза, и осведомился, над чем я сейчас работаю.

Меня так и подмывало сказать ему, как некогда Пендлу, что я всего лишь жалкий плагиатор и сейчас создаю рекламу консервированных персиков.

— Вы случайно не из Южной Африки?

Я подавила зевок и отрицательно покачала головой. Профессор Коуплэнд между двумя затяжками сообщил мне, что еще ни разу в жизни не встречал настоящего писателя-творца, и он «чертовски уверен», что в нижнем ящике моего стола лежит «неоконченный романчик».

Я подавила еще один зевок и спросила, чем он занят в настоящий момент. Он стал распинаться, что сейчас он «доводит до ума один романчик об Африке», который ему показалось интересным написать с «этнической точки зрения». Потом начал жаловаться, какое это особенное дело — писательская работа. Желая сосредоточиться на ней, он даже забросил преподавание, так как творчество — «очень изнурительный труд, не оставляющий времени для других занятий». И так далее, и тому подобное. Боже, в нем было настолько же много от чудовища, насколько мало очарования. Уголком глаза я следила за разговором Пендла и Мэгги, сидевшей рядом с ним на софе, и мне совсем не нравилось, как Мэгги обнимала его за шею.

— А о чем ваш роман? — спросила я. Профессор Коуплэнд тут же погрозил мне своим длинным пальцем.

— Нет, нет, — сказал он, прищуривая глаза и растягивая губы в улыбке, которую, без сомнения, считал очаровательной. — Так дело не пойдет. У меня в прошлом украли слишком много хороших замыслов. Я знаю, что вы не поступите подобным образом намеренно. Но, вернувшись в Лондон, вы обязательно коснетесь этой темы в разговорах, а там уже… Я-то знаю, какие стервятники все эти рекламные деятели.

— Надеюсь, вы уже успели застраховать то, что написали, — сердито сказала я.

— Профессор, давайте выпьем, — вмешался в разговор Джек, ухитряясь одновременно наполнять стакан Коуппэнда и похлопывать меня по заду.

— Хорошо, но только совсем чуть-чуть, — согласился Коуплэнд. — Обычно я не пью, не вижу в этом никакого смысла. Но последняя неделя оказалась для меня слишком выматывающей. Так что я кое-что должен себе. Можно немножко расслабиться за стаканчиком вина в обществе прекрасной женщины.

Это был настоящий вечер Розы. Были Уэтмен, адмирал Уолкер, Коуплэнд и еще несколько старых хрычей, который соперничали за ее внимание. Роза достала старую пластинку «Ночь и день», поставила ее и начала танцевать, помахивая мундштуком с зажженной сигаретой и усыпая пол кучками пепла.

— Присоединяйтесь, адмирал, — весело сказала она. — Откроем наш бал.

Краснолицый и смеющийся, как Бэзил Браш, адмирал присвистнул от восхищения и заключил Розу в свои мужественные объятия, обнимая ее, правда, осторожно, как пакет с яйцами.

— Уж коли я добралась до вас, адмирал, — сказана Роза и захлопала ресницами, — не могла бы я попросить вас рассказать о море.

— Господи, как все это скучно, — проворчал Коуплэнд, в то время как адмирал прямо задыхался от возбуждения. — Он никогда не перестает болтать о своих чертовых конвоях. Надо бы поговорить с ним попозже о чем-нибудь более интересном. Я хочу выписать его дурацкий характер в своем романе, — добавил он и куда-то отошел.

Положительно, невозможно было оторвать Коуплэнда от созерцания собственной персоны более чем на секунду. Слава Богу, музыка наконец закончилась, и Роза пригласила его на следующий танец. В это время на сцену выступил Уэтмен. Он сбросил пиджак, открыв при этом огромные, потные пятна под мышками, и закружил партнершу Розы по бриджу в неистовом танце. Мне достался адмирал, который кипел от ярости, наблюдая за Розой и Коуплэндом.

— Какое счастье, что Малхолланда нет в живых, — бормотал он. — Он и близко не подпускал к своему дому таких «анютиных глазок»[27]. Даже молодому Тузу с ним не сравниться в этом отношении. Кстати, когда он возвращается?

— Говорят, завтра, — ответила я.

— Такое время, — продолжал адмирал. — Все здесь пришло в упадок с тех пор, как его нет с нами. Он был лучшим в нашей компании, а его сыновья… О, Джек, конечно, очарователен, но он совершенно не умеет себя вести, а Пендл вечно так холоден, как будто потерял несколько литров крови.

Мне следовало бы заступиться за Пендла, но я понимала, что адмирал злится из-за Коуплэнда. — Никогда он не позволял заявляться сюда голубым, — снова проворчал он.

— Он пишет книгу об Африке, — вставила я.

— Никогда там не был. И не собираюсь, хоть там куча черных красоток. Я вообще не верю писакам, читаю только биографию Монти. Вот он, bella[28], был настоящим человеком.

Я попробовала перевести разговор на другую тему, но это оказалось так же невозможно, как увести собаку, поджидающую свою хозяйку перед магазином, где продают кости.

Уэтмен решил прерваться на некоторое время и подкрепиться, пятна от пота на его рубашке стали гораздо обширнее. Он пошел к столу и с энтузиазмом принялся за pate[29] и бисквиты. Партнерша Розы по бриджу мгновенно воспользовалась открывшейся возможностью и сбежала от него.

— В какой дикой части света его откопала Роза? — спросила она прерывающимся от ужаса шепотом.

Я оставила ее с адмиралом, а сама подошла к Пендлу.

— Веселишься? — спросил Пендл, слегка искривив губы в усмешке.

— К моему удивлению, да, — ответила я. — А почему ты не приглашаешь меня танцевать?

Уэтмен разошелся не на шутку и теперь пытался отбить Розу у Коуплэнда.

— Могу я персонально поздравить прекрасную хозяйку дома с великолепно приготовленным pate? — вопрошал он. — И попросить о милости потанцевать со мной?

— Через минутку, Арнольд, — весело закричала Роза.

Уэтмен еще немножко подкрепился и прикончил несколько стаканов с остатками выпивки. Мы с Пендлом с восхищением наблюдали за ним. Внезапно позади нас раздался вздох ужаса. Мы обернулись и увидели Мэгги, ее лицо позеленело.

— В чем дело? — спросил ее Пендл.

— Вам чаша из-под pate ничего не напоминает? — обморочно спросила Мэгги.

— Ну, она почти пуста, — сказала я.

— Это же миска Колриджа и Уордсворта. Я просто забыла поставить ее на место. Надо же, Рамботам заглотил целую банку «Чаппи»[30].

Мы все оторопело посмотрели друг на друга, потом непроизвольно начали хихикать и в конце концов дошли до гомерического хохота.

— Пойду-ка я лучше запью все это виски, — сказала Мэгги, вытирая выступившие от смеха слезы, — пока Рамботам не начал задирать ноги по углам.

— «Подари мне, подари мне…», — напевал профессор Коуплэнд, кружась с Розой в фокстроте.

— «Ты же знаешь, я почти умираю, когда ты целуешь меня…», — подпевала Роза, улыбаясь ему.

Адмирал уже побагровел от ярости.

«Боже, бедный адмирал», — подумала я. Здешняя ситуация была похожа на «гонку за лидером»: отсутствующая сейчас Линн гонялась за Коуплэндом, адмирал за Розой, Джек за мной, я за Пендлом, а Пендл — чего я особенно опасалась — за Мэгги, и наконец Мэгги, как мне казалось, за Тузом.

Я должно быть слишком много выпила, поэтому немного приоткрыла Пендлу плоды моих размышлений.

— Все в этом доме влюблены не в тех людей, в каких надо.

Он проницательно посмотрел на меня и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Но до того, как я успела ему ответить, к нам подошел Джек и пригласил меня на танец. Я не очень твердо держалась на ногах, поэтому как мешок повисла у него на шее, и мы стали медленно двигаться под какую-то допотопную мелодию.

— Я видел, у тебя был глубокомысленный диалог с профессором, — завел разговор Джек.