Документы показывают, что земская реформа не прошла мимо крестьян, проживающих на владельческих землях. Так в уставной грамоте Соловецкого монастыря, данной крестьянам Бежецкого верха (1561), предписывается: «Судить приказчику, а с ним быть в суде священнику да крестьянампятью или шестью добрым и средним».

Закон признавал каждую крестьянскую общину, на чьей бы земле она ни находилась, также как городскую общину, юридическим целым, свободным и независимым в общественных отношениях. Поэтому все выборные начальники общин, старосты, дворские, сотские, пятидесятские и десятские, считались состоящими в государственной службе, у государева дела.

Выборные начальники во всех общинах избирались по приговору всех членов избирающей общины, как предписывалось в уставных грамотах: «И вы бы меж себя, свестяся заодно, учинили себе приказщика в головах, в своих селех и деревнях и починках, выбрав старост и сотских и десятцких лучших людей, которые бы были собою добры и нашему делу пригожи».

Об общинных выборах уведомлялось правительство, выборные приводились к присяге в общине или отсылались в Москву, для присяги, в тот приказ, которому была подведомственна волость.

Общины не только соблюдали государственные законы, но и вводили свои узаконения или заповеди. Например, крестьянам Тавренской волости запрещалось работать в воскресные дни. «Не делати никакого черного».

Если излюбленные головы и другие власти избирались целым уездом, а не одним посадом или волостью, то их суду и управе подлежали не только посадские люди и крестьяне, но и все местные вотчинники и помещики.

Выборные судьи могли быть сменены в любой момент. В Двинской уставной грамоте от 1557 г. значится: «И будет Колмогорцы посадские люди, и волостные крестьяне захотят выборных своих судей переменити, и Колмогорцам посадским людям и волостным крестьянам всем выбирати лучших людей, кому их судити и управа меж ими чинити».

В деле раскладки податей и повинностей самоуправляющаяся община была полным хозяином. Община участвовала в определении размеров податей, подавая свои соображения писцам и дозорщикам. Община расписывала деревни по «костям», то есть зажиточности, способности платить. Она обращалась к правительству о новом «росписании костей», если писцовые, переписные, окладные книги сильно устаревали. Расширение угодий и земель, приток новых членов был выгоден общине, так как подати она платила по тому старому количеству податных единиц (сохи и выти), что было указано в писцовых книгах.

Специфический характер земские преобразования имели в сфере, так сказать, полицейской и исполнения наказаний. В конце 1540-х гг., в некоторых областях, появляются выборные органы полицейской власти: губные старосты, и их помощники, губные целовальники. Так что не надо искать шерифов и помощников шерифов где-то там, за океаном. Вот они здесь, и на триста лет раньше, чем шерифы американские.

Губа была полицейским округом, в котором действовала юрисдикция губного старосты. Территориально, она, по-видимому, сперва совпадала с волостью или посадом, но позднее произошло укрупнение, и она стала преимущественно совпадать с уездом.

Наши русские шерифы должны были заниматься делами о «погублении» людей. А также борьбой с грабежами, розыском воров, «лихих людей, татей и разбойников». Им был передан суд по делам об убийствах, поджогах, а также охрана полицейского порядка и безопасности в подведомственных округах. Губные старосты осуществляли и наказание осужденных преступников.

Губных старост выбирали на всесословном уездном съезде из числа служилых людей (то есть лиц, хорошо умеющих владеть оружием). А губных целовальников – посадские и крестьянские общины, «по выборам сошных людей», из своей среды. Сотские, пятидесятские и десятские обязаны были исполнять указания губных старост. При губных старостах, для ведения следственных и судебных дел, находились губные дьяки, также избираемые, «по выборам всех людей».

В 1549 году в губном наказе селам Кириллова монастыря царь «велел у них быть в разбойных делах в губных старостах, в выборных головах, детям боярским (имена), да с ними целовальникам, тех же сел крестьянам (имена)». Дела небольшой важности выборным головам можно было решать и не всем вместе. Для больших они должны съезжаться со всех волостей в город Белоозеро.

Царский наказ строго воспрещал губным старостам и целовальникам брать «посулы» и «поминки», то есть взятки, и предписывал: «друг за другом смотреть, чтоб не брали».

В наказе перечислялись имена выборных губных старост из детей боярских и губных целовальников из крестьян и предписывалось им «обыскивати про лихих людей, и обыскав разбойников казнить смертию».

В губном наказе новгородским землям от 1559 г (составленный по единому образцу с губными наказами 1555–1556 гг., рассылаемыми Разбойным приказом), царь «велел есми у них быти в Великом Нове Городи на посади и в Новгородцком уезде в станех и в волостех у розбойных и у татиных дел в губных старостах детем боярским, кого землею выберут, да с ними губным целовальником».

Губные приказчики и целовальники, выбранные крестьянами владельческих земель, посылались на утверждение не к землевладельцу, а в государственное учреждение. «И тех прикащиков, и крестьян и дьяков, для крестного целования присылати к Москве в Разбойный приказ», значится в губной грамоте, данной Троицкому монастырю.

Губные «излюбленные» судьи, занимающиеся «разбойными» и «татинными» делами, были ответственны перед избравшими их общинами.

«А учнут излюбленные судьи судити не прямо по посулом, а доведут на них то, и излюбленных судей в том казнити смертной казнью, а животы (имущества) их велеть отдавать тем людям, кто на них доведет. А в суде и у записки и у всяких дел губных и у излюбленных судей сидети волостным лучшим крестьянам», писано в Судной грамоте, данной крестьянам Вохонской волости в 1561.

И это, нам, сегодняшним, может только сниться, а в «суровое царское время» судья, ответственный перед людьми и постоянно контролируемый общественностью, был реальностью…

Московская «самодержавная демократия» в эпоху Грозного предоставляла, в принципе, столько местной власти простому народу, сколько могла – большего не имели даже самые демократичные малые страны того времени – Швеция и Швейцария. Польша с Литвой тут, что говорится, и рядом не стояли.

Еще на рубеже XIX–XX вв. российские революционеры и либералы поражались вере русского крестьянства в царя-батюшку – мужики лупили «борцов с самодержавием» и сдавали их в кутузку. Такое досадное недоразумение городские интеллигенты объясняли темнотой, тупостью, невежеством, рабской сущностью народа. На самом-то деле, и после 200 лет беспредельной «дворянократии», крестьяне помнили земский строй времен Ивана Грозного.

Российские западники выдавали за историческую демократию то новгородскую олигархию, манипулировавшую городскими низами, то польско-литовскую шляхетско-магнатскую «республику», где крестьяне присутствовали только в виде рабочих орудий, то власть торговой знати в Англии, жиревшей на работорговле и грабеже слабых стран. А вот глянуть повнимательнее на русскую историю эти господа, кочевавшие между Петербургом и Парижем, не удосуживались. Поэтому они и игнорировали наши демократические корни, уделяя и всё рабочее время и даже досуг обличениям «тысячелетнего русского деспотизма».

Итак, перечислим основные выборные должности, введенные земскими реформами 1550-х, и просуществовавшие до самого конца московского государства.

* Земский староста. Возглавлял самоуправляющуюся общину (мир) из черносошных волостей и тяглых посадов на территории уезда, и учреждение местного земского самоуправления – земскую избу.

* Губной староста. Возглавлял судебно-административный округ (губу) на территории уезда, а также орган сословно-выборного самоуправления – губную избу. Подчинялся как выборным городовым приказчикам, так и Разбойному приказу.

* Земский целовальник. Помогал земскому старосте в управлении тем округом, что избирал его (волость или группа волостей, посад, часть посада, тяглая слобода, приход). Избирался сроком на 1–2 года. Выборы происходили в сентябре вместе с выборами земского старосты.