— Все твои спутники целы и невредимы? — спросил я не совсем решительно, опасаясь услышать что-нибудь ужасное о седоках саней Германа Мордаунта.

— Все, слава Богу; погибли только сани и лошади! Но где же Гурт Тен-Эйк и мисс Мэри Уаллас?

— Они на том берегу; нас разлучили льдины, и они избрали то направление, тогда как нас прибило сюда! — Я сказал это, главным образом желая успокоить тревогу Аннеке; сам же далеко не был так уверен в их спасении. — Расскажи нам, как вы сами спаслись? — добавил я.

Дирк рассказал коротко, как после многократных неудачных попыток выбраться на берег в санях, они решили перейти по льдинам. Дирка оставили сторожить лошадей, а мистер Мордаунт старался перевести на берег мистрис Богарт, но, увидав их в страшной опасности, Дирк бросил все и кинулся их спасать. Все они очутились в воде, которая, по счастью, в этом месте была неглубока, так как внизу под водой был еще лед. Лошади, предоставленные сами себе и испуганные треском льда, понесли и скрылись в тумане. Мужчины вынесли мистрис Богарт на берег неподалеку от того места, где мы встретились; поблизости было жилье; их приютили. Мистрис Богарт уложили в теплую постель, а мужчины переоделись в сухую одежду и отправились отыскивать нас.

Придя на ферму, мы застали Германа Мордаунта, который при виде дочери почти обезумел от радости; такие минуты не поддаются описанию; но когда он несколько успокоился, и Аннеке тоже, то со слезами на глазах стал благодарить меня.

— Я знаю, — сказал старик, — что после Бога я вам вторично обязан жизнью моей дочери! Я желал бы, чтобы небу было угодно — впрочем, теперь уже поздно… Ну да мы найдем, быть может, другой способ… Простите, Бога ради, Литльпэдж, я сам не знаю, что говорю, но поверьте, что если я не нахожу выражений благодарить вас, то оказанной вами мне услуги не забуду, пока жив!

О времени нашего пребывания у добрых фермеров, приютивших всех нас в эту ночь, рассказывать нечего: они постарались устроить нас как можно удобнее, угостили горячим кофе и поутру снарядили свою тележку, чтобы отвезти нас в город. А когда мы хотели деньгами отблагодарить их за все эти услуги, фермеры наотрез отказались принять что-либо.

Говорят, что все американцы корыстны, но на всем пространстве колоний не найдется ни одного человека, который взял бы деньги за подобного рода услугу.

Мы прибыли в Альбани часов около десяти утра, и когда при дневном свете взглянули на реку, вся она уже вскрылась и даже почти очистилась ото льда, только кое-где плыла одинокая запоздалая льдина; острова же все до единого были под водой, так что трудно было даже определить место, где они находятся. Вся нижняя часть города Альбани была затоплена; но это обстоятельство не повлекло за собой никаких несчастий, потому что американцы дорожат жизнью и заблаговременно принимают меры против всяких случайностей.

Подъезжая к дому Германа Мордаунта, мы услышали, что нас окликают. Это был Гурт Тен-Эйк. который махал шапкой в воздухе и, сияя от радости, бежал к нашим экипажам.

— Мистер Герман Мордаунт, — воскликнул он, тряся его за руку, — мне кажется, что вы воскресли из мертвых, и вы также, мистрис Богарт, и вы, мистер Фоллок! А вот и Корни, и мисс Аннеке. Ах, какое счастье! Какое счастье, что все здоровы. Мисс Мэри Уаллас чуть жива от страха; при малейшем шорохе она вздрагивает, боясь услышать дурную весть!

Едва договорив эти слова, он кинулся в дом, и минуту спустя Мэри и Аннеке были в объятиях друг друга. Мистрис Богарт мы проводили до ее дома, а затем возвратились к Мордаунтам.

Гурт, с его знанием местности и многолетним опытом, сумел избежать тех страшных опасностей и затруднений, какие пришлось пережить нам. В тот момент, когда он с мисс Мэри добежал до края последнего, ближайшего к берегу острова, громадная льдина врезалась между островом и берегом; недолго думая, он схватил Мэри за руку и перебежал вместе с ней, как по мосту, на берег. Правда, пока они бежали, вода залила льдину сверху, но это было не страшно. Очутившись на берегу, Гурт стал звать нас, приглашая последовать его примеру, и голос, который, как нам показалось, звал меня, был его голосом. Не получив ответа, он вернулся за нами по льдине на остров, но, не найдя нас, уже с риском для жизни вернулся обратно к Мэри Уаллас. Не видя пользы оставаться долее на берегу, он вместе с Мэри пошел по направлению к Альбани, и около полуночи они были как раз против города, по ту сторону реки.

Здесь река совершенно вскрылась, но течение было страшно сильное; однако это не испугало Гурта. Превосходный гребец, он отыскал на берегу лодку, спустил ее на воду, усадил в нее Мэри и пристал в десяти шагах от того места, где мы с ним несколько дней тому назад вывалились из салазок. Оттуда до дома Германа Мордаунта было всего две минуты ходьбы, и в эту ночь из всей нашей компании одна Мэри Уаллас спала в своей постели, если только она вообще в состоянии была спать после всего пережитого.

Джек и Моиз благополучно выбрались на берег, и их поймали на большой дороге, ведущей к Аль-бани; так как все в округе знали их и их владельца, то лошадей тотчас же привели к нему на конюшню. Даже сани не пропали бесследно: их унесло течением чуть не к самому устью реки. Они были выброшены на берег за Нью-Йорком, и вытащившие их люди поместили о них объявление в газетах. Гурт откликнулся на это объявление и с ближайшим шлюпом, пришедшим из Нью-Йорка в Альбани после открытия навигации, получил свои сани обратно. Сани Германа Мордаунта постигла иная судьба: его гнедые утонули и, конечно, увлекли за собой и сани на дно реки; но как только лошади испустили дух, тела их всплыли, а вместе с ними и сани. Матросы большого судна, идущего в Альбани, выловили сани, отрезав постромки и обрубив дышло, и доставили сани в город.

Вся эта история наделала много шума в городе, и все с большой похвалой отзывались обо мне. Бельстрод один из первых явился ко мне.

— Право, милый Корни, вы как будто самой судьбой предназначены оказывать мне самые величайшие услуги! Клянусь честью, я не знаю даже, как вас и благодарить. А знаете ли, если мистер Мордаунт не вмешается в это дело, то еще до конца лета этот Гурт Тен-Эйк непременно утопит всю его семью и вас в придачу или же придумает какое-нибудь другое средство сломать всем шею!

— Это было такое несчастье, которое могло случиться и с самым почтенным и самым осторожным человеком! — возразил я. — Лед на реке был так же прочен, как мостовая в городе, когда мы выехали.

— Да, тем не менее это катание могло многим стоить жизни! Ах, Корни, удивляюсь я, почему вы не вступаете в ряды армии! Поступайте к нам в качестве волонтера, а я напишу о вас отцу, и сэр Гарри непременно выхлопочет вам патент на чин офицера! Если он узнает, что мы обязаны вашему мужеству спасением мисс Мордаунт, то перевернет небо и землю, чтобы доказать вам свою благодарность. Знаете ли, что с того момента, как мой добрейший отец решился дать согласие на этот брак и назвать мисс Мордаунт своей belle-fille, он считает ее уже своей дочерью.

— А мисс Аннеке? Она также смотрит на сэра Гарри как на своего отца? — спросил я.

— Во всяком случае, ей придется привыкнуть мало-помалу так смотреть на него, не правда ли? Ведь это же естественно! И я уверен, что если сейчас мисс Аннеке мысленно говорит себе, что с нее довольно и одного отца, то со временем это, несомненно, изменится; она и теперь уже всегда, когда хорошо расположена, поручает мне писать моему отцу самые приятные веши. Но что с вами, милый Корни? Отчего вы так серьезны?

— Мне кажется, мистер Бельстрод, что я должен вам ответить той же откровенностью, какой вы почтили меня! Вы мне сказали, что искали руки мисс Мордаунт, и я обязан вам сказать, что я в этом отношении ваш конкурент, чтобы не сказать — соперник!

Майор выслушал мое признание с величайшим спокойствием и с улыбкой на губах.

— Так, значит, вы желаете сами жениться на мисс Аннеке Мордаунт, милый Корни?

— Да, майор Бельстрод! Это величайшее желание моего сердца!