Мальчик, спотыкаясь, рванулся вперед.
Слэппи, вывернувшись из рук Джимми, не отцеплялся от Фредди, его деревянные губы крепко сжимали ухо визжавшего ребенка.
— ПОМОГИТЕ! БОЛЬНО!!! Оой-оой! Больно!
— Слэппи! Я тебя предупреждал! — выкрикнул Джимми. Он схватил деревянного болвана за воротник его спортивной курточки в красно- белую клетку и сдавил ему шею.
— Отпусти! Сейчас же отпусти его, Слэппи!
Детвора в зрительном зале орала и визжала.
Водители вопили. Несколько человек бросились к сцене.
— Ооой-ооой! УБЕРИ ЕГО! — Фредди завывал, так ему было больно, его лицо стало теперь ярко-красным. Он хлопал по болвану руками, пытаясь сбросить его с себя.
— Слэппи, ну пожалуйста… — беспомощно умолял того Джимми.
Теперь уже все дети были на ногах. Кресла скрипели и хлопали. От стен эхом отдавался гулкий топот ребятишек, бросившихся к выходу из зала.
— Ооой-ооой! — выл Фредди в агонии.
В конце концов нарисованный красной краской рот Слэппи медленно приоткрылся.
Фредди рухнул на доски сцены.
Слэппи откинул голову назад, его голубые глаза дико метались из стороны в сторону. Он разинул рот, и оттуда понесся пронзительный вой.
Громче любой пожарной сирены, любой сирены «скорой помощи» — оглушительный свист перекрыл все крики и вопли зрительного зала.
Громче… Еще громче…
— Двери заперты! — взвизгнула какая-то женщина, ее восклицание было почти заглушено невыносимым для слуха звуком, исходившим из раскрытого рта Слэппи.
— Мы не можем выйти!
— Выпустите нас! Выпустите нас!
— Мои уши! Мне словно нож в уши вонзили!
— Велите ему перестать! Велите ему перестать!
— Ооой-ооой! Мои уши! Мои уши, они сейчас лопнут!
— Ох… Больно! До чего же больно!
4
Джимми О'Джеймс пинком распахнул дверь гримерки и с силой швырнул Слэппи внутрь.
Слэппи проехался по полу и остановился, уткнувшись в облупившуюся зеленую стену.
Войдя, Джимми с размаху захлопнул за собой дверь, но он шарахнул ею так сильно, что она снова отскочила, приоткрывшись. Он этого не заметил.
Он ураганом ринулся через всю крошечную комнатку и вздернул деревянного человечка в воздух за отвороты курточки.
— Последний раз… — Джимми задыхался, давясь словами, он был так зол, что едва мог говорить, он трясся всем телом, сердце в груди бешено колотилось. — Говорю тебе… Это последний раз, когда ты испортил мне представление, Слэппи! — И шваркнул куклу на гримировальный столик.
Голова Слэппи звонко стукнулась о мутное зеркало.
Он рассмеялся кудахтающим смешком.
— Испортил представление, Джимми! Ты что, рехнулся? После сегодняшнего дня ты прославишься!
Джимми вздохнул:
— Я больше никогда не получу работу. Ты погубил мою карьеру, Слэппи. Мне конец! Конец! Ну что, теперь ты рад? Доволен собой?
Слэппи закинул ногу за ногу.
— Тебе стоит пойти проветриться, Джимми, — сказал он ободряюще. — Ты ужасно выглядишь.
— Закрой свой рот! — взвизгнул Джимми. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, скрестил руки поверх своего черного свитера, крепко сжав их.
«Держи себя в руках, — приказал он себе. — Держи себя в руках».
Но это было не просто. У Джимми до сих пор в ушах стоял исполненный ужаса крик детей в зрительном зале. До сих пор маячили перед глазами их искаженные страхом лица, их руки, зажимающие уши. Он до сих пор видел и самого себя, умоляющего Слэппи прекратить это невыносимое для слуха завывание сирены.
Джимми уронил голову в ладони.
— Не видать мне больше работы, — повторял он прерывающимся от волнения голосом. — Ни один театр никогда в жизни не наймет меня!
— Это же шоу-бизнес, — усмехнулся Слэппи.
Джимми поднял голову и через всю комнату
глянул на болванчика.
— Тебе тоже никогда впредь не работать. Я говорил всерьез, Слэппи, можешь мне поверить. Тебе конец. Это был твой шанс.
Деревянная голова куклы отрицательно качнулась.
— Тебе без меня не обойтись.
Глаза Джимми сердито сверкнули.
— Да ну?
— Без меня у тебя нет номера, — настаивал Слэппи. — Без меня у тебя нет ничего. Ты дешевый чревовещатель, который шевелит губами. И который не способен отличить хорошую шутку, если услышит ее. Чего с тобой никогда не бывало.
Слэппи соскочил с гримировального столика. Его блестящие черные ботинки громко стукнули об пол.
— Ты убожество, — сказал Слэппи. — Убожество во всем. Но смотри, что я нынче для тебя сделал: завтра ты появишься во всех газетах страны.
— Послушай… — начал было Джимми.
— Я нужен тебе, Джимми, старина, — продолжал Слэппи. — Как еще придурок вроде тебя смог бы попасть во все газеты? Ну, подумаешь, заставили мы эту мелюзгу повопить и поплакать чуток. Ну, подумаешь, лопнули кой у кого барабанные перепонки. Велика беда! А ты прославишься!
— НЕТ!!! — вскричал Джимми, тяжело дыша. — Нет! Впредь такого не будет! С тобой покончено, Слэппи! Вот. Взгляни на это. Я пока-жу тебе, почему с тобой покончено.
Слэппи раскрыл было деревянные губы, чтобы что-то ответить. Но ничего не сказал и молча глядел, как Джимми выдвинул ящик грими-ровального столика.
— Вот почему тебе конец. Вот почему ты никогда больше мне не понадобишься!
Слэппи осторожненько приблизился на шаг поближе.
Его холодные голубые глаза не отрывались от ящика.
— Ну вот, изволь. Смотри внимательнее, — приказал он деревянному человечку.
Слэппи уставился в ящик.
Из его глотки вырвался пискливый звук удивления:
— Нет! Нет! Не могу в это поверить!
5
Слэппи изумленно таращился належавшего в ящике навытяжку деревянного болванчика. Ошибки быть не могло. Кукла была его точной копией.
Слэппи наклонился и коснулся деревянного лица. Впился взглядом в глаза болванчика — холодные, голубые, точь-в-точь как его собственные. Покрутил из стороны в сторону его голову.
Схватил за запястье его безжизненную руку и приподнял. Потом позволил ей упасть обратно в ящик.
— Где ты раздобыл этот хлам? — спросил Слэппи, закончив осмотр.
Джимми О'Джеймс аккуратно взял в руки новое чучело.
— Его зовут Уолли. Я нашел его в волшебной лавке.
— Надо же, какой красавчик, — сострил Слэппи.
Джимми не засмеялся.
— Он тебе никого напоминает, Слэппи? Он был сделан тем же злобным кукольником, который смастерил и тебя.
— Не говори «злобным»! — вспыхнул Слэппи.
— Злобным, — повторил Джимми. — Сделавший тебя кукольник был злым волшебником. Иначе о нем и не скажешь. Он смастерил тебя из доски от гроба и…
— И с тех пор я твой до гробовой доски, — воскликнул Слэппи. Он разинул рот и залился
резким, пронзительным смехом.
Выражение лица Джимми оставалось торжествующим.
— Я не шучу, — спокойно сказал он. — Возможно, Уолли — это более ранняя модель.
— Да какая разница, — сердито вскричал Слэппи, пнув ящик тяжелым черным ботинком. — Ты не можешь использовать его в своем представлении, Джимми! У него нет моего шарма!
— Зато к нему прилагается кое-что интересное, — ответил Джимми. — И это кое-что сделает мою жизнь лучше — и покончит с твоей.
— Тра-ля-ля, болтовня, — саркастически процедил Слэппи, однако глаза его тревожно забегали. На всякий случай он отступил, пока Джимми тщательно укладывал нового болванчика в коробку.
Потом Джимми открыл маленькую дверцу в днище ящика и вытащил оттуда стопку измятых пожелтевших листков.
— Ты что, бутерброды в них заворачивал? — съязвил Слэппи.
Джимми не удостоил вниманием это замечание. Он торопливо перебирал страницы. Затем поднял на Слэппи глаза.
— Это инструкция, — сказал он, — написанная мастером-кукольником, собственноручно.
Слэппи воззрился на листки в руках Джимми и ничего не сказал.
— Это, — продолжал Джимми, — инструкция о том, как контролировать злую силу, вселившуюся в твое тело. На этих страницах сказано, как привести к жизни второго болвана и как заставить тебя заснуть навечно!