— Не надо так отчаиваться! Предмет шантажа вы можете не указывать, мы со своей стороны тоже не станем раскрывать ваши позорные тайны. Укажите, что преступники угрожали вашей жизни или жизни кого-нибудь из ваших близких и таким образом вынудили вас пойти на подлог. Это будет выглядеть тем более убедительно, что два покушения на вас, как вы говорите, уже было. Итак, вы под угрозой собственной жизни выдали фальшивое свидетельство о смерти графини, но, помня о долге врача, при первой же возможности, опять-таки рискуя жизнью, донесли до родственников графини правду и даже дали письменные показания, которые можно использовать в официальном расследовании. Согласитесь, такой поворот вас полностью обеляет.->

— Но если преступники предстанут перед судом и расскажут всю правду о причинах шантажа?->

— Это будет гнусный оговор, месть врачу, раскрывшему их грязные преступления. Кстати, а кого вы имеете в виду под преступниками и проклятыми злодеями? Вы еще не назвали ни одного имени.->

— Как я понимаю, главным заинтересованным лицом в этом преступлении был Мишель Хорватов (Михаил при этих словах вздрогнул, но я решила на всякий случай не раскрывать пока перед доктором его инкогнито). Конечно, Мишель — человек недалекий, сам он не мог придумать такой дьявольский план. Кто-то за ним стоит, скорее всего адвокат, который занимается его делами. А все переговоры со мной вела дама.->

— Дама? Немолодая, причудливо одетая?->

— Нет-нет, молодая, довольно хорошенькая, элегантная, одета со вкусом. Но очень наглая.->

Появление какой-то молодой и наглой дамы оказалось для меня полной неожиданностью. Еще одно новое лицо вышло на сцену в нашей трагедии.->

— Доктор, а что с покушениями?->

— Сначала на меня в переулке возле моего собственного дома поздно ночью, когда я возвращался от тяжелобольной пациентки, напал громила с ножом. Я оказал сопротивление, но ему удалось сильно поранить мне руку, которой я хватал нож. Вот видите — шрамы. Я долго не мог держать в руках скальпель. К счастью, наш дворник тогда еще не спал, выскочил на шум, стал свистеть, кричать: «Караул!», попытался как-то помочь, на свист прибежал городовой, и громила, бросив меня, удрал. Этот случай я сперва принял за обычное нападение. Случаются подобные вещи в Москве, знаете ли, случаются… Но когда кто-то отравил мой кофе и скончалась наша старая кухарка, стало ясно — за мной идет охота.->

— Кухарка скончалась? Боже, еще одна жертва! Надо скорее остановить эту компанию выродков!->

— Да, компания ужасная, вы правы! В то утро я не успел выпить свой кофе — меня срочно вызвали к пациентке. Кухарка, чтоб добро не пропадало, в таких случаях выпивает весь кофейник сама. Вернувшись домой, я обнаружил ее уже мертвой.->

— Но ведь проводилось, наверное, полицейское расследование?->

— Проводилось, голубушка, проводилось… Но я не был заинтересован раздувать эту историю, вы понимаете — почему, и, грешным делом, подмазал кого следует. Официальный вердикт гласил: несчастный случай. Дескать, кухарка в мое отсутствие решила принять сердечных капель, но по своей малограмотности перепутала в аптечке пузырьки и ошибочно подлила себе в кофе яду…->

— И вам поверили?->

— Но ведь я не прикасался к кофейнику, не видел его даже, не выходил на кухню и в момент смерти бедной женщины не был дома. Это подтвердил посыльный от больной пациентки, который вытащил меня в тот день из-за стола. Почему же полиции мне не поверить? Я-то сам уже установил, что отраву подсыпали в банку с молотым кофе, и сваренный из него напиток, естественно, превращался в яд, но, простите великодушно, мне вовсе не хотелось, чтобы полиция проводила в моем доме дознание, выясняя, кто именно мог это сделать. Может быть, вы меня и осудите за эту слабость…->

— Ладно, господин Шёненберг, я не буду принимать на себя обязанности Фемиды в глобальном масштабе, меня интересует одно конкретное преступление и то, что с ним непосредственно связано. Садитесь к столу и пишите обо всем, что имеет отношение к смерти графини Терской. Свое участие в событиях представляйте, как подскажет ваша совесть, не знаю, как уж вы с ней договоритесь. Но по интересующему меня вопросу прошу соблюдать четкость, объективность и достоверность. И надеюсь, этот случай заставит вас наконец задуматься о заведомо ложных показаниях, фальшивых свидетельствах, подпольных абортариях и отказе в медицинской помощи несостоятельным пациенткам. Вы упомянули, что давали клятву Гиппократа. Текст присяги, под которой подписываются выпускники медицинских факультетов, широко известен. Даже я помню наизусть выдержки: «Принимая с глубокой благодарностью даруемое мне наукой звание врача, я даю обещание в течение всей моей жизни не помрачить честь сословия, в которое вступаю. Обещаю во всякое время помогать по лучшему моему разумению прибегающим к моей помощи страждущим…» ну и так далее. Вам не помешало бы освежить в памяти текст данной вами присяги, Константин Конрадович! Особенно в части, касающейся помощи страждущим и чести сословия…->

Когда доктор наконец ушел, оставив на столе стопку мелко исписанных листов, я заметила, что Маруся так и стоит с револьвером в руке, а по ее лицу медленно текут слезы.->

— Леля, Леля, значит, бабушку все-таки убили! Ужас, ужас!->

Она положила револьвер на стол рядом с показаниями доктора Шёненберга, а сама опустилась на пол, держась за резную ножку стола, по-детски вытирая слезы ладошкой.->

— Бедная бабушка! — Единственный глаз Михаила был тоже на мокром месте. — Она была такой славной.->

Встав на колени возле Маруси, Михаил обнял ее, и они стали всхлипывать вместе.->

Я взглянула на Андрея. Он стоял, прикрыв лицо клетчатым платком, из-под которого доносились невнятные слова о дорогой крестной. В конце концов он тоже присоединился к сидящим на полу, и они втроем составили довольно живописную группу плачущих, в своем роде аллегорию скорби.->

Я почувствовала, что и у меня запершило в горле и в носу и слезы вот-вот брызнут из глаз неудержимым потоком, но я все же взяла себя в руки и, оставив скорбящих в тесном родственном кругу, вышла из комнаты.->

— Шура, пожалуйста, четыре рюмки…->

— Коньяка?->

— Валерьянки! Одну мне, остальные — господам в спальню. А впрочем, и коньяка тоже!->

— Четыре рюмки?->

— Графин! И побольше!->

Глава ->16->

Попытка покарать преступников как лучший способ почтить память жертвы. — Дело для Михаила. — Монументальное полотно «Голгофа». — Колоритная трагическая внешность, подходящая для разбойника. — «Подслушивать некрасиво!» — «Подмазка» слуг закона как гарантия их беспристрастности.->

Несмотря на всю горечь от того, что наши подозрения полностью подтвердились, у меня все же было и чувство некоторого удовлетворения от хорошо проведенной сложной операции.->

Обед проходил в молчании. Вся компания, с припухшими глазами и мрачными лицами, вяло, без аппетита заглядывала в тарелки, оставляя еду в них почти нетронутой.->

Я решила вернуть мысли присутствующих в нужное русло.->

— Господа, я сочувствую вашему горю, но мы отдали дань скорби, давайте займемся практическими делами.->

— Леля, ты не представляешь, как мне жаль бабушку! Бедная, бедная! — Кажется, Маруся готова была снова зарыдать.->

— Я полагаю, лучшим способом почтить ее память будет наша попытка покарать преступников. И мы сделаем все возможное, чтобы эта попытка увенчалась успехом! Нам удалось собрать кое-какие сведения, заинтересующие полицию и судебные власти.->

С этим все были согласны.->

— Через пару-тройку дней мы сможем передать документы, подтверждающие факты преступлений, представителям власти. Но для начала хотелось бы уточнить еще кое-какие мелочи.->

— Что ты имеешь в виду?->

— Во-первых, какова роль адвоката, о котором упомянул доктор? Во-вторых, что за дама вела переговоры с Шёненбергом от лица лже-Хорватова? И в-третьих, замешан ли в этой грязной истории Варсонофий Десницын? Маруся знает, я не люблю этого юношу и не одобряю его траурную поэзию, но это еще не повод, чтобы обвинить его в причастности к убийствам. Если мы натравим на него сыскное отделение, Варсонофию в любом случае не удастся избежать суда. Значит, либо мы должны быть уверены, что ->он ->— ->тоже преступник, либо должны оставить его в стороне и не вмешивать в наши дела.->