Через двадцать четыре часа у него в руках будет капитал, который позволит ему наконец увидеть, как его идеи дают плоды, и в то же время сделают возможным оправдать полученный выкуп. Отсутствие у них капитала вызвало крах фирмы «Инсайдеры» в Хилтон-Хед. Это стало причиной, почему Коллин утратила веру в себя и в своего мужа. В Вэйле она взялась было самостоятельно зарабатывать деньги, связавшись с фирмой «Гудлайф», но стресс вызвал у нее нервный срыв. Это был грустный период самого низкого уровня их семейной жизни. Она утратила всякое уважение к Тео. Как-то днем, в Вэйле, они сидели в кафе и он рассказал ей об автоматической мячеброске, а она глаза закатила. «Во-первых, — сказала она, — собаке нужно внимание хозяина. А во-вторых, она любит его запах».

Черт ее знает, что она имела в виду.

Когда они подъехали к пассажу на Бишоп-Хилл, Коллин на малых оборотах медленно проехала мимо «Братьев Брукс», магазинов Блуми, Ральфа Лоури, Стокса. Тео тем временем отмечал про себя наличие охранников и характер движения транспорта. Он бывал в торговых центрах и покрупнее, но этот был самым элитным. Лучше его во всей стране был только торговый пассаж на Беверли-Хиллз. Тот, который видишь только в кино.

— Давай в восточный конец, — сказал Тео жене. — Налево возле Ньюмена Маркуса.

Во время подготовки операции он обнаружил, что это — единственный участок парковки, не просматривающийся камерами слежения. Дейв Томкинс сам себя от радости по спине похлопает, когда схватится за пленки, и вот тут-то охранники пассажа и сообщат ему приятную новость: в восточном секторе никакой камеры нет. «Ну и молодцы же эти террористы, — скажет он агенту ФБР. Тео прямо-таки слышал голос Дейва Томкинса: — И правда — молодцы!»

— Вон туда, — показал он Коллин, куда ехать, и она поехала вдоль первого ряда припаркованных машин.

Тео расстегнул «молнию» на спортивной сумке, тщательно избегая прикасаться к чему-нибудь еще, и выудил из мешка для мусора хирургические перчатки. Он натянул их на руки — они пахли тальком и резиной, — щелкнул резиной на запястьях. В них было что-то сексуальное, они напоминали о кондомах, о женских чулках, о недозволенном сексе. Что-то шевельнулось в груди, штопором ввинтилось в низ живота, отозвалось в члене.

Тео вступил в зону осуществления мечты.

— Ты кого-нибудь заметил? — спросила Коллин.

— Ответ отрицательный. А ты?

— Одну пару с ребенком.

— Вижу их в боковое зеркало. Они входят в пассаж. Но — нормально… Ты все хорошо делаешь.

Конверт и катушка клейкой ленты уже лежали у него на коленях. Он раньше думал, что им придется несколько раз объехать ряды машин, дожидаясь, пока разойдутся посетители, но на парковке не было ни души, а следующий фонарный столб загораживал «рейнджровер» с затемненными стеклами.

— Тут. Стоп.

Коллин подъехала к ближайшему фонарному столбу, и прежде чем машина остановилась, Тео уже выскочил из двери. Он прижал конверт плашмя к металлу столба и обошел вокруг него с катушкой ленты в руке сначала один раз, потом — другой, пятясь к машине и одновременно стараясь оторвать ленту от катушки. Но кончики хирургических перчаток прилипли к клейкой ленте, они стягивались с пальцев, когда Тео попытался отцепиться.

— Быстрей, — крикнула ему Коллин, но — черт, черт, черт! — кончики резиновых пальцев отрывались от перчаток вместе с его отпечатками, четкими, словно выгравированными на тальке внутри них. Копам даже напыление делать не придется.

Тео рывком освободил руки, и перчатки повисли на столбе, закрученные лентой. Тео через голову стащил с себя рубашку, обмотал ею руки и стал дергать за ленту, пока она не оторвалась. Сжимая в руках катушку и разорванные в клочья перчатки, он повалился на сиденье:

— Поехали!

Он закинул в машину ноги и захлопнул дверь.

— Вон туда, — показал он на выезд в дальнем конце участка. Рубашка его была вывернута наизнанку и комом лежала на коленях. Он отлепил от нее слипшуюся ленту и зло повернулся к Коллин: — Черт бы побрал эти перчатки!

Она смотрела прямо перед собой и вела машину, низко наклонив голову, чуть не втыкаясь в руль носом, хотя Тео сто раз говорил ей, что так машину не водят.

— Хирургические перчатки! Это была твоя гребаная «великая идея», как мне помнится, — произнес он.

К тому времени как они подъехали к «Макдоналдсу», где еду можно было купить, не выходя из машины, Тео Успел надеть рубашку и сам сидел за рулем. Одним из очень тонких пунктиков, как понимал Тео, было то, что все необычное, как, например, женщина за рулем автомобиля с мужчиной на месте пассажира, может привлечь внимание, заставить полицейского взглянуть на эту картину второй раз.

— Что будешь есть? — спросил он Коллин.

Она помотала головой.

— Два биг-мака, большую порцию картошки-фри, большую бутылку кока-колы и среднюю — кока-колы диетической, — произнес он в микрофон, подумав, что, если бы он держал магнитофон подальше от Брауна, а не ближе к нему, это могло бы заставить старика говорить громче, и он не казался бы таким ослабевшим.

У окна, где получают заказанное, Тео заглянул в бумажник и обнаружил там всего два доллара. Черт!

— Коллин! У тебя есть с собой наличные? — Он коснулся пальцами локтя жены, потом взглянул в окно — на девушку из «Макдоналдса», на ее красивые полные губы, на кокетливо сдвинутую набок белую наколку.

Молодыми смуглыми пальцами она складывала и загибала края белого пакета, наполненного едой. На нежной внутренней стороне предплечий были заметны крохотные белые точки — шрамики. Тео моментально догадался — от масляных брызг из картофележарки. Ох как ему нравились девушки в униформе!

— Бросьте в пакет несколько лишних салфеток, будьте добры!

Губы девушки казались припухшими: они были такие блестящие, влажные. Они чуть выпячивались на фоне еще не ушедшей, по-детски мягкой пухлости щек, так что, когда она заговорила, когда сказала: «Ваш заказ, сэр. Шесть долларов сорок два цента, пожалуйста», казалось, что она еще не научилась правильно нанизывать слова на эти свои сочные губы. Давно хорошо известно, что школьницы старших классов делают самый лучший минет. Даже лучше, чем студентки колледжей. Они с пол-оборота заводятся, даже сильнее, чем студентки, от мужчин постарше, не по-настоящему старых, а таких, как Тео, мужчин его возраста. И Тео вовсе не стыдился, что с одного взгляда мог определить, способна ли женщина делать хороший минет, любит ли она заниматься этим настолько, чтобы сделать его хорошим: это можно определить, главным образом, по их губам, по припухшим сосучим губам — это само собой разумеется, но также и по развратным, тонким, все дозволяющим губам. Такая женщина, как Коллин — губы у нее красивые, но среднего размера, — делает вполне приличный минет, но Тео всегда чувствовал, что ему делают одолжение.

Коллин вложила ему в руку две пятерки. Никогда больше не придется Тео Волковяку просить деньги у жены.

Он припарковал машину за «Макдоналдсом», так, чтобы видеть через ведущую к пассажу дорогу въезд на парковку. С этого расстояния пакет на фонарном столбе казался просто коричневой точкой.

— Готовьсь!.. Цель! — сказал он Коллин, помахав ей парой салфеток и вылезая из машины. — Огонь! — Он хлопком закрыл дверь.

Таксофон находился в дальнем углу парковки. Тео снял трубку салфеткой, не беспокоясь, что кто-то может это заметить: такие вещи сплошь и рядом проделывали психи, помешанные на микробах. Жалко, что он так резко напустился на Коллин из-за перчаток. Ведь и правда, эта идея показалась им очень хорошей. Он тщательно протер четвертак салфеткой и, обернув ею кончик пальца, набрал номер, выученный наизусть. Пассаж на Бишоп-Хилл, служба охраны.

Гудок — какой замечательный звук. Наконец-то они приближаются к выкупу. Задействована фаза 2.

Второй гудок искоркой промелькнул в мозгу Тео, и в тот же миг он увидел все это завершенным: ощущение полноты успеха при получении денег — всего через полтора суток от этой минуты. Расследователи рассуждают о том, как возникла идея бокса в мини-складах. Кто такие эти экологические террористы и где они нанесут следующий удар. Но следующего удара не будет, и этот эпизод останется в исторических книгах как одно из величайших нераскрытых преступлений — как история малышки Линдберг, Кеннеди, драгоценностей Софи Лорен.