— Ой, Руфи, не спрашивай, столько всего. Твой отец...

Руфи кивнула и тоже шепотом проговорила:

— Мне кажется, у него не все в порядке с головой. Он настроился против Роберта. Я попыталась сказать, что он все выдумывает. Беда в том, — она мотнула головой назад, — что мисс Милли очень к нему привязалась, я имею в виду Роберта. Все с того и началось. С вами все в порядке, мисс, вы уверены?

— Да, Руфи, да. Только присмотри за ней, ладно? И если твой отец придет сюда, я бы не стала его пускать. А если тебе понадобится выйти, запри дверь.

— Хорошо, мисс, хорошо. И, знаете что, мисс, — она движением руки остановила Агнес, — я хочу сказать, что бы вы не делали, я вас не осуждаю. Они ничего не понимают. Люди стареют, и у них закисают умы, они забывают, что и сами были молодыми.

Агнес сжала ее руку и побежала в свою комнату. Насколько легче, когда знаешь, что кто-то на твоей стороне, что кто-то понимает тебя.

Она быстро переоделась, но шляпки не надела, просто повязала голову шерстяным шарфом и быстро направилась к выходу.

Выходя, она не заметила, как в холл заглянул Уотерз, но даже если бы и заметила, то не придала бы этому никакого значения.

Увидев ее одетой для улицы и догадываясь, куда она собралась, Дейв потерял последнее чувство реальности, словно у него в голове оборвались все ниточки, на которых держится разум.

Она миновала сады, потом повернула на тропинку через лес, по которой Роберт первый раз пришел к дому. Вечерний воздух покалывал лицо, она задыхалась от быстрой ходьбы, но когда вышла на дорогу, то пустилась бежать и не останавливалась, пока не увидела в отдалении колеблющийся приближающийся к ней свет. Когда он стал совсем близко, она различила, что это фонарь, прикрепленный сбоку телеги. Поравнявшись с ней, возница удивленно уставился на нее и окликнул:

— Добрый вечер.

— Добрый вечер. — Ее ответ прозвучал, как кваканье лягушки, и она постаралась отвернуться так, чтобы, обгоняя, он не разглядел ее лица.

Следующая встреча заставила ее понервничать, но не напугала. На дороге ей встретилось человек пять-шесть шахтеров, возвращавшихся домой после смены. В том месте дорога сузилась, и один из них поднес к ее лицу фонарь.

— Ха-ха, это кто это здесь? Девочка гуляет одна. Немецкая шпионка, да?

Мужчины весело расхохотались, и говоривший осмелел:

— Что-то я тебя не видел в наших местах. Где же такая красотка пряталась?

Она сказал только:

— Позвольте пройти.

Ее тон и сказанная ею фраза погасили смех, и пытавшийся заговорить с ней человек, заглянув ей в лицо, уступил дорогу, и она, не чувствуя под собой ног, двинулась дальше.

Она уже почти совершенно обессилела, когда вышла к крайним домам деревни, окна светились, и видно было, что в домах горели газовые светильники.

В окнах Элмден-хауза огней не было, и в панике она было подумала, что никого нет. И его нет. Уже нет. Стенли выполнил свою угрозу. Но, подойдя к незапертым воротам, она увидела в двух окнах яркий свет. Прежде чем постучать, она должна была опереться о столб, так как у нее от бега выпрыгивало сердце. Но, когда дверь открыли и она увидела стоящую в ней женщину, она проговорила:

— Я... мисс Торман... Я...

Почти как во сне она видела, как женщина повернулась и негромко позвала:

— Робби! — а затем протянула ей руку и произнесла: — Заходите. Заходите.

Она прошла в комнату, и от света и тепла в первый момент ей стало чуточку не по себе, но это чувство быстро улетучилось. Она протянула руку, почувствовала, как ее пожали, а потом услышала его голос:

— Что такое? Что с вами случилось? Заходите и присаживайтесь... В чайнике есть чай? Тетушка, заварите ей свежего, хорошо?

Только усевшись, она ясно увидела его лицо. Она потрогала его и спросила:

— С тобой все в порядке?

— Конечно, моя дорогая, со мной все хорошо. Но что заставило тебя прийти, да еще в таком состоянии?

— У вас никого не было? Я хочу сказать полиции?

— Полиции? Нет. — Он улыбнулся и покачал головой.

— Дейв Уотерз сказал, что Стенли хотел... пойти и заявить им.

— Ха, — засмеялся он, потом, присев на корточки перед ней, сказал: — И какое же обвинение он может предъявить мне? Что я ударил его и в доказательство представить свой подбородок? А доказательства? Ты же, — он снял с ее головы шарф, отбросил назад выбившуюся прядь волос и затем закончил, — ты же не будешь лжесвидетелем против меня, правильно?

Улыбка не сходила с ее лица, она была счастлива.

— А теперь выпей-ка хорошего крепкого чаю. Мы как раз собирались ужинать, будешь с нами?

— Нет. Нет, спасибо, только чаю. Мне нужно возвращаться. — Она посмотрела на Роберта. — Дейв, он совсем свихнулся. И... я боюсь. Он вбил себе в голову, что ты собираешься покупать наш дом.

Он откинулся на спинке стула и рассмеялся, потом заметил:

— Никогда! Никогда в жизни!

— Ни в коем случае, — кивнула она. — Он вообразил, будто ты хочешь жить там.

Роберт повернулся к Алисе и, перестав смеяться, пояснил:

— Ну можно ли вообразить, чтобы человек так сходил с ума? И все из-за того, что я разговаривал с мисс Милли.

А Алиса между тем думала про себя, что она может себе такое вообразить. Она столько лет прожила с человеком, одержимым своей дочерью. Но Дейв Уотерз свихнулся не только из-за любви к юной душевнобольной девушке, но и из любви к вот этой. Из того, что рассказывал ей Робби, она знала, что старик с женой десятилетиями не только управляли всем домом, но и вырастили этих двух девушек, и она в известной мере могла понять чувства человека, когда девушка, которую он берег как зеницу ока, изменяет своему классу. А в том, что она изменяет своему классу, сомневаться не приходится. Но это вовсе не означает, что она таким шагом наносит себе ущерб и что этот поступок согнет и раздавит ее. Нет, ничего подобного, поскольку она выбрала такого человека, как Робби. Но это не означает и того, что жизнь у них пойдет гладко, без сучка и задоринки. О, нет. И вот она здесь, умоляет Робби вернуться к ней, и только час или около того сердце Алисы радостно забилось, когда он пришел домой и сказал, что останется с ней, пока не уйдет в армию. Эти белые перья добивают его, и вообще, это все ужасно.

Девушка в это время говорила:

— Только ненадолго, пока я все не устрою и не заберу Милли. Я его боюсь, он совсем безумный, это видно по его глазам. Годами они упорно вдалбливали всем, что Милли безумная, и я была права, когда не хотела этого слышать, потому что, когда я совсем недавно поглядела на Дейва, то увидела безумие во всей его черной красе, и я знаю, что права относительно Милли, и всегда знала. Она, может быть, странная, но не безумная.

— Извините, могу я выйти на минуточку? — Алиса не ждала ответа и оставила их вдвоем. Она пошла в столовую, думая о том, что уже не первый день не давало ей покоя. Если девушка решит жить с ним, уйдет он от Алисы или нет?

Жить с ним? Она стояла и смотрела на яркий огонь в камине, в который раз спрашивая себя, что будет это значить. Это его дом, здесь он и будет жить. Они могут перебраться сюда, она и молоденькая девушка, она совсем не против, нет-нет, совсем не против, потому что в этом случае он останется здесь на всю жизнь и она никогда больше не потеряет его... если только не на войне. Но если девушка придет сюда, значит, она больше не будет одинока, у них обоих всегда будет компания...

Роберт сидел рядом с Агнес на кушетке, совсем близко, держал ее за руки и говорил примерно те же вещи:

— Послушай, выброси из головы беспокойство о том, куда вам деваться. Если это тебе подходит, можешь жить здесь. Я знаю свою тетю. Должен тебе сказать, ей хочется того же, чего захочу я. Она так же одинока, как ты была в свое время. Места тут более чем достаточно, и у меня теперь есть еще дом, тот, что за оградой. Да здесь можно разместить кучу народа. — Он прижал ее руки к груди и серьезно посмотрел ей в лицо: — И никаких обязательств. Меня не будет. Завтра я иду записываться в армию, и все проблемы решены. — Теперь он позволил себе ухмыльнутся. — Бравый малый, вроде меня, да они схватят меня не глядя, я и форму не успею натянуть, как меня туда отправят.