— Чем могу помочь? — спросил Бад. Он покончил с пиццей и облизывал свои пальцы.

— Полиция. — Роулз предъявил значок. — Нельзя ли где-нибудь присесть и потолковать?

— Конечно, масса пустых столиков, — откликнулся Бад. Он показал на столик у окна. — Есть проблемы с нашим заведением?

— Нет, мы просто подумали, не могли бы вы нам помочь кое в чем, — пояснил Блум.

— Конечно, счастлив быть полезным, — сказал Бад.

Они сели за столик. У детективов не было с собой никаких фотографий, чтобы показать Баду, они не располагали и именами, только весьма приблизительным — со слов владельца химчистки — описанием двух девушек, которые пришли к нему пешком. На одной из них было красное платье, в котором она и была найдена мертвой.

Роулз вытащил платье из пакета, в котором хранились улики.

— Видели когда-нибудь это платье? — спросил он.

Бад взглянул на платье.

— Нет, сэр. — Он вдруг стал нервничать.

— Кто-нибудь в этом платье приходил сюда? — вступил в разговор Блум.

— Нет, насколько я помню…

— Блондинка, девятнадцати-двадцати лет.

— У нас бывает много молодежи, — сказал Бад.

— Эта девушка могла дружить с кем-то из ваших работниц, — заметил Блум.

Бад побледнел. Он еще не знал, что полиция расследует убийство, но уже понял, что одна из его работниц, возможно, была втянута во что-то противозаконное.

— Да, сэр, — промямлил он. — Которая из работниц?

— Девушка с хорошей фигурой, — объяснил Блум.

— Большие титьки, — подсказал менее деликатный Роулз.

— У нас много хорошеньких девушек, — сказал Бад. — Вы случайно не знаете, как ее зовут? Это помогло бы нам установить, какая именно девушка вам нужна.

— Мы не знаем ее имени, — признался Роулз.

— Есть основание предположить, что она была в дружеских отношениях с блондинкой, носившей это платье, — сообщил Блум.

— Это платье имеет большое значение? — спросил Бад. — Оно связано с преступлением?

— Здесь чернильное пятно, — ткнул пальцем Роулз. — Видели когда-нибудь его?

— Извините, сэр, но я не припоминаю, — ответил Бад.

— Можете пригласить всех ваших девушек, чтобы мы поговорили с ними? — предложил Блум.

— Что, простите?..

— Соберите их всех на кухне, — сказал Роулз. — Мы хотим побеседовать с ними.

— Но нам нужно продавать пиццу, — заикнулся Бад.

— Это не займет много времени, — настаивал Блум.

— Соберите их на кухне, — повторил Роулз.

— Сэр, только работникам разрешается заходить на кухню. Таково предписание министерства здравоохранения. Мне очень жаль, но…

— Тогда приведите их сюда! — Роулз повысил голос.

— Сэр, нехорошо, если наши девушки будут беседовать с полицией у всех на виду… Что подумают посетители?

— Черт возьми! Тогда пойдем на кухню! — рявкнул Роулз.

— Я уже предупредил вас, сэр…

— С министерством здравоохранения мы договоримся, — сказал Блум.

— Сдвинемся мы наконец-то с места! — Роулз потерял терпение и ругнулся.

— Да, сэр, — пробормотал Бад. — Я попрошу девушек собраться.

В кухне было жарко. Три семнадцатилетних девчушки открывали и закрывали дверцы больших духовых шкафов, присматривая за пиццей, передвигая ее с помощью длинных деревянных лопаток. Они вытаскивали и укладывали ее в белые картонные коробки или же на металлические тарелочки — в зависимости от того, забирали ли пиццу домой или съедали здесь. Еще с полдюжины девушек с озабоченными физиономиями просочились на кухню. Ни одной — старше восемнадцати лет. Роулз сходу забраковал двоих как плоскогрудых. Остальные четверо оказались щедро одарены природой. Блум припомнил позже, что ему впервые в жизни пришлось строить профессиональные предположения, опираясь на размеры женского лифчика. Двух плоскогрудых девиц Роулз отослал обратно за стойку. Карточки на груди свидетельствовали, что оставшихся звали Марджи, Пег, Корри и Мэри Лу.

— Расслабьтесь, девочки, — сказал Блум. — Нет причин для волнений.

Роулз снова извлек платье из пакета.

— Кто-нибудь узнает это платье? — спросил он.

Блум наблюдал за девушками. Одна из них в изумлении широко раскрыла глаза.

— Ну? Кто-нибудь? — повторил Роулз.

— Как насчет вас, мисс? — осведомился Блум у одной из пышногрудых.

Девушка, казалось, еще больше удивилась.

— Меня? — спросила она, рассеянно дотронувшись до пластиковой карточки, приколотой на груди. На карточке было оттиснуто ее имя: «Корри».Грудь была такой, какой описал ее Бариш.

— Остальные могут приступить к работе, — объявил Блум. — Мы хотим поговорить с Корри.

— Со мной? Но что я такого сделала? — запротестовала девушка. У нее был высокий и резкий голос со слабым южным акцентом.

— Ничего, мисс, — успокоил ее Блум. — Мы просто хотим потолковать с вами наедине.

Роулз, который не видел выражения лица девушки, поскольку демонстрировал в это время платье, догадался, что Блум что-то нащупал. Он тотчас же подключился.

— Идите, девочки, — сказал он, — идите работайте, никаких проблем.

— Вы обвиняете в чем-нибудь эту девушку? — спросил Бад.

— Займитесь рестораном, — отрезал Роулз.

Корри не была красивой, а страх делал ее еще менее привлекательной. Рост — около пяти футов черырех дюймов, вес — значительно выше нормы, что, по-видимому, и натолкнуло Бариша на мысль о пухлой, «аппетитной» груди. Личико, усеянное прыщами, блеклые, водянисто-голубые глаза, прямые, мышиного цвета волосы. Маленькое коричневое кепи криво сидело на макушке. Трое девчушек, выпекавших пиццу, прямо-таки пожирали глазами Корри и детективов, вероятно, убежденные в том, что перед ними — кровожадный убийца или что-то в этом роде.

— Ну-ка проверьте, как там пицца, — обратился к ним Роулз. — А вы, мисс, подите сюда.

Детективы подвели ее к столику у стены, на которой висел телефон. Солнечный свет, проникая через окно, освещал столик. Корри закусила губу.

— Мы вас ни в чем не обвиняем, — сразу же сказал Блум. — Мы только хотим, чтобы вы рассказали нам все, что вам известно об этом платье.

— С ней что-то случилось? Она умерла? — спросила Корри.

— Кто? — осведомился Роулз.

— Трейси. Она мертва?

— Какая Трейси? — вмешался Блум.

— Трейси Килбурн. Это она?

— Это ее платье?

— Да. Что с ней?

— Вы уверены, что это ее платье?

— Уверена.

— Вы были с ней, когда она относила платье в чистку. В прошлом году, в мае или июне?

— Не помню точно, когда это было, но я пошла с ней. На платье было чернильное пятно, где-то спереди. Трейси расстроилась, потому что это было одно из ее самых любимых платьев.

Блум и Роулз вздохнули одновременно.

— О’кей, — сказал Роулз. — Расскажите нам все, что вы знаете о Трейси.