Стражники как по команде посмотрели на старика, представшего эдакой черной тенью в белом ореоле. Ступор у них быстро прошел, и они, бросив пацана, схватились за мечи. Искусник, не понимая угрозы, только сейчас спохватился о расходе маны и притушил свет. Откуда-то из-под телеги истерично завопил на всю улицу Оболиус:

- Вот мой хозяин, я же говорил!

Тут в дело вмешался начальник патруля, и ситуация после недолгого разбирательства благополучно разрешилась. В принципе, ничего страшного не произошло. Просто после захода Солнца оборванец в богатых кварталах, ошивающийся возле пустой телеги, запряженной парой лошадей, показался стражникам очень подозрительным. Его лепету о хозяине-искуснике, заглянувшем в гости к чародеям, никто, конечно же, не поверил. Ну а дальше Толлеус все видел сам.

Сам старик тоже не внушил доблестным оробосцам большого доверия, но все они видели, откуда он вышел. Да и метка у него была в порядке. В общем, обошлось, и хорошо. Искусник с наслаждением повалился на дно телеги, скрючившись в неудобной позе у лап Паука, но совершенно не обращая на это внимания. Выбирать маршрут он предоставил помощнику, который все еще таращился с испугом в темноту. Как будто ночные стражники все еще прятались там, чтобы при первой же возможности сцапать его и утащить в местную тюрьму. Против ожидания, сон никак не шел. Сознание свободно плавало, периодически погружаясь в небытие, но тут же как пробка выскакивало оттуда обратно на поверхность. В голове испуганными рыбками кружились странные мысли, не давая себя поймать. Жилет мигал тревожными индикаторами, которые тут же гасли сами собой. Старик впервые не обращал на них внимания. У него просто не получалось на них сосредоточиться, лишь смутное чувство какой-то неправильности ситуации вызывало легкую тревогу.

- Господин, отвяжи нить! - расслышал Толлеус жалобный голос подростка и понял, что телега уже стоит в конюшне.

«Отвязать нить»? - искусник сосредоточился на этой мысли:

- Ты что, узлы развязывать не умеешь? - изумился он, не делая ни малейшей попытки пошевелиться.

- Так ведь нет узла-то! - со страданием в голосе ответил Оболиус. И тут его прорвало: - Я уж и вывернуться пробовал, и рвать, ничего не получается!..

Только тут старик понял, что речь идет не о простой веревке. Нравоучительным тоном, которым разговаривают уставшие от тупости своих учеников педагоги, Толлеус промолвил:

- Посмотри внимательно, вместо того, чтобы биться в петле, как дикий зверь! Ты же видишь структуру нити! Нет узла, хех! Всегда есть узел, посмотри хорошенько - это сплошь одни узлы!

Старик сказал все верно, вот только в своем теперешнем измененном состоянии он как-то не учел, что для выполнения такой простой инструкции Оболиусу не хватает малости - искусного посоха. Поэтому когда откуда-то из темноты долетел радостный возглас «Получилось!», то Толлеус лишь тяжело вздохнул: «Бестолочь, что с него возьмешь?» В этот раз он не осознал в полной мере достижение парня.

К утру старик почувствовал себя лучше. Он потихоньку возвращался в свое обычное состояние. Всю ночь он не спал, предаваясь праздному ничегонеделанью, иногда прислушиваясь к жалобам своего многострадального тела, но не реагируя на них. Даже посох просто валялся рядом в телеге, забытый и ненужный. В конюшне было темно, но тепло и мягко. А большего и не требовалось. Вот только химера все время бродила вокруг, утробно булькала и пыталась вскарабкаться к своему новому хозяину. Но это ей не удалось.

Новый день расставил все по своим местам. В сознание вторглись заботы, волнения и усталость. Особенно сильно старика беспокоило собственное состояние: что проклятый чародей с ним сотворил? Что за дурман? - Впрочем, это уже был праздный вопрос, ибо сделанного не воротишь. Его можно было отложить на потом, а сначала нужно заняться насущными делами. Оболиус, который ночевал здесь же, в конюшне, уже проснулся. Это означало лишь, что время уже позднее, поскольку за ленивым помощником не наблюдалось привычки просыпаться с петухами. Сил у Толлеуса хватило лишь на то, чтобы озвучить планы на сегодня: пора было собирать вещи и отправляться на Турнир. А потом старик как-то незаметно провалился в настоящий здоровый сон, даже не дождавшись завтрака.

Очнулся он уже в Палатке, терзаемый голодом. Давно он не испытывал ничего подобного. Много лет назад аппетит у него был хороший, но в последние годы пропустить один-два приема пищи было не проблемой. Правда, он и в самом деле последний раз ел давненько. И все же муки голода в этот раз были просто невыносимы, будто внутри поселилось маленькое прожорливое чудовище, которое готово было сожрать желудок самого Толлеуса, если ему туда не положат что-нибудь более вкусное. Получить еду в цивилизованном месте было делом нехитрым, надо было только добраться до трактира. Конечно, можно было сначала вызвать оболтуса, потом отправить его вместо себя и дождаться возвращения. Но вариант сделать все самому казался быстрее, а значит предпочтительнее. Поэтому старик пошел сам. Против ожидания, тело слушалось сносно. Дурнота прошла, старика даже не качало.

Уже в трактире, выхлебав похлебку и дожидаясь, пока принесут второе, Толлеус с опаской занялся собственным осмотром. Чародей что-то сделал с ним, и это «что-то» надо было найти и проанализировать. Правда, сколько старик не вертелся, сколько не смотрел истинным зрением, ничего интересного он не заметил. Вроде как есть тоненькие-тоненькие золотые жилки на внешнем слое ауры, но что это и зачем, было совершенно не понятно.

На сегодняшнее выступление старик уже опоздал. Впрочем, он не сильно переживал по этому поводу. Гомон толпы, эмоции, суета и мельтешение перед глазами… Сейчас хотелось совсем иного. Толлеус, так и не дойдя до своего шатра, приметил кучу бревен, сваленную у чужого жилища, и уселся на них. Нежаркое послеполуденное солнце, смолистый запах древесины, ласковый ветерок и покой – совсем другое дело!

Прикрыв глаза, искусник какое-то время просто наслаждался гармонией между миром и собственным телом. Однако потом из памяти вынырнула мысль, которая вчера перед выступлением Железных Братьев пришла ему в голову. Идея обещала решить проблему с маной, поэтому он немедленно сосредоточился на ней. Суть ее была проста и логична. Где взять ману? – У того, у кого она есть. У кого есть мана? – У всех людей: много, мало – не важно. Как взять? – По-человечески, купить или обменять! Именно так был организован сбор этого ресурса в Кордосе. Хочешь немного заработать? – Приходи и продавай свою ману. Даже больше того: среди искусников, находящихся на государственной службе, регулярно устраивались так называемые донорские дни, когда приходилось сдавать ману на благо Родины за спасибо. Здесь, в Оробосе заставлять никого нельзя, да и ни к чему. Что если собрать амулет, который будет высасывать ману из добровольца за вознаграждение? Пускай в распоряжении искусника нет хорошего плетения, которое делает это быстро и без потерь. Есть другое – попроще. Да, оно не знает, когда остановиться, и высосет все подчистую, так что потом манопотенциал человека будет восстанавливаться очень долго. Что с того? Толлеус заплатит ему за это! Десять медяков, как в Кордосе – вполне адекватная цена для бедного человека. А бывшему настройщику ведь без разницы, каков уровень дохода у клиента – толщина манослоя никак не зависит от толщины кошелька! И ведь что хорошо: не будет недовольных. Удумай он такое у себя на Родине, его сейчас же арестовали бы. Нельзя перебегать дорогу государству, которое само заинтересовано в сборе маны у населения. А в Оробосе – пожалуйста! Искусникам стоило бы самим додуматься открыть такие центры сбора во всех крупных городах всех стран. Хотя, наверное, додумались, только правительства этих стран против усиления опасного соседа. Впрочем, не важно.

Толлеус ни секунды не сомневался, что сможет сделать такой амулет. Причем это не потребует от него особых усилий. Проблема в другом: сундук с монетами у старика не такой большой, как казна императора. Обеспечить свои потребности в мане на долгие годы таким способом не получится – никаких денег не хватит. Но заполнить манокристалл вполне реально. Дорого, но выбирать не приходится. Зато хватит и на жилет, и на Турнир, и не надо трястись надо каждой каплей, когда формируешь новое плетение!