Фабио умолк, чтобы фон Прум лучше осознал сказанное.

— Что? — спросил Трауб. — Что мы будем твердо знать?

— Что мы насмеялись над вами. Что мы смеялись над вами, когда вы сюда явились, что мы смеялись над вами, пока вы тут были, и что мы всегда будем над вами смеяться.

Когда мотор мотоцикла снова взревел, люди с Народной площади бросились к Толстой стене: всем хотелось видеть, как уезжают немцы. Вот мотоцикл, миновав ворота, показался на проселке, и со стены раздалось слабое «ура». На большее жители Санта-Виттории не отважились. Это было первое проявление радости, но, пока немцы находились на нашей горе, никто бы не решился проявить ее более бурно.

«Всякое еще может случиться, — говорили друг другу люди. — Надо быть начеку. Еще не известно, что будет».

Они терзали этим себя и терзали друг друга, ибо в таких беспредметных терзаниях есть своя сладость.

Из всех, кто стоял на стене, один только Бомболини не проявил радости. Люди заметили это и удивились.

«Что с тобой, Итало? Почему ты такой печальный? Почему ты смотришь невесело?» — спрашивали они. Но он не мог им ничего объяснить. Тогда они отвернулись от него и снова принялись следить за мотоциклом, спускавшимся по извилистой дороге через виноградники.

Бомболини сошел со стены и по проулку, пролегавшему за церковью, вышел на Народную площадь. Он был совсем один — и был рад тому, что он один. Но вскоре на площади появился Фабио.

— Значит, ты сказал им про вино, — с укором произнес Бомболини. И покачал головой.

— Но я же не сказал, где оно, — возразил Фабио. — И это будет их мучить.

Бомболини продолжал сокрушенно качать головой.

— Не очень-то это красиво получилось, Фабио. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Ничто не имеет теперь значения.

И он направился через площадь к Дворцу Народа.

— Куда ты пошел? — спросил Фабио. — Люди хотят видеть тебя на стене. Твое место на стене.

В эту минуту до них долетело более громкое «ура», и Фабио догадался, что мотоцикл, должно быть, достиг Уголка отдыха и, следовательно, уже наполовину спустился с горы. Скоро он нырнет в тень, отбрасываемую горою, и люди, стоящие на стене, перестанут его видеть.

— Я ухожу, Фабио. Ухожу отсюда. Фабио был потрясен.

— Великие минуты моей жизни истекли. Для меня все кончено. — Мэр поднял руку, останавливая возможные возражения. — «В годину бедствий призывают людей талантливых, в годину благополучия у кормила хотят видеть людей богатых и со связями». Ясно тебе? Так что для меня тут нет больше места.

Фабио не знал, что на это сказать.

— Но тогда ты не увидишь моей свадьбы, — наконец произнес он.

Бомболини пожал плечами.

— Я хочу закончить все красиво, — сказал мэр. — За навес опущен, актерам пора уходить со сцены.

Они миновали фонтан, и в эту минуту на площади появился Роберто — он вместе с Фабио был у Толстых ворот, а сейчас направлялся к Дворцу Народа. Люди на стене молчали — должно быть, немцы либо остановились, либо скрылись под горой.

— Это великий для тебя день, Роберто, — сказал Бомболини.

— Да, — сказал Роберто, но лицо у него было такое же невеселое, как и у Бомболини.

— Ты теперь, конечно, уйдешь от нас, Роберто.

— Наверное.

— Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше, Роберто.

— Думаю, что да.

— Не надо жить на чужбине. Роберто кивнул.

— Жить на чужбине — все равно что жить в аду, — сказал мэр и стал подниматься по ступенькам Дворца Народа, но в эту минуту со стены снова донеслось «ура», и он остановился. «Должно быть, — подумал Фабио, — мотоцикл снова показался на дороге — уже у самого подножия горы».

Мэр обернулся к Фабио:

— Запомни одно правило, Фабио. И всегда следуй ему. Не живи в старости там, где тебя знали в дни величия.

Снова раздалось «ура» — на этот раз громовое. Бомболини повернулся и сошел со ступенек на площадь.

— Пойду все-таки взгляну, — сказал он Фабио и по проулку направился к стене. — Только одним глазком, — сказал он. — Последний раз взгляну и уйду. — И он зашагал очень быстро, чуть не бегом. — Запомни, что я сказал тебе, Роберто. — Теперь он уже бежал. — Я сам тоже уйду отсюда.

Фабио и Роберто стояли и смотрели ему вслед.

— Никуда он не уйдет, — сказал Фабио. — Ты уйдешь, а Бомболини останется тут. — И они тоже направились к стене. — Из вас двоих ты счастливее, Роберто. Ты уйдешь, а он состарится здесь.

Когда они снова увидели его, он уже стоял на стене, а народ молчал. Мотоцикл спустился с горы и остановился ярдах в 40 или в 50 от входа в Римские погреба. Мы все время думали, что немцы на самом деле знают, где вино, и в конечном счете они могут насмеяться над нами, а не наоборот: пока мы, стоя на стене, будем радоваться их отъезду, они возьмут и уничтожат погреб вместе с вином.

Однако сейчас все считают, что капитан фон Прум остановился у подножия горы, чтобы решить, повернуть ему налево и двинуться на юг, навстречу наступавшим армиям противника, или повернуть на север, к своему фатерланду, где его ждала расправа. Он повернул на север — к темному провалу, открывающему доступ в пещеру, проехал мимо нее и свернул на козью тропу, что вьется здесь по долине.

И все равно никто не крикнул «ура», потому что немцы еще не исчезли из виду. Надо уметь красиво расстаться — тогда все будет хорошо. Уезжающий должен исчезнуть из глаз, исчезнуть бесследно. Совсем.

Немцы пересекли долину и свернули к высоким горам за Санта-Витторией. Мы все еще видели их — не людей и не мотоцикл, конечно, но белый дымок, колыхавшийся точно флаг над виноградниками, отмечая продвижение врага, как пена отмечает продвижение корабля по морской глади. А потом исчез и этот след.

Мы услышали приближение солдат, прежде чем их увидели. Их скрывали от нас холмы, маскирующие Речное шоссе. Но когда они свернули на проселок, где на песке еще валялись обломки двуколки Бомболини, мы их увидели — длинную колонну солдат в походной форме, во главе с двумя волынщиками в юбочках шотландских стрелков. Мы видели, как они пересекли долину и стали взбираться на гору, а когда они вышли на площадь, мы закричали, приветствуя их, но они даже внимания не обратили. Им было жарко, хотелось пить, и они устали.

— Королевские Саутэндские горные стрелки, — представился их командир.

Даже Роберто с трудом понял, что он сказал. Солдаты толпились вокруг фонтана Писающей Черепахи, но в водоеме было пусто. Не было ни вина, ни воды.

— Не найдется у вас чего-нибудь попить? — спросил офицер.

— Он спрашивает, не найдется ли у нас чего попить, — перевел Роберто для сведения Бомболини.

Мэр повернулся к людям, толпившимся на площади.

— Не найдется ли у нас чего попить? — крикнул он. Люди стали переглядываться, заулыбались, а потом засмеялись.

— Он хочет знать, не найдется ли у нас чего попить! — крикнул им Бомболини.

— Не найдется ли у нас чего попить?!

И тут раздался такой хохот и такой поднялся крик, что солдаты испугались, уж не сошли ли мы с ума. И растерялись, не зная, что делать. Такого они еще нигде не видели. Бомболини повернулся к Роберто.

— Скажи им, Роберто, — во всю глотку закричал мэр, хотя солдаты находились всего в нескольких шагах от него, — скажи им, бога ради, что у нас найдется что пить!

СОДЕРЖАНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ стр. оригинала

Начало начал ……………………....................………11

Часть первая. Начало……………...............………..15

Часть вторая. Бомболини………............…………..68

Часть третья. Фон Прум………..............……………113

Часть четвертая. Вино………….............…………….173

Часть пятая. Позор Санта-Виттории……........……226

Часть шестая. Петля затягивается…….......………267

Часть седьмая. Кость в горле………….........…….309

Часть восьмая. Победа Санта-Виттории……..……369

Роберт Крайтон

ТАЙНА САНТА-ВИТТОРИИ

Художник И. ОффенгенденХудожественный редактор А. КупцовТехнический редактор Я. АндриановаКорректор Р. Прицпер.