Изменить стиль страницы

Пока мы ели наши панини, Тревор поведал кое-что интересное, имеющее прямое отношение к моему визиту в отдел охраны здоровья персонала.

Тревор решил, что я должен быть в курсе последних событий в «Зубных щетках Геста». Он только что узнал, что Дэвид Вебстер, единственный торговый представитель в штате, вот-вот уволится. Его берут на работу в «ГлаксоСмитКлайн». А значит, фирма скоро примется за поиски другого торгового представителя, и, если я покажу себя с хорошей стороны в шетландской командировке, Тревор не видел причин, по которым я не мог бы занять должность Вебстера. Окончательное решение будет принято совместно Тревором и Аланом Гестом — это обычная практика, — так что если я произведу благоприятное впечатление на Алана, то должность, можно сказать, у меня в кармане.

Жизнь становилась все лучше и лучше.

Я обмозговывал эту новость по дороге в универмаг, который еще полгода назад был моим постоянным местом работы. До универмага было рукой подать, и я отправился пешком; солнце наконец-то соизволило появиться, и сегодня надежда на скорое наступление весны не казалась такой уж беспочвенной. Шагал я непривычно легко, и вряд ли эта легкость означала, что я всей душой стремлюсь в «родной» магазин. Ничего подобного. Впрочем, особой тревоги я тоже не чувствовал. От директора отдела охраны здоровья, любезной, обходительной дамы, я до сих пор не видел ничего, кроме сочувствия и понимания. Мы встречались с ней уже трижды, в первый раз в середине августа прошлого года. Примерно месяцем ранее Каролина уехала, забрав Люси. Конечно, дело давно к тому шло, и все же… шок, ужас, когда сознаешь, что то, чего ты так боялся, — то, чего ты страшился больше всего на свете, — в конце концов стало реальностью… Это меня раздавило — в лепешку. Недели две я пытался держаться, но однажды утром, проснувшись, не сумел вылезти из постели и пойти на работу: мое тело буквально отказывалось шевелиться. Ощущение такое же, как в том фильме ужасов, который я видел в детстве: человек заперт в комнате-ловушке, и на него медленно, неумолимо надвигается потолок. Весь день я провел в кровати, встал только под вечер, часов в семь, когда уже изнемог от голода и желания попасть в туалет. Дома я оставался до конца рабочей недели, в основном лежал в постели или на диване перед телевизором, а в пятницу позвонил мой непосредственный начальник. Выяснив, что со мной, он направил меня прямиком к Хелен, в отдел охраны здоровья; так мы с ней встретились в первый раз. От нее я почти сразу попал к врачу и с ранней осени начал глотать всякие разные таблетки, но ни один препарат мне не помог. Я перестал понимать, зачем все это нужно, и не видел перед собой будущего. Верно, толчком послужил отъезд Каролины с Люси, но очень скоро я дошел до такого состояния, когда все на свете вгоняло меня в депрессию. Абсолютно все. Мир пребывал на грани финансовой катастрофы, газеты пестрели апокалиптическими заголовками, предвещавшими скорое крушение банков, в результате чего мы все потеряем деньги, а западной цивилизации, какой мы ее знаем, наступит конец. Я понятия не имел, правду они говорят или нет и что лично я должен предпринять. Я находился в том же положении, что и большинство моих знакомых: и близко не выплаченная ипотека, внушительные долги по кредитным картам, ноль сбережений. Плюсы это или минусы? Никто не мог мне объяснить. Целыми днями я смотрел новости по телевизору, ничего в них не понимая, кроме одного: люди охвачены дурными предчувствиями и каждый норовит поделиться с окружающими своими смутными тревогами. Постепенно и я пал жертвой всеобщей паники, которая очень хорошо сочеталась с моим вялым отупением. Возвращение на работу постоянно откладывалось. Хелен направила меня к психиатру, тот два часа задавал вопросы, а затем вынес вердикт: депрессия. Я поблагодарил его за диагноз, он выслал счет универмагу, а я вернулся домой. Проходили недели, месяцы. Все продолжалось в том же духе, пока однажды, проверяя электронную почту, я не увидел письмо от «Экспедиа», в котором сообщалось, что до моей поездки в Сидней остались считанные дни. Я и не знал, что еду в Сидней. Каролина забронировала мне билет незадолго до своего отъезда. В моем тогдашнем состоянии перспектива лететь в Австралию меня мало привлекала, но Хелен не сомневалась, что путешествие пойдет мне на пользу, и уговорила ехать, несмотря ни на что. Вот так я полетел в Сидней, повидался с отцом, а дальше вы все знаете. Или, по крайней мере, все то, что я счел уместным вам рассказать.

Беседа с Хелен длилась двадцать минут.

Хелен напомнила, что мой полугодовой оплачиваемый отпуск по болезни заканчивается, и поинтересовалась, что я собираюсь делать. Готов ли я вернуться на работу? Я ответил, что не хочу возвращаться. О новой жизни в качестве торговца зубными щетками, маячившей передо мной, я упоминать не стал. Решил промолчать — так, на всякий случай. Мой отказ возвращаться в универмаг, кажется, искренне огорчил Хелен. Мой начальник, сообщила она, письменно подтвердил, каким высокопрофессиональным старшим сотрудником по взаимодействию с состоявшимися покупателями он меня считает. Я сказал, что долго думал и уже не передумаю. Мы пожали друг другу руки. Хелен пообещала оформить необходимые документы. На том и расстались.

Я прикинул, не подняться ли в мой бывший отдел на четвертый этаж, чтобы попрощаться с коллегами, но, представив смущение, неловкость и растерянность, которые неизбежно возникнут, решил этого не делать. Уходя, уходи — без лишней суеты. Я спустился по эскалатору на первый этаж и покинул универмаг через широкие двери для покупателей, а не через служебный выход. Честно говоря, мне не терпелось поскорее уйти из этого места.

Мать Поппи жила в богатой части Лондона с почтовым индексом SW7. В моем распоряжении был весь день до вечера, и часа два я не спеша побродил по этим улицам, обескураживающим роскошью и беззастенчивым лоском. Смотрел на сплошные ряды георгианских фасадов, высившихся с гордой невозмутимостью, и говорил себе, что понадобятся годы — а то и десятилетия, — чтобы экономический спад хоть как-то сказался на этом районе. Здешние обитатели обнесли себя мощной стеной из денег, и эта стена еще долго не рухнет.

В миле отсюда, на Хай-стрит в Кенсингтоне, где я провел большую часть дня, дела обстояли не столь благополучно. Я насчитал с полдюжины неработающих магазинов с наглухо закрытыми витринами. А те, что остались, как правило, принадлежали крупным сетям, британским либо международным. Люди, похоже, больше не желали покупать обувь или канцелярские товары, но никак не могли насытиться мобильными телефонами и с готовностью отдавали три с половиной фунта за чашку кофе. И я от них ничем не отличался. Зайдя в «Старбакс», я заказал себе — вместо обеда — большой стакан кофе с молоком и мятой и панини с помидорами и моцареллой. Бармен, выполнявший заказ, был с Ближнего Востока, он не стал меня поправлять, когда я попросил «панини». Жуя этот бутерброд и попивая кофе, я размышлял о решении, которое принял сегодня. Не сглупил ли я? Времена сейчас туманные. Тревор уверял, что «Зубные щетки Геста» твердо стоят на ногах, однако мелкие компании разоряются ежедневно. Опять же, универмаг был давно устоявшимся бизнесом с армией преданных клиентов и названием, известным всей стране. А я вот взял и от всего этого отказался лишь потому, что мне посулили (но не обещали наверняка) постоянную работу в фирме, о которой я практически ничего не знаю. Но я доверял Тревору. И зарплата, о которой он упомянул, была выше той, что я получал в универмаге. Сколько я ни размышлял, я так и не понял, правильно поступаю или нет. Слишком много неизвестных величин.

Будучи не в состоянии с этим разобраться, я принялся думать о путешествии, в которое я отправлюсь через неделю с небольшим. Точка сбыта, куда меня направляли, находилась в аптеке Норвика, деревни на северной оконечности острова Унст. Тревор уже с ними связался, подготовив к моему визиту. Так что особых хлопот у меня не предвиделось. Завезти товар по предварительной телефонной договоренности — сущая ерунда, а не торговля. «Твоя основная задача, — сказал Тревор, — расслабиться и получать удовольствие и постараться, чтобы видеодневник оказался предельно интересным». Паром на Шетландские острова отплывает из Абердина ежедневно в пять вечера, в связи с чем я мог очень по-разному составить свой маршрут. Если я захочу управиться по-быстрому то ограничусь одной лишь ночевкой с понедельника на вторник где-нибудь между Редингом и Абердином. Вероятнее всего, я выберу Камбрию: деловая поездка — исключительно благовидный предлог, чтобы навестить Каролину и, возможно даже, поужинать с Люси в ресторане. (Об ужине втроем, с Каролиной, я и не мечтал.) Значит, самое время задуматься о подарке, который я привезу дочке из Лондона…