— Нет, мы уладили дело в досудебном порядке.

— И даже сохранили дружеские отношения. На Питера это не похоже.

— А вы давно знакомы?

— О, еще со школьных времен. До сих пор иногда играем в гольф.

Еще пятнадцать минут подобной болтовни, и мы покинули ресторан. Питер отвез меня домой и оставил.

Я долго со вниманием рассматривала себя в зеркале. Это, конечно, прекрасно, но в таком костюме не ездят на фургоне или тракторе, да и комфортнее я чувствую себя в привычных джинсах с майкой или футболкой. Костюм для единичных случаев, таких же редких, как мои встречи с Питером. Что ж, пусть он будет, все же, приятно иногда почувствовать себя леди.

Я позвонила маме. У них с отцом все было в порядке, и она выразила уже привычное недовольство тем, что я провела неизвестно где и непонятно с кем очередные выходные. Я обещала заехать к ним на днях.

Звук хлопнувшей входной двери заставил меня встрепенуться в начале пятого.

— Есть новости? — спросила я у Питера.

— Твой форд нашли брошенным на стоянке в Перте, — сказал он, опускаясь в кресло.

— Слава Богу! Я так к нему привыкла, что он стал чем-то вроде домашнего животного.

— А ты не пробовала завести себе кис…

— Не смей!

— Кошку, — закончил он, издевательски подняв брови.

— Очень смешно, Бролин. Расскажи лучше, как прошел день. Точнее, его вторая половина.

— Как и следовало ожидать. Я отстранен от должности до окончания разбирательств, — он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, и, ослабив галстук, встал.

— Тяжело было? — я сочувственно погладила его по руке.

— Ты знаешь, легче, чем я ожидал. В самые неприятные моменты я вспоминал про неодетую киску, так что у некоторых могло возникнуть впечатление слегка неадекватное.

— Питер, прости, вместо того, чтобы помочь тебе, я вела себя как дура.

— Ты вела себя отвратительно. И чем отвратительнее, тем лучше я сегодня себя чувствовал. Нет, правда, Пипс, я не ожидал, что этот день пройдет так весело. Спасибо.

— На самом деле, я тебе очень благодарна. За твою помощь. И даже за эти покупки.

— Я благодарен, ты благодарна. Может, стоит проявить нашу благодарность более ощутимо? — его руки обхватили мою талию и потянули к себе. Я давно ждала и очень хотела его, поэтому с радостью, нетерпеливо потянулась навстречу.

Сказать, что мы проснулись в четыре утра, значило бы погрешить против истины, потому что все это время мы дремали лишь украдкой, в перерывах между занятиями любовью. В четыре Питер встал и поднял меня.

— Пора собираться. Если выедем в пять, к десяти как раз будем на ферме.

Мы вместе приняли душ, выпили кофе. Питер достал дорожную сумку и начал собирать вещи.

— Утром сюда нагрянут журналисты. Так что я решил на некоторое время уехать.

— Приглашаю тебя к себе в гости. Что ты на это скажешь?

— Очень заманчивое предложение. Спасибо. А то я уж думал, придется напрашиваться, — мы улыбнулись друг другу.

И вот нас снова двое в порше, звучит хороший инструментальный джаз, рука Питера уверенно лежит на руле. Мы молчим, и это молчание не требует слов. За стеклами порше предрассветный сумрак, и мы мчимся по практически пустой автостраде на бешеной скорости, рождающей ощущение легкости и полета. Я смотрю на него и думаю о нем, и хотя его взгляд прикован к дороге, по улыбке, мелькающей на губах, я знаю, что он это чувствует.

— Кстати, совсем забыл, — он снижает скорость и одной рукой ищет что-то в бардачке. — Это тебе.

Он протягивает мне продолговатый кожаный футляр.

— Что это? — я осторожно открываю футляр. В нем лежит серебряная ручка, украшенная стразами и выгравированным узором.

— Извини, я обещал тебе карандаш, но подходящего не нашлось.

— Боже мой, Питер, — только и могу сказать я.

— Между прочим, ночью в машине я искал этот футляр, а не пистолет, как ты решила. Оружия у меня в кабинете предостаточно.

— То есть ты хочешь сказать, что не собирался… пускать пулю в лоб? — осторожно спрашиваю я, после секундной паузы.

— Собирался. Но, естественно, не при тебе.

— И сейчас тоже собираешься?

— Уже нет.

Я нахожу его свободную руку своей и чувствую крепкое ответное пожатие.

Часть четвертая

Я всегда подозревала, что Френни не из тех, кто теряет голову в беде, а по приезде убедилась в этом окончательно. Семейство Кемпбелл — крепкий орешек, так просто их с толку не собьешь. Джон на тракторе работал за себя и за Джонатана, заменившего за рулем фургона сбежавшего Дэниэла-Нила, пока Френни работала во дворе и в конторе за меня и за себя.

— Френ, прости, я была просто дурой.

— Дорогая, мы обе показали себя не лучшим образом в этой истории, но мне, по крайней мере, не пришлось спать с ним, — Френни похлопала меня по плечу и улыбнулась, прищурив глаза, чтобы разглядеть фигуру у машины. — Давненько вас не было видно в наших краях, Питер.

Это было так, словно судьба неожиданно расщедрилась и подарила мне кусочек вечности. В глубине души я назвала это нашим медовым месяцем. И хотя каждый день с раннего утра и до позднего вечера был полон повседневных и насущных забот — работа на ферме, поездка в город в управление полиции, возвращение моего старенького форда, оформление бумаг на срочный кредит, поиск нового водителя, переговоры с поставщиками об отсрочке и с клиентами о предоплате, — в каждой минуте отпечатался легкий, праздничный оттенок присутствия Питера.

Еще были ночи вдвоем в узкой постели моей комнаты и утренние пробуждения бок о бок друг с другом. Мы оба вставали рано, я — приступить к работе, он — для пробежки. Верный своим привычкам, Питер бегал утром и вечером, пока я занималась поливом. И если в Сиднее в его распоряжении был парк, то здесь — бесконечные ряды апельсиновых деревьев.

— Эй, ты не мог бы взять лопату и прочистить канал? — окликнула его я во время пробежки на следующее после нашего приезда утро.

Особого энтузиазма он не проявил, но лопату взял и несколько минут сосредоточенно и не очень умело ею орудовал. Потом, увидев, что я наблюдаю за ним, раздраженно отшвырнул ее.

— Не понимаю, как можно получать удовольствие от того, что копаешься в грязи.

— Это не грязь, Питер, это земля, — я подошла к нему, и, наклонившись, подняла ком влажной земли. — Воздух, вода, земля. — я вложила ком в его ладонь и сжала ее. — Вместе они дают жизнь.

Он с опаской уставился на свою руку, разжал ее, несколько мгновений держал комок земли на весу, потом стряхнул.

— Да, Бролин, фермер из тебя точно не получится, — рассмеялась я.

— У меня есть мой личный фермер, так что нет необходимости становиться фермером самому, — он подошел к насосу и принялся мыть руки. — Хотя, знаешь, кое-что в сельском хозяйстве мне, все же, нравится.

— Интересно, что бы это могло быть?

Он снял с насоса фиксатор, и с коварной улыбкой произнес:

— Орошение.

Я не успела понять, что происходит, как оказалась промокшей насквозь. Мокрые джинсы, мокрые, прилипшие к телу майка и волосы.

— Ну, все, Бролин, тебе конец.

— Мокрая и злая, Пипс, ты выглядишь очень сексуально. Эй, положи ведро…

Мы дурачились, как дети, гонялись друг за другом среди апельсиновых деревьев. Я добежала до самого конца рядов и остановилась. Перед моими глазами сияло утреннее солнце, лишь чуть-чуть приподнявшееся над холмами. Я раскинула руки, приветствуя его, и крикнула подошедшему Питеру:

— Я очень счастлива, Питер Бролин! Очень счастлива! И хочу поделиться своим счастьем с тобой, отдать тебе половину.

— Поделись, — великодушно согласился Питер. — Иди-ка сюда.

Через пару дней я получила назад свой форд. В полиции сказали, что новостей о Дэниэле, точнее Ниле О’Ши, пока нет. В участок я ездила вместе с Питером, и когда вечером собралась к родителям, он тоже поехал со мной.