Она много что умела и многому научила меня.

Я жил с ней почти год и безумно ревновал, когда она выставляла меня за дверь, чтобы встретиться с очередным «кандидатом в мужья».

— Поживи у родителей пару дней, — говорила она мне обычно. Это всегда случалось в постели. Перед тем как меня выставить, она устраивала феерический секс. В качестве моральной компенсации, что ли. — Познакомься с какой-нибудь девчонкой, трахни ее для разнообразия.

— Кто у тебя на сей раз? — недовольно спросил я как-то.

— Да так, один строитель, — проворчала она. — В разводе. Может, что-нибудь и получится.

Я повернулся к ней, подпер голову рукой и спросил:

— Почему бы тебе не выйти замуж за меня?

Она засмеялась.

— Мне? За тебя? Так… С чего бы начать? Ну, во-первых, ты на одиннадцать лет младше. То есть когда тебе будет тридцать, мне уже исполнится сорок один. И ты будешь крепко жалеть, что когда-то предложил мне выйти за тебя замуж. Во-вторых, ты станешь изменять мне с двадцатилетними девчонками, что будет очень обидно. Обидно, потому что мне придется с этим сразу смириться. Принять как факт, что будет именно так. В-третьих, мне трудно с тобой разговаривать, потому что ты не помнишь, что такое комсомол. У нас было слишком разное детство. В-четвертых, тебе надо встать на ноги, завести семью и жить как все нормальные люди. Мне тоже бы надо завести семью… По крайней мере, я еще надеюсь, что у меня получится и будет лучше, чем в первый раз.

— Я тебя люблю…

— Это ты сейчас так говоришь. Через пару месяцев у тебя это пройдет и ты подумаешь: «Боже мой, что я тут делаю с этой старой теткой?»

— Я так никогда не подумаю.

— Подумаешь, — с горечью вздохнула она. — Давай, собирайся.

— А этому твоему строителю сколько лет? — спросил я, натягивая трусы.

— Сорок пять.

— Ты не боишься, что когда тебе будет пятьдесят, он уже умрет, потому что у мужчин в нашей стране средняя продолжительность жизни пятьдесят шесть лет? — проворчал я.

— Иди давай, — она встала и накинула халат.

Вскоре она попросила меня больше вообще не приходить.

— Почему? — спросил я.

— Мне кажется, я начинаю к тебе привязываться, — последовал ответ. — А я не хочу привязываться к тебе, потому что мне потом будет очень больно тебя потерять.

Она забрала у меня ключи. Перестала брать трубку. Два дня я просидел на лестнице, возле ее квартиры, но она так и не открыла дверь. Потом номер ее мобильного перестал отвечать. Я понял, что она его сменила. Больше мы никогда не виделись.

Livejournal

Денис

12.03.04

Как я встречался с некрасивой женщиной.

Я понял: для того чтобы встречаться с некрасивой девчонкой или женщиной старше себя, надо быть офигительно уверенным в себе. Я даже правила специальные придумал. Если хоть с одним не согласен, лучше даже этого и не пробовать:

1. Тебе должно быть реально по фиг, что все твои знакомые будут удивляться, зачем это ты с ней встречаешься. Что, мол, не мог себе никого получше найти? И вот тут, блин, придется выбирать. Или признать, что все эти знакомые на самом деле ущербные уроды, раз оценивают человека только по внешности, или сдаться, начав искать себе кого-нибудь другого.

2. Ты должен быть готов, что ей будет очень неприятно терпеть косые взгляды и что у нее самой по поводу своей некрасивости или возраста в голове масса тараканов. То есть, если ты скажешь, что тебе не хочется идти с ней куда-то, будь готов, что она решила, что тебе просто стыдно показываться с ней в общественных местах.

3. Она будет все время доказывать, что ей по фиг, что про вас думают. Но на самом-то деле ей все это очень обидно, даже если она в этом никогда в жизни не признается.

4. Она все время будет предлагать тебе расстаться под предлогом «не портить жизнь», а твоя задача — убедить ее, что ты очень хочешь остаться.

5. Она никогда в жизни не поверит, что ты ее любишь, и во всех словах и поступках будет находить только подтверждение тому, что на самом деле ее только жалеют, потому что она страшная или старая. И все ее достоинство в том, что «человек хороший», а на хороших людях не женятся, с ними дружат. Поэтому она все время будет предлагать тебе дружбу и страшно будет бояться влюбиться, потому как уверена — при первой же возможности, читай, первой же симпатичной девчонке, ты от нее уйдешь. Поэтому она будет страшно ревновать, но изо всех сил постарается этого не показать.

В общем, перед тем как влюбиться в некрасивую девчонку или женщину старше тебя больше чем на десять лет — подумай, сможешь ли следовать этим моим правилам.

Я не смог. Я сдался. И не потому, что не вынес общественного мнения, а потому, что меня достали бесконечные истерики и сцены ревности. Я не смог выдержать ее неуверенности в себе, ее катастрофической убежденности, что она не может быть любима и счастлива. Я попрощался со своей самой большой любовью, потому что она так и не поняла — я не видел ее длинного носа и маленьких глаз, мне было все равно, что паспорт ей выдали на десять лет раньше, чем мне. Я прижимался к ней, вдыхал ее запах и был счастлив. И ничего другого мне было не надо.

Нина ломает и есть шоколадку:

— Хочешь? — спрашивает меня.

— Нет.

Мы сидим на балконе, я разглядываю женщин в партере. Женщины как женщины. Многие пришли с подружками. Значит, тоже одинокие, как и я. Странно, почему ни с одной из точно таких же у меня ничего не получилось?

— Слушай, — спрашивает меня Нина, — а ты горишь на работе? Ну в смысле, ты ей увлечен? Вот у нас в конторе есть человек — ну просто маньяк. У него из-за судебного разбирательства с одним поставщиком был инфаркт, представляешь? Настолько все, что у нас происходило, для него важно. Он не просто за деньги работает, а живет этим. Ты можешь это понять?

Я вздохнул.

— Да… Наверное. Есть такие люди.

О том, что я всю жизнь изображаю человека, который более всего на свете озадачен своей работой, я промолчал.

Нина поджала губы.

— Я вот думала над этим — что для меня работа. И пришла к выводу, что работа для меня тоже и есть жизнь, только в этом себе никак не признаюсь. Если из моей жизни вычесть работу — вообще ничего не останется. А у тебя?

— У всех так, — говорю я.

А сам думаю, что вокруг столько женщин, но принимает меня таким, какой я есть, почему-то только Нина. Есть в этом что-то глупое. Жить в мегаполисе, целыми днями проводить в толчее, среди людей, и так никого себе и не найти.

Начался спектакль. Все смотрели на сцену, а я разглядывал людей в зале и пытался представить себе их жизнь. Вот, скажем, эта женщина в белом свитере и черных брюках. На вид ей лет сорок. Она пришла с подругой — полной брюнеткой в цветастой блузке и черном вязаном жилете. Сидят, сумки в руках держат. У них обеих, наверное, есть дети. С мужьями они развелись. Работают где-нибудь точно так же как и я, перебирая бумаги и пытаясь сохранять веру, что это очень нужная и полезная работа. Даже не допускают в свою голову мыслей — зачем они это делают и какой в этом смысл. У женщины в белом свитере очень сложная прическа. Локоны завиты, подняты вверх, сколоты по бокам заколками. Интересно, сколько времени занимает ее сооружение? Не меньше часа, наверное. Значит, она, как и я, все еще надеется, что кто-нибудь когда-нибудь как-нибудь…

Нина тихонько ломает и ест свою шоколадку. Откуда в ней столько спокойствия?

Вот, скажем, Маша, та самая, с которой я сижу в одном кабинете, она с ума сходит, что ей скоро тридцать, а она не замужем.

— Митя, найди мне мужа или сам женись, — говорит мне каждый день будто бы в шутку.

А я ей тоже будто бы в шутку отвечаю:

— Не могу я, Маша, жениться, я бабник и подонок, не имею права портить тебе жизнь.

Маша вздыхает:

— Вот выйдешь тут замуж, когда кругом одни бабники и подонки.

И никому не обидно.