Гости слушали Блау, кивали и переглядывались; «Такие уж они есть… эти большевики». Блау, довольный, продолжал рассказывать о том, как чиновники разъясняли, что режим сменился, что нынешний режим гарантирует каждому сносное жилье, но никому не дозволяется жить в роскоши. Чиновники размахивали официальными бумагами, но Блау их и слушать не хотел. Он знал, что ему принадлежит и что божественное право на его стороне. Еврейские организации подняли хай по поводу того, как новая власть обращается с раввином, и от него отступились. Но затем произошли события 1956 года, и ему предложили место раввина в одной из западноевропейских стран. Он оставил свой дом в семь комнат и, забрав с собой жену и дочь, уехал из страны…
Раввин допил ликер и огляделся, явно ища жену. Я тоже огляделся и не увидел ни его жены, ни Андрея. Я решил пройтись по дому и стал переходить из комнаты в комнату. Гости беседовали, собравшись в группы, воздух был синим от табачного дыма. Квартира была колоссально большая, а может, я просто ходил кругами из комнаты в комнату, из прохода в проход…
Дверь в одну из комнат была приоткрыта, оттуда слышался нежный женский голос, читавший стихи. Я подошел поближе и понял, что это госпожа Блау вполголоса читает по-венгерски и каждая строфа заканчивается одинаково. Впечатление было такое, будто жена раввина помнит стихи наизусть со школьных времен. В середине четвертой строфы ее голос как-то странно задрожал, она начала запинаться: «…minden régi kedves helyet bejár… bejár… bejár…» [28]
Последнее слово повисло в воздухе, и я невольно открыл дверь и посмотрел, кому это госпожа Блау читает стихи, уж не себе ли самой? Я увидел мельком Андрея и госпожу Блау… В эту минуту мимо меня поспешно проходил раввин Блау, он заглянул в комнату и воскликнул: «Ах, это ты… это ты…» Госпожа Блау залилась краской и проверещала: « Cserebogár… sárga cserebogár…» [29]— ту самую последнюю фразу строфы, которую я только что слышал.
«С чего это ты вдруг заговорила о божьих коровках?» — было написано на лице раввина, он с подозрением всматривался в брата Андрея.
— Ты ведь помнишь это стихотворение, Арон… — взволнованно сказала госпожа Блау.
— Вы тоже любите Петефи? — вставил вопрос Андрей.
— Какого еще Петефи?
— Это «Лети, лети, моя божья коровка…», — пояснила жена.
Поблагодарив родителей невесты за замечательное угощение, раввин Блау с женой ушли. На крыльце он твердил, подражая голосу жены:
— Моя божья коровка… моя божья коровка…
Андрей в задумчивости вернулся к невесте, которая, казалось, не заметила его отсутствия.
Коротко об авторе
Даниэль Кац (р. 1938) — не слишком правоверный член небольшой общины финских евреев. Предки его — выходцы из России. Он пишет на финском и знает еще дюжину языков.
Получив гуманитарное образование в Хельсинкском университете, Даниэль Кац, прежде чем взяться за перо, сменил много профессий: был учителем в еврейской школе, тренером по классической борьбе, лесорубом, бурильщиком, переводчиком. Его первый роман «Как мой прадедушка на лыжах прибежал в Финляндию» вышел в 1968 году и покорил читателей необыкновенной смесью реальности и абсурда, финского хладнокровия и еврейского юмора. Роман молодого автора имел громкий успех и был переведен на многие языки мира.
Сегодня Даниэль Кац — лауреат трех национальных премий, всемирно известный писатель и драматург.