— Любую основу государства разрушают преступники. Вера сама по себе ничего не означает. В том, что полвека творится с империей, виноваты язычники, но я же спокойно к этому отношусь?

— Давай не будем философствовать — перебил легат. — Может, вернемся к делу?

Старик помялся, собираясь с мыслями.

— Хорошо. Но сначала скажи мне, кто правит Римом?

— Император. — не задумываясь ответил Диокл, отхлебывая прямо из кувшина.

— А кто возводит императоров на престол? И свергает?

— Сенат и народ Рима…

— Легат! Здесь все свои! — усмехнулся старик. — И я прошу тебя говорить правду, как ты только что просил меня!

Диокл тяжело вздохнул. Ох, не хотел он лезть в политику, как же сильно не хотел! Он простой честный служака, ему нет дело до императоров, до власти. Его дело — Родину защищать!

— Армия.

— А если еще честнее? Смелее, легат! Я позвал сюда смелого человека, а пока что вижу трусливую тряпку!

Подействовало. Хитрый грек умел разговаривать с варварами.

— Преторианцы. Преторианская гвардия.

— Правильно. Но гвардия только меняет императоров. А кто же тогда правит?

— Ну, это же напрашивается. Префект претория.

Старик мило улыбнулся, как улыбаются маленьким детям, слушая их наивные умозаключения.

— Мальчик мой, не все то верно, что напрашивается. У префекта претория есть власть, и не маленькая. Но не он управляет страной. Он лишь пешка, исполняющая чужие желания.

— И это не сенат, потому, что тоже напрашивается.

— Угу! — кивнул старик.

— Я бы сказал, что страной управляют деньги, то есть те группировки, которым они принадлежат, но в этом утверждении слишком много пробелов…

— Да, это так. Страна во власти военных. Каждый куриал, всадник или нобиль, даже самый могущественный, в любой момент может оказаться на плахе. Хотя такие группировки действительно есть. Группы богатых людей, имеющих общие интересы. Но это слоны, кони, ладьи, средства управления. А нам нужен ферзь.

Диокл покачал головой.

— Я не знаю. Это ведь не конкретный человек, так? Это сообщество. Тайное. Но они держат в своих руках и куриалов, и всадников, и нобилей. И префекта претория. И они подкупают солдат, когда это выгодно.

Старик опять довольно улыбнулся.

— Я не ошибся в тебе, мой мальчик. Продолжай.

— Это не нобили. Аристократия уже давно живет ничего не делая и грезя о давно забытых временах.

Старик снова кивнул.

— Это и не всадничество. Сколотить состояние сейчас можно, но, как правило, ненадолго…. До первой смены власти.

Вопрос упирается в то, как они могут всех контролировать. Интересы разных групп слишком сильно отличаются. Ни у кого нет столько благ, чтоб посулить сразу всем. И ни у кого не хватит столько денег, чтоб купить ВСЕХ… Шантаж?

Старик молча изучал лицо военного. Он за пять минут дошел до того, до чего тот доходил не один год.

— Нет, чтоб шантажировать такое количество людей, надо создать слишком громоздкую организацию. Где-нибудь она да засветится, на чем-нибудь — но обязательно погорит. А мы ничего о подобном не слышали, даже не думаем, что такое возможно.

— Так что? — теперь уже легат пристально заглянул в глаза священнику. Тот с честью выдержал, хотя тяжелый взгляд легата Диокла мало кто мог вынести из подчиненных.

— Ты назвал много версий. Любая из них может быть истиной. Задай мне один вопрос, самый важный. И сам все поймешь.

Командир задумался, отметая одну за другой рабочие гипотезы. В политику он не лез, но расстановки в Риме знал довольно неплохо. Положение обязывало. Если, конечно, он хотел оставаться легатом…

— Как они контролируют такие массы людей?

— Колдовством! — совершенно серьезно, не мигая, ответил священник. Диокл секунд пять обдумывал его слова, а затем громко, на весь трактир расхохотался. Чернокожий возница и каменщики посмотрели в их сторону с интересом, а затем невозмутимо вернулись к своим делам.

— Колдовством! Ой, не могу! Рассмешил ты меня, Прокопий из Аквилеи! Ой, рассмешил! Давно так не смеялся! — он навис над столом и угрожающе, по военному, рыкнул: — А теперь серьезно! Зачем вы меня позвали? Для чего я пёрся сюда от самой границы? Слушать этот бред? У меня в четвертой когорте гот один есть, так байки травит — заслушаешься! Вам до него — как до Индии пешком!

Старик никак не отреагировал на рык, продолжая спокойно попивать вино.

— Положи сюда руку, — указал в центр стола.

— Зачем?

— Кое-что покажу. Положи.

Легат огляделся. Его ребята сидели вдоль стен на изготовку, кинжалы под полами плащей, метательные ножи в рукавах. Если что — через секунду старик будет мертв.

— Я не настолько глуп, чтоб причинять тебе вред — словно прочел его мысли священник, буравя глазами.

Диокл положил.

— А теперь попробуй убрать.

Командир потянул руку на себя, но та не слушалась, лежала на месте. Потянул сильнее. Ноль эффекта. Он НЕ МОГ ею пошевелить!

— Ты…

— А теперь лови!

Полупустой кувшин, стоящий в центре стола резко поехал к нему, как будто подгоняемый невидимым ветром, и прыгнул в лицо. Просто, с места, сам по себе! Легат только и успел перехватить свободной рукой. После чего автоматически заглянул внутрь. За что чуть было не поплатился бровями. Из кувшина полыхнуло пламя, как будто внутри горело земляное масло.

— Колдун… — прошептал командир и попытался встать, ладонь в центре стола мешала, как будто приклеилась. Телохранители повскакивали, держа ножи и кинжалы на изготовку, рассеяно смотря на командира, не зная, что делать. Потому, как старик по-прежнему сидел, и не спеша цедил вино, не делая резких движений.

— Успокойся, мой мальчик. — рука отлипла от стола. — Присядь. Ну что, теперь поговорим?

Ошеломленный Диокл сел.

Солнце прорвалось сквозь веки и выжигало глаза. Такое же, как и на Средиземном море, в старых добрых Фессалониках, если не хуже. Я потянулся и открыл их. Пытаться спать дальше бессмысленно. К тому же, чувствовал себя совершенно выспавшимся.

Тут передо мной проплыли лица рыжей девчонки и очаровательной обнаженной латиноамериканки. Я подскочил, как ужаленный!.

— Блин, во гоню! В натуре псих!

— Ну, почему сразу псих? Просто иной!

Я обернулся на кровать, на которой только что спал. На ней лежала, раскинув волосы по подушке, вчерашняя огненно-рыжая девочка. Теперь на ней была полупрозрачная алая ночнушка с чересчур уж откровенным вырезом. Да и полупрозрачная, скажем так, тоже чересчур. У девочки были все те же ярко накрашенные обведенные черным голубые глаза, те же ярко-алые коготки и те же белые рожки. Натуральный чертенок! Причем довольно симпатичный. Я улыбнулся.

— Здрасте…

Чертенок в ответ лукаво стрельнула глазами.

— А где же твоя подруга, обнаженная индианка?

— Испанка. — она скривилась — Не знаю, где-то тут, рядом. Может, отчет пишет.

— Какой отчет?

— Ну, о вчерашних событиях. О том, что в Реале стало на одного иного больше.

— Иного? Это я что ль иной?

— Какой ты догадливый!

— А чё сразу иной? Я нормальный!

— А я и не сказала, что ты не нормальный. Ты иной, а не ненормальный.

— А, это как у Лукьяненко! Ночной дозор, выйти из сумрака! Я теперь что, колдовать могу?

Девочка весело так, по-детски, хихикнула.

— Да, в основном колдовать! Хотя, кто знает, какие у тебя способности откроются? Может и колдовать сможешь. Но вообще, тебе надо меньше фэнтези читать. Мир гораздо прозаичней! — потянула она.

— И проще — добавил я с легкой иронией.

— Нет, не проще! — оживилась девчонка — Прозаичней! А насчет простоты, пожалуй, даже сложнее… — она вздохнула — Столько всяких заморочек! Лукьяненко отдыхает! Теперь еще вот с тобой одна! — она повернулась на бок и стала гладить себя по бедру. Жест этот, конечно, предназначался мне, типа, оценить фигуру. Я оценил. Тупая озабоченная малолетка!