— Только не смотри так пристально в затылок Хенку. — Тед недобро усмехнулся и повел ее из танцзала. Долли без долгих прощаний с Хенком и Сарой отправилась к выходу. Все время, пока они ехали до ее дома, в салоне машины стояла гнетущая тишина. Он вышел из машины и открыл дверцу со словами:

— Я провожу тебя до двери.

Она не стала спорить и проследовала вместе с ним к двери. Вставляя ключ в замочную скважину, Долли промолвила:

— Вероятней всего, это было последнее наше совместное времяпровождение. Спокойной ночи, Тед.

Он посмотрел на нее, слегка кусая губы.

— Я сомневаюсь в этом, — сказал он. — Спокойной ночи.

Долли открыла дверь и быстро закрыла ее за собой. Спустя десять минут, после того как они расстались, она разделась и присела рядом с зеркалом. Накладывая ночной крем на лицо, Долли подумала, что в его последних словах была доля правды. Долли понимала, что поведение Теда было всего-навсего лишь самозащитой и мало отражало истинное состояние его души. Но от чего или от кого он защищается? Что его гнетет? Сегодня вечером она обнаружила, что Тед — совсем не тот мужчина, каким она себе его представляла. Он был изумительным актером, который к тому же манипулировал ее чувствами от начала и до конца. Юрист по профессии, с долгой и сложной практикой работы с людьми, он просто листал ее как книгу, особо не задумываясь о ее чувствах. Она прожила с подобным актером в течение девяти лет и поэтому не нуждалась еще в одном, к тому же ей никогда не нравились юристы. И если она увлечется кем-то, то пусть уж лучше это будет Хенк.

Неделю спустя, в течение которой Тед не получал никаких известий от Долли, она поймала себя на мысли, что ей доставляет удовольствие представлять, как каждый раз он стремительно бросается к звонящему телефону. Смены на работе были на редкость тяжелыми, к тому же она плохо спала — сказывалось нервное напряжение. Все свое свободное время она отдавала воспитанию сына и заботам о саде. К тому же Бен, иногда приходивший к Роберту, вызывал особое беспокойство в ее душе. Своими темными волосами и серыми глазами он очень напоминал отца. Сегодня Робин играл вместе с Беном в саду Теда. Чтобы позвать сына домой, Долли нужно было или позвонить Теду по телефону и попросить его отослать Робина домой, или зайти туда самой. В конце концов она предпочла отправиться туда сама в надежде просто позвать Робина из-за калитки — у нее не было никакого желания говорить с Тедом. Она собралась и, надев свою любимую кофту бирюзового цвета с длинными рукавами, которая подчеркивала ее красивую шею, вышла на улицу. Был прекрасный летний вечер. Политые водой лужайки перед домами выглядели чудесно, капли воды отражали солнечные лучи и сверкали. Она остановилась на минуту, чтобы полюбоваться турецкими лилиями, растущими в соседнем с домом Теда саду. Соглашение между ними, как ни странно, сработало, и она могла жить относительно спокойно уже без помощи этого бесчувственного и пуритански безукоризненного мужчины. Она быстро прошла по аллее. Черный «мерседес» стоял под гигантским старым дубом — стало быть, Тед был дома. Долли, стоя за кустами жасмина, несмело позвала Робина. В саду было тихо, и только стая воробьев изредка нарушала спокойствие. Мальчики, наверное, находятся внутри дома. Она почти уже повернулась, чтобы уйти, но вспомнила, что неделю назад Тед подарил ей орхидеи за ее храбрость. А собственно, почему она должна бояться их разговора?..

Когда она подошла к двери, у нее было такое чувство, как если бы она шла на прием к зубному врачу. Каждый шаг давался Долли с трудом. Изнутри дома послышался крик Теда:

— Может, у вас получится, Бен, Робин?

Ее сердце от звука голоса Теда на время перестало биться. Пожалуйста, открой дверь, Робби, подумала она, теребя ладонью кофту. Однако ни Бен, ни Робин, бегающие по кухне, не слышали, что кто-то стучит в дверь. Долли постучала вторично и через минуту была вознаграждена звуком едва слышных шагов. Это были явно мужские шаги. Изобразив на своем лице улыбку, которая была, по ее замыслу, смесью вежливости и презрения, Долли застыла в ожидании.

— Долли! — воскликнул Тед, невольно выдав свою радость.

На нем были спортивные тренировочные брюки, и грудь его была обнажена. Долли, даже не поздоровавшись с Тедом и не обращая внимания на его довольно измученный вид, язвительно обратилась к нему:

— Если мой сын проводит в твоем доме свое свободное время, я предпочла бы, чтобы ты держал калитку, ведущую в сад, закрытой! Позови, пожалуйста, сюда моего сына.

— Этот дом значительно отличается от твоего. Здесь хозяин мужчина, поэтому не стоит беспокоиться о мальчике, в этом доме он в безопасности.

Не дослушав его объяснений, она повторила свое требование:

— Я хотела бы увидеть Робина.

— Заходи в дом — он, должно быть, на террасе.

— Может, ты просто отошлешь его домой?

— О нет, Долли, — сказал Тед немного раздраженно. — Я не полицейский, чтобы прерывать игру детей на самом интересном месте. Проходи, я оставляю это право за тобой.

Тед опять продемонстрировал прекрасное понимание ситуации и психологии. Это лишило Долли ее решительности.

Она покорно, чуть ли не безвольно прошла в дом. Кухня была в беспорядке. Тед, оправдываясь, сказал:

— Миссис Дуглас не могла прийти вчера, а я работал весь день и целую ночь над одним делом.

— Законченный юрист, — сказала она неуместно иронично, пытаясь взять реванш за пережитое при встрече унижение.

— Ты действительно так сильно не любишь юристов?

Долли заметно боролась с собой, чтобы не выпалить что-нибудь презрительное, и в конце концов сказала:

— Что ты, нет. Я только плачу юристам массу денег, чтобы устроить финансовую сторону моего развода. Майкл уехал в Нью-Йорк, бросив все, как и всегда, на мою голову, и мне теперь приходится содержать двух юристов: одного — здесь, другого — там. На это уходит большая часть всех моих доходов, как ты понимаешь.

— Но это не значит, что вся наша братия должна вызывать у тебя отвращение. К тому же безответственность твоего бывшего мужа — не повод неприязни к юристам. Они, видимо, делают все что могут.

Она подняла брови, иронично улыбаясь:

— Да? Так они еще и благодетели?

— Благодетели?..

Ирония Долли задела Теда. Он сжал руками край кухонного стола, на котором в беспорядке была разбросана грязная посуда, наклонился к ней и сказал:

— В таком случае я расскажу, над чем работаю… Я представляю интересы четырнадцатилетнего мальчика, который выстрелил и ранил отца в нескольких шагах от своего дома. По версии обвинителя, он сделал это с холодным расчетом. Но я не думаю, что это было так. Отец в течение долгого времени издевался над его матерью, при этом нередко перепадало и сыну. А мать не нашла ничего лучшего, как настраивать сына против мужа, сделав ребенка орудием своей мести и представ в положении двойной жертвы. Во всяком случае, ее по закону не за что привлечь к суду. Во всем якобы виноват испуганный подросток, решивший из чувства справедливости отомстить отцу за свое и материнское унижение. Так эту историю я собираюсь донести до присяжных и, насколько возможно, показать, какой вред могут нанести родители самим себе, если будут подобным образом относиться к своим детям. Я уверен, что будет несправедливо, если мальчик подвергнется судебному наказанию. Это может сломать всю его жизнь. И ради этого ребенка я целые дни и ночи работаю над этим делом.

С ноткой сарказма в голосе Долли сказала:

— Оказывается, ты не совсем бесчувственный человек.

— Умоляю, не надо так говорить.

— Ты сохраняешь свои лучшие качества только для своей работы.

— Если бы ты была внимательнее, то смогла бы заметить, как я отношусь к своему сыну.

— Ты очень хороший отец, — великодушно согласилась Долли, одарив его натянутой улыбкой. — Только к одной личности ты относишься небрежно — это к самому себе.

Она окинула взглядом пространство вокруг себя.

— Я помогу тебе убрать со стола, если ты не возражаешь.