Подробности этой церемонии мы восстановили по описанным выше гробницам Шубад и Абарги. Как я уже говорил, царские гробницы сильно отличаются одна от другой, однако погребальные церемонии происходили в них примерно одинаково. Единичная усыпальница превращалась в целое сооружение с рядом покоев, занимающих всю площадь могилы. Но один лишь покой служил в нем усыпальницей для царя, а все остальные предназначались для его погребальной свиты и играли роль «открытой могилы» в захоронениях с одной каменной усыпальницей. В одном случае человеческие жертвоприношения во славу царственного мертвеца были совершены еще до постройки его усыпальницы, ее возвели уже на слое земли, под которым лежали на циновках на дне могилы тела жертв. Но, как правило, погребальная церемония происходила так, как описано выше.
Самым ярким примером «жертвенной могилы» может служить одна из исследованных нами царских гробниц. Грабители беспощадно разрушили усыпальницу, от нее осталась лишь часть одной стены да груда известняковых блоков, зато «жертвенная могила» сохранилась полностью. Это и понятно! Прорыть узкий лаз и проникнуть в каменную усыпальницу было сравнительно несложно, но вскрыть всю могилу и извлечь из-под земли каждую жертву погребения можно только путем широких раскопок. Несомненно, что древние грабители не осмеливались действовать так открыто.
Могила с обычным пологим спуском и наклонными стенами, обмазанными глиной и завешанными циновками, по дну занимала площадь девять на восемь метров. Вдоль стены у входа лежали в ряд шесть стражей с ножами или топорами. Перед ними стоял большой медный сосуд, а вокруг него простерлись четыре арфистки. Руки одной из них так и окоченели на струнах инструмента. Все остальное пространство было занято телами шестидесяти четырех придворных дам, уложенных в несколько ровных рядов. Все они были облачены в своеобразные ритуальные одеяния. Несколько нитей и лоскутов, сохранявшихся под металлическими или каменными предметами, говорят о том, что эти одеяния состояли из короткой алой туники с рукавами, расшитыми по обшлагу золотым, лазуритовым и сердоликовым бисером. Иногда тунику перехватывал пояс из белых перламутровых колец. Спереди ее, по-видимому, закалывали длинной серебряной или медной булавкой.
На женщинах были ожерелья типа «ошейника» из золота и лазурита, а помимо того, — другие, более свободные ожерелья из золотых, серебряных, лазуритовых и сердоликовых бусин. В ушах они носили огромные золотые или серебряные серьги в форме полумесяца. Спираль из крученой золотой или серебряной проволоки поддерживала локоны над ушами. Головные уборы женщин весьма походили на убор царицы Шубад. Длинная золотая или серебряная лента многочисленными кольцами охватывала прическу. У женщин более высокого ранга внизу к ленте были прикреплены тройные нити золотых, лазуритовых и сердоликовых бусин с золотыми свисающими на лоб подвесками в форме буковых листьев. У двадцати восьми «придворных дам» были в прическах золотые ленты; у остальных — серебряные. К сожалению, такой металл, как серебро, подвержен разрушительному действию содержащихся в почве кислот, и от него остаются лишь тонкие полоски. В данном случае серебро головных уборов, непосредственно соприкасавшихся с разлагающимися тканями тела, вообще исчезло. В лучшем случае на костях черепа удается обнаружить красноватый налет — остатки порошкообразного хлористого серебра. Поэтому, хотя мы и знали наверняка, что женщины носили серебряные ленты, у нас не было ни одного вещественного доказательства. Наконец, в одном случае нам повезло. Золотые серьги были на месте, однако на черепе не оказалось даже следов красноватого налета, который должны были бы оставить серебряные детали головного убора. Эта особенность была нами тотчас замечена. Затем, когда все тело было полностью откопано, мы нашли рядом с ним, примерно на уровне пояса, небольшой плоский диск из серого металла, несомненно серебра. Диск диаметром чуть больше восьми сантиметров казался маленькой круглой коробочкой. И только вечером, уже дома, когда я очистил свою находку, чтобы описать ее подробнее, мне стало понятно ее истинное назначение. Это была свернутая серебряная лента для прически, которой ни разу не воспользовались. Вероятно, девушка хранила ее в кармане. Впечатление было такое, словно она принесла ленту из дома, свернув ее в тугую спираль и перевязав, чтобы спираль не разворачивалась. Получилась довольно плотная масса металла, к тому же хорошо защищенная одеяниями. Благодаря такому стечению обстоятельств лента прекрасно сохранилась: можно без труда различить все ее тончайшие изгибы. Мы не знаем, почему эта женщина не смогла украсить свою прическу серебряным убором. Возможно, она опоздала к началу церемонии, а потом у нее уже не хватило времени. Во всяком случае благодаря ее рассеянности мы получили единственный экземпляр серебряной ленты для волос, который нам удалось сохранить.
Очень плохо сохраняются в земле ткани. Лишь изредка под каким-нибудь перевернутым каменным сосудом мы находили остатки материи, хотя и похожие на тончайшую пыль, но сохранившие фактуру ткани. Отдельные медные сосуды, окислившись, также сохранили нам несколько клочков одеяний, с которыми они соприкасались. По таким остаткам мы узнали, что женщины в жертвенной могиле были облачены в одежды из ярко красной шерстяной ткани. Судя по тому, что у многих женщин на запястьях сохранились по одной или по две нити бисерного шитья с обшлагов, эти одежды имели рукава и вряд ли походили на накидки.
Очевидно, царские похороны были живописнейшим зрелищем. Ярко разряженная процессия торжественно спускалась в увешанную циновками яму. Золото и серебро сверкали на фоне алых туник. Здесь были не несчастные рабы, которых убивали, как быков, а знатные люди в своих лучших, парадных одеяниях. И шли они на жертву, по-видимому, добровольно. По их представлениям, этот страшный ритуал был просто переходом из одного мира в другой. Они уходили вслед за своим повелителем, чтобы служить ему в ином мире точно так же, как они это делали на земле.
Само собой разумеется, что такую до предела загроможденную могилу можно было раскапывать лишь постепенно. Сначала мы убирали землю, так что все тела почти выступали на поверхность, покрытые лишь тонким слоем битого кирпича. При погребении на мертвых сбрасывали сначала этот кирпич и лишь потом засыпали могилу землей. Теперь стоило копнуть поглубже, как из-под земли появлялась то золотая лента, то золотой буковый лист, говорящие о том, что здесь повсюду лежали тела в богатых уборах. Все это мы тотчас присыпали землей, чтобы каждое украшение оставалось на своем месте, пока мы до него не дойдем в процессе методического исследования.
Мы разбили всю площадь могилы на квадраты, в каждом из которых лежало по пять-шесть тел, и, начиная с угла, приступили к работе. Каждый квадрат нужно было расчистить, зарисовать, описать, собрать и извлечь все обнаруженные в нем предметы, и лишь после этого перейти к следующему.
Дело оказалось кропотливым, особенно когда мы хотели извлечь целый череп со всеми сохранившимися на нем украшениями, не сдвигая их с места. Венки, цепи и ожерелья после реставрации выглядят неплохо и под стеклом витрины, но гораздо интереснее сохранить их для музея в том виде, в каком они были найдены. Поэтому мы тщательнейшим образом очищали скальпелями и щетками черепа, на которых лучше всего сохранилось расположение бусин и золотых украшений, снимали с них грязь, ничего не трогая с места, — задача не из легких, так как они могли легко сдвинуться, — а затем обливали кипящим парафином, скрепляя все в единую массу. После этого мы укрепляли весь ком из парафина, золота, костей и земли, осторожно обертывая его в провощенные ткани. Только в таком виде его можно было, наконец, поднять и вынести на поверхность. Впоследствии мы заливали эти черепа гипсом, предварительно снимая с них лишние наслоения парафина. В таком виде они были не только интересными экспонатами, но и служили нам образцами, по которым мы проверяли правильность восстановления других черепов.