Он подмигнул мне. Ужас прошлой ночи накатил на меня. Я замер, не в силах оторвать взгляд от его безупречной улыбки. Я узнал ее, я видел ее, когда стоял на эшафоте.

Во Франции, например, я всегда ношу трехцветный значок.

— Что с вами, мистер Ангел? Вы как будто побледнели…

Он играл со мной, улыбаясь как Чеширский кот. Я сцепил руки на коленях, чтобы не видно было, что они дрожат.

— Не в то горло попало.

— Надо осторожнее. Так и подавиться недолго.

— Все в порядке. Не беспокойтесь, до правды я все равно докопаюсь.

Цифер отодвинул тарелку. Доедать изысканный паштет он не стал.

— Правда, истина… Не так-то легко поймать за хвост истину, мистер Ангел.

Глава тридцать первая

Мы не стали брать десерт и сразу перешли к коньяку и сигарам. Ароматные Циферовы панателы были действительно великолепны. О деле мы больше не говорили. Я, как мог, поддерживал беседу, а в животе тяжелым комом залег страх. Но, может, мне только показалось, что Цифер подмигнул? Может, и не было насмешки в его взгляде? В конце концов, телепатия — трюк, известный со времен Адама. Я все понимал, но руки мои дрожали.

Выходили мы вместе. У тротуара Цифера дожидался серебристо-серый «роллс-ройс». Шофер в ливрее открыл заднюю дверцу.

— Мы с вами еще увидимся. — Он сжал мою руку и уселся в просторном салоне автомобиля. Внутри была сплошная лоснящаяся кожа и полированное дерево, как в джентльменском клубе, куда еще не всякого примут. Стоя на тротуаре, я смотрел, как «роллс-ройс» мягко огибает угол.

Когда я сел в «шевроле» и поехал в центр, мой железный друг показался мне несколько потрепанным. В салоне пахло, как в кино на Сорок второй улице: застарелый табак и забытые воспоминания. Я ехал по Пятой авеню, следуя зеленой линии, оставшейся от давешнего парада. На перекрестке с Сорок пятой я повернул на запад. Между Шестой и Седьмой авеню нашлось свободное местечко для парковки, чем я не замедлил воспользоваться.

У себя в приемной я обнаружил Епифанию: она спала, свернувшись на буром диване, обитом поддельной кожей. На ней была серая атласная блузка с широким воротником и синий шерстяной костюм. Свое темно-синее пальто она сложила и подсунула под голову на манер подушки. Рядом на полу стоял дорогой чемоданчик. Епифания поджала ноги, а руками обхватила пальто. Получился прелестный зигзаг, резная фигурка на носу корабля.

Я тихонько тронул ее за плечо. Ее ресницы дрогнули.

— Епифания?

Она распахнула сияющие янтарные глаза и подняла голову.

— Который час?

— Почти три.

— Уже? Ох, я так устала.

— И давно ты ждешь?

— С десяти. У вас, видно, нет рабочих часов.

— С клиентом встречался. Ты где была вчера вечером? Я в аптеку заходил, тебя не было.

Она села и спустила ноги на пол.

— У подруги была. Страшно было дома ночевать.

— Почему?

Епифания посмотрела на меня, как на несмышленыша.

— А вы как думаете?! Сначала Ножка. Потом в газете читаю: убили женщину, с которой Джонни был помолвлен. Кто следующий? Я?

— Почему ты так говоришь: «Женщина, с которой Джонни был помолвлен?» Ты что, не знаешь, как ее зовут?

— А откуда мне знать?

— Врать нехорошо, Епифания. Когда ты вчера ушла, я за тобой следил. Ты поехала к Маргарет. И я слышал, о чем вы говорили. Так что ты из меня дурака не делай.

Ноздри ее маленького носа раздулись, глаза вспыхнули, как пара драгоценных камней.

— Я жить хочу!

— Тогда не мечись. Что там у вас с Маргарет было?

— Ничего. Я с ней только вчера познакомилась.

— Неубедительно.

— А что вам надо? Чтобы я наврала?

Епифания выбралась из-за низкого столика и подошла ко мне.

— После того как я с вами вчера по телефону поговорила, мне позвонила эта ваша Крузмарк. Сказала, что она мамина подруга еще с незапамятных времен и хочет приехать повидаться. Я сказала, что еду в город, и тогда она предложила зайти к ней, когда будет время. И все. Ни про какого Джонни разговора не было, пока я не приехала. Это правда.

— Ладно, поверю на этот раз. Свидетелей все равно нет. Где ты ночевала?

— В отеле «Плаза». Я решила, что в таком шикарном месте никто меня искать не будет.

— И что, ты до сих пор там?

Епифания покачала головой:

— На такое у меня денег нет. Да мне и там страшно было: всю ночь глаз не сомкнула.

— Значит, здесь тебе не страшно. По крайней мере, когда я пришел, ты спала как сурок.

Она ладошкой разгладила лацкан моего пальто.

— С вами мне гораздо спокойнее.

— Ну да, я же ведь великий и бесстрашный сыщик!

— Не скромничайте.

Епифания взяла меня за лацканы. Она стояла совсем близко. Ее волосы пахли свежо и нежно, как чистое белье, высушенное на солнце.

— Вы должны мне помочь…

Я взял ее за подбородок так, чтобы можно было заглянуть ей в глаза, и провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Ты можешь пожить у меня. Все лучше, чем в конторе ночевать.

— Спасибо.

Это прозвучало торжественно и скромно, словно я был учитель музыки, похваливший ее за хорошую игру.

— Давай я тебя прямо сейчас отвезу, — предложил я.

Глава тридцать вторая

Я припарковался почти что на углу Восьмой и Двадцать третьей, напротив старого Гранд-Опера, бывшего некогда штаб-квартирой железнодорожной компании «Эри». Цитадель, в которой забаррикадировался от разъяренных вкладчиков Джим Фиск [28]по прозвищу Транжир и в которой он лежал потом при полном параде после досадного инцидента с Недом Стоксом, [29]была превращена в гнездо местного отделения РКО. [30]

— А где тут гостиница «Гранд Централ»? — спросила Епифания, когда мы вышли из машины.

— Там, дальше по Бродвею, не доходя до Бликер-стрит. Только теперь он называется «Бродвей Централ». А в свое время его еще называли Ла Фарж.

— А вы много знаете о Нью-Йорке, — сказала Епифания, взяв меня под руку на переходе.

— Детективы как таксисты: работаешь-работаешь, понемногу географию и выучишь.

По дороге я выполнял роль экскурсовода, поясняя все и вся. Епифании нравилось быть туристкой, и она изредка поощряла мои старания вопросами.

Ей приглянулись чугунные украшения на фасаде старого торгового здания на Двадцать третьей улице.

— А я тут, кажется, и не была ни разу.

Проходя мимо ресторана Кавано, я заметил: «В сем заведении Джим Брэди [31]по прозвищу Брильянт окучивал Лиллиан Рассел. [32]В девяностых годах это был очень популярный район. Площадь Мэдисон была, считай, центром города, а на Шестой были все шикарные магазины: братья Стерн, Альтман, Зигель-Купер, Хью О'Нил. Теперь там склады, но дома-то все те же. Ну вот, здесь я и живу».

Епифания, запрокинув голову, с улыбкой оглядела викторианское великолепие Челси, воплощенное в красном кирпиче. Ей особенно понравились изящные чугунные решетки балконов, украшавшие каждый этаж.

— Где тут ваши окна?

— На шестом. Видишь, под аркой?

Довольно непривлекательный холл украшал камин, охраняемый грифонами из черного камня, но Епифания не обратила на него внимания, точно так же, как и на бронзовые таблички снаружи. Правда, появление из лифта седовласой дамы с леопардом на поводке заставило ее слегка изменить свое мнение о моем обиталище.

В моей квартире было всего-то две комнаты и кухонька с балкончиком на улицу. Не слишком шикарно по нью-йоркским меркам, но по личику Епифании можно было подумать, что она попала в гости к самому Рокфеллеру.

— Обожаю высокие потешки, — сказала она, вешая пальто на спинку дивана. — Чувствуешь себя важной птицей.

Я взял ее пальто и повесил в шкаф рядом с моим.