Дети. Они могут знать так много и так мало одновременно. Когда-то в юности его единственным желанием было стать крутым. Таким он и стал. Уважаемым и вызывающим страх мужчиной. Который усвоил, что побеждает в драке не тот, у которого лучше удар, у кого черный пояс или больше опыта. Нет, побеждает тот, кто готов пойти дальше. Тот, кто не боится прослыть самой подлой, самой мерзкой и бездушной скотиной.

Вот как выиграл Паттерсон. Паттерсону было наплевать на ливерпульцев, и, пока Пайк распускал нюни в кровати, Паттерсон попутно стащил его деньги, его женщину и его жизнь. Ноэль прав, это Пайк должен был жить там, в «Бельведере». Может, если бы он не выбрал такую жизнь, если бы пошел дорогой, что сулили ему родители: экзамены для поступления, колледж, респектабельная работа, жена, детишки… Может быть, тогда бы он стал тем, кем хотел стать и Паттерсон. Законопослушным столпом общества.

Так все и пошло. Крутой парень захотел стать респектабельным джентльменом, а милый мальчик хотел стать крутым парнем. И в конце никто не оказался счастлив.

Он вновь вспомнил последние десять лет. Десять лет безысходного нескончаемого горя.

Что ж, Пайк, пришло время просыпаться. Пришло время перестать жалеть себя и вернуться к настоящей жизни.

И тут в его голове мелькнула неожиданная мысль.

Где Паттерсон? Если его джип стоит снаружи, а Чес здесь, где тогда старина Джок?

И почему Чес приехал сюда раньше, если собирался появиться только этой ночью?

— Ты убил его, верно? — спросил он, и оба резко обернулись к нему, словно уже успели забыть о его присутствии. — Паттерсона.

Чес смотрел себе в ноги.

— Так получилось, — ответил он.

— Чес, ты не мог! — воскликнул Ноэль.

— Он приехал к Герману, — начал Чес, — после того, как вы все ему рассказали. Большое вам спасибо. — Он потер шею и продолжал смотреть в пол. — Это сделала Марти. Мы дрались, спорили, и она столкнула его с лестницы.

— Так, значит, она с тобой? — спросил Ноэль.

— Когда я в первый раз приехал к Паттерсону, чтобы выпросить у него денег, дома его не оказалось. А Марти была уже пьяна в три часа дня, уже пьяна. Она начала заигрывать со мной. Мне она всегда нравилась, и…

— Что она вообще могла в тебе найти? — спросил Пайк.

— Ей было скучно. Ей надоел Паттерсон, надоело быть женой «джентльмена». Марти скучала по былым денькам, понимаешь? По тем безумным временам. Черт, ты знаешь, что она из себя представляет, Пайк. А я остался все тем же Чесом. Я искатель приключений, вот что она во мне нашла.

Пайк сухо усмехнулся.

— Плюс ко всему у Паттерсона была женщина, — продолжал Чес. — Он изменял ей с какой-то пафосной бизнесменшей, а Марти все узнала.

— Черт знает что, — заметил Пайк.

— В любом случае, его конец был не за горами. Он разорялся. Эта шикарная квартира в «Бельведере», в порту Челси, была ему не по карману. Вся его собственность заложена, все его богатство было блефом. Он стал нищим, но продолжал петь песни о миллионах. Он обманывал банки, занимал деньги в одном, чтобы погасить задолженность в другом. В любой день все могло пойти прахом. Он всегда много врал и слишком рисковал. Марти все это знала. Знала, что он банкрот. Она хотела от него уйти.

— Так ты убил его? — спросил Пайк.

— Это был несчастный случай.

— Что ты сделал с телом? — спросил Ноэль. — Где оно?

— На компостной куче. Здесь у ребят есть такая огромная штука, типа дробилки, в одном из сараев. В нее можно запихнуть все, что угодно, она прожевывает и выплевывает.

— Мать твою, — сказал Ноэль. — Какая мерзость.

— Да. Это сделал Док. Никто из нас смотреть не мог. Получилось два полных мешка. Вывалили их на компост.

— Мерзость, — снова повторил Ноэль.

— Это было единственное место, где я мог сбросить тело. Нам пришлось приехать сюда с Марти, у нас не было другого выхода.

— А где Марти сейчас? — спросил Пайк.

— Спит в фургоне. Она не любит рано вставать.

— Никогда не любила, — заметил Пайк.

— Представь, — сказал Чес, — Паттерсон вставал рано, поднимался где-то в шесть утра…

В кухне раздались новые крики, потом послышался женский голос, низкий и настойчивый.

— Ты создал столько проблем, Чес, — сказал Ноэль.

— Послушай, мне действительно нужны эти деньги. Я не знаю, что сказать. Есть человек, которому я должен…

— Терри Наджент, — перебил его Пайк. — Мы знаем.

— Вы знаете Терри Наджента?

— Он пытался меня живьем сварить, — сказал Ноэль. — Мы метались как зайцы, пытаясь от него сбежать.

— Тогда вы понимаете мое положение.

— Хочешь услышать о моем положении, Чес? — спросил Пайк. — Десять лет я вкалывал как проклятый. Я не развлекался, я практически не жил, и мне удалось наскрести двадцать пять тысяч фунтов. Теперь я знаю, что это немного, не достаточно для того, чтобы компенсировать десять лет жизни, но это все, что я смог. А потом у меня появился шанс одолжить эти деньги полному идиоту, который собирается наварить на них тысячу процентов прибыли. Но я знаю, что этот самый идиот будет обокраден или убит. Что я должен делать? Взять деньги или отдать их тебе?

— Ты — полный кретин, Пайк, — ответил Чес. — Не вини меня в том, что я, блин, испортил тебе жизнь. Я предлагаю тебе хорошее дело. Идиот, я же удвою твои деньги. Я утрою их. Просто дай мне шанс, который так неожиданно выпал. Я смогу сесть за руль шикарного авто, въехать в город, и люди скажут:

— Посмотрите, это Чес… Это едет Чес. Что за парень!

Раздался щелчок и скрип открываемой двери.

Там стояла Марти, причем сильно не в духе.

— Добро пожаловать в наш клуб, — сказал Пайк. — Добро пожаловать на вечеринку.

— Привет, Дэннис, — спокойно сказала она и отошла в сторону.

За ней стоял Терри Наджент и держал ружье.

— Мать твою, — сказал Ноэль.

Глава тридцать четвертая

— Выходите, — сказал Терри Наджент, и они все вместе вышли из кладовки.

Чес взял Марти за руку:

— У тебя все в порядке, любимая?

Она стряхнула руку.

— Ну, Большой Игрок, это ты называешь «хорошо проводить время»? Почему все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо?

— Хороший вопрос, — сказал Пайк и оглядел помещение.

Красавчик лежал там же, куда упал. Док и Нодди сидели спина к спине, привязанные к ножке стола оградной проволокой. Их рты были заклеены скотчем. На лице Дока с одной стороны красовался глубокий порез, и его голова безвольно свисала на грудь. Нодди выглядел так, словно с него хватит, и он сдается.

Терри кивнул Марти:

— Теперь привяжи этих двоих.

— Кого именно?

— Бишопов. Пайка оставь.

— Терри, — сказал Чес. — У меня твои деньги. Дай мне день или два, и я смогу их удвоить.

— Я разберусь с тобой через минуту, Чес. Сначала мне нужно уладить кое-что с ним. — Он указал на Пайка ружьем.

— Делай с ним, что хочешь, — добавил Чес. — Но доверяй мне. Я могу сделать тебя богатым человеком.

— Я не хочу быть богатым, — ответил Терри. — Я только хочу забрать свое.

— Мы оба этого хотим, — заметил Пайк.

— Быстрее, привяжи их! — прикрикнул Терри на Марти.

— Хорошо, хорошо.

Чес и Ноэль послушно сели у второй ножки стола, и Марти начала привязывать их проволокой с большой катушки. Терри следил то за ней, то за Пайком.

— По-прежнему испытываешь слабость к возбуждающим ситуациям, Марти? — спросил Пайк, оглядываясь вокруг в поисках какого-нибудь оружия.

— Если бы ты так не опозорился десять лет назад, Пайк, — ответила она, кряхтя от напряжения. — Ничего бы этого не случилось.

— Но ты приложила все усилия, чтобы случилось кое-что другое, верно? Для тебя же главная радость что-нибудь испоганить?

— Двигайся живее, — сказал Терри.

— Ладно, — раздраженно ответила Марти. — Я же тебе все-таки не рабыня, а?

— Терри, — сказал Пайк. — Почему ты не оставишь все как есть? Успокойся. Наслаждайся жизнью. Ты мечешься как бык, которому в задницу вставили горячую кочергу. Разве это лучший способ вести дела?