- Трепло... - Он покрутил головой и вдруг опомнился: - Всё равно я не понял: ты-то как?
- Что "как"?
- Ну это... Ведь это - твой заработок. А ты его мне... гм!.. отдал.
- А у меня дома ещё один! - хохотнул я.
- Чего "ещё один"?
- Лимон!
Тут он взбеленился:
- Слушай! Может, хватит мне лапшу вешать?!
Я удивлённо показал на раскрытый дипломат:
- Это, по-твоему, лапша?
- Нет, - он закрыл дипломат и уважительно погладил его по крышке. - Это деньги. Но всё, что ты мне тут наплёл, - туфта! Темнишь! Ну где ты мог в наше время найти такого дурака, чтоб за какую-то картину отвалил такую деньгу? Два лимона! - потряс он кулаками. - Это ж тебе не девятнадцатый век, когда богатым бездельникам некуда было деньги девать, и они друг перед другом выпендривались, кто подороже загнёт за кусок тряпки, испачканный красками!
- А не помнишь историю с холстом, размалёванным обезьяной? - усмехнулся я, даже не обидевшись на столь "живописное" определение моих занятий. - Ведь её тоже продали за немалую сумму. И это - в наши дни.
- Так ведь то в Штатах! У нас такие номера не проходят! - Он помахал указательным пальцем у меня перед носом. - Да и что это за картина такая, скажи на милость? - подбоченился он в свою очередь.
- "Бабы голые, да всякая муть потусторонняя"! - мстительно передразнил я его. - Ты ведь её сам видел!
- Вот только на совесть мне давить не надо! - сказал он и, воровато оглянувшись на вход, тихо спросил: - Ты что, сберкассу грабанул?
Конечно, он спрашивал не серьёзно, но как это было недалеко от истины!
- Ага! - беззаботно кивнул я. - Ты ж меня знаешь!
- Да иди ты! - раздосадованно отмахнулся он и закурил.
Немного помолчав, он снял с горелки давно бесившийся чайник, разлил кипяток по кружкам и подсел ко мне:
- Ну, раз пошла такая пьянка, давай мы это дело обмоем. - В его глазах появилась озорная искорка, которой я давно у него не замечал. Мы чокнулись кружками, обжигая пальцы, и он продолжил мысль: - Раз нет ничего покрепче...
- Я те дам "покрепче"! - Мой кулак оказался у его носа: - Видел? Хоть раз увижу - денег тебе не видать, как своих ушей: конфискую!
- А я их спрячу! - хохотнул он.
- От меня не спрячешь: с-под земли достану!..
Так, балагуря ни о чём, мы просидели с ним ещё полчаса, в течение которых он не раз шёл на приступ, желая узнать, откуда, всё-таки, у меня такие деньги? Но я лишь отшучивался, выдвигая одно объяснение нелепее другого, которым он, естественно, не верил. В конце концов он пожаловался:
- Башка трещит. Ещё со вчерашнего. Пивка бы, а? Может, позволишь? В последний-то раз?
- Ты опять? - нахмурился. - Мы же договорились!
- Да ну чё? Это ж пиво!
- Да тебе, с твоими талантами, стоит только начать...
- Вовчик! Вовчик! - засуетился он, почуяв слабину. - Ей-богу, только бутылочку! Я мигом, а?
- Да чёрт с тобой! - махнул я обречённо. - Давай! И рыбы тогда захвати! - это я кричал уже в догонку: Игорь, сломя голову, летел по дорожке между гаражами.
Бывает, что и я сей напиток употребляю: приходится порой компанию поддерживать. Хотя бы бутылку возле рта подержишь, и то к тебе уже совсем другое отношение. А там, пьёшь ты из неё, или нет, уже мало кого волнует. Сказать по правде, часто это такая гадость, что кроме двух-трёх глотков я сделать не способен. Даже с тарашкой, к которой я питаю намного большее расположение.
И минуты не прошло, как мой "курьер" нарисовался на пороге, довольно кряхтя под тяжестью ящика с пивом и связки сушёной рыбы на шее.
Во мне поднялась буря протеста:
- Совесть твоя где?
- А чё? - выпучил он честные глаза. - Я ведь и тебе тоже...
- Знаешь... Мне что-то уже расхотелось.
- Ну хоть рыбки! - бухнул он ящиком по стеллажу.
- Нет! - Я решительно встал. - Мне сегодня ещё... Ну, в общем, в одно место ещё надо...
Тот сразу смекнул:
- Ого! Да у нас прогресс! Молоток! И кто же она?
Я огрызнулся:
- Будто и не знаешь! Твоими же молитвами!
- Да ну? Всё-таки подцепил? Поздравляю!
- Не цеплял я никого! Всё получилось само собой.
Мне вдруг стало ужасно противно.
- Расска-а-азывай! - протянул он, ехидно улыбаясь, и вылил в себя почти полбутылки. - В тихом омуте...
- Да иди ты! - Я взялся за ручку дипломата. - Выгружай! Мне чемодан нужен! - И я стал вытряхивать деньги прямо на захламленный верстак.
- Э! Э! - Он уронил недопитую бутылку и она звонко рассыпалась по цементному полу. - Это ж деньги!
- Вот я и говорю: выгружай да прячь! Да смотри, чтоб не спёрли!
- Вовчик! - Он кинулся в угол мастерской и достал оттуда целлофановый пакет. - Ты чё, обиделся? Ну извини, я не думал, что у тебя там всё так серьёзно...
- Ты в это дело не суйся, - сухо ответил я. - Короче, мы договорились: как только пьяную рожу усеку - деньги исчезают в ту же ночь!
- Вовчик! Обижаешь! Да чтобы я...
- Вот потому, что это именно ты, - перебил я его, - потому я и говорю. Как там? "Я когда пьяная, такая дурная!"
- Ладно тебе, - заискивающе пробормотал он, торопливо набивая пакет деньгами. - И так всё ясно...
- В общем, давай! - протянул я ему руку. - Пошёл я!
- "Ну ты, если чё, заходи!" - хмыкнул он, отвечая на рукопожатие.
- Будь спок, - заверил я. - Зайду. Как только, так сразу.
- Бог не фраер, он всё видит?
Полагая, что этому разговору конца-краю не будет, я просто отмахнулся и зашагал по галевой дорожке вдоль гаражей. Сзади послышался топот и сопение. Я обернулся. Игорь догонял меня. Он подбежал, схватил мою руку своими "крагами", как он сам их называл, и, заглядывая мне в глаза, забормотал:
- Вовчик... Ты это...
- Ну?
- Вовчик... Ну, ты сам понимаешь...