Присутствие слуг вынуждало обоих собеседников говорить о самых незначительных вещах. Банкир усиленно старался напоить своего приказчика, хотя сам был воздержаннее обыкновенного. Но когда скатерть была снята со стола, в серебряных подсвечниках зажжены свечи, Гудвин и Даниельсон придвинули свои кресла к камину.

— А теперь за дела! — воскликнул последний.

Банкир медлил с ответом. Задача была действительно нелегкая — ему предстояло сделать Даниельсона соучастником своего преступления. Однако надо было начинать.

— Даниельсон, — сказал банкир, — вы помните капитана Гарлея Вестфорда, который приезжал в Вильмингдонгалль, чтобы взять от меня обратно свои деньги?

— О да, я помню его, и весьма хорошо!

— Должен сказать вам, что этого несчастного, к сожалению, уже нет на свете.

— В самом деле?

Даниельсон пристально взглянул на банкира.

— Да. «Лили Кин» погибла со всем экипажем.

— Но почему вы знаете, что Гарлей Вестфорд находился на этом корабле?

— Потому что корабль принадлежал ему, и он мне объявил о своем намерении отправиться на нем. Зачем ему было изменять его?

— Я с вами согласен, — отвечал приказчик, — но на свете случаются странные вещи. Неожиданный случай мог легко воспрепятствовать его отъезду.

— О нет! — воскликнул Гудвин. — Это невозможно. Уверяю вас, что Гарлей и весь груз корабля покоятся теперь на дне морском.

— В таком случае, наследники его не замедлят явиться и потребовать от вас его 20 тысяч фунтов.

— Ну и пусть являются, но с верными доказательствами, что они были приняты мной, а если таких нет…

— А квитанцию, которую вы выдали капитану?

— Она тоже на дне океана.

— Но если он передал ее кому-нибудь до своего отъезда?

— Это трудно предположить. Я уверен, что она погибла вместе с ним.

— В таком случае, на свете останется только одно лицо, знающее о получении вами этих 20 тысяч фунтов, то есть вы сами.

— Могу ли я довериться вам?

— Вы делали это до этой поры.

— О да, и в весьма знаменательных случаях; но настоящий случай важнее их всех. Готовы ли вы продать ваше молчание за тысячу фунтов?

— Очень готов, — отвечал Даниельсон.

— Но имейте в виду, что я нуждаюсь не в одном только молчании, но и в ваших услугах.

— Можете смело рассчитывать на то и на другое.

— Хорошо, — сказал банкир, — итак, слушайте. Вручая мне свое денежное состояние, Вестфорд отдал мне и акты на свою земельную собственность. Я хочу во чтобы то ни стало завладеть этой собственностью.

— На каком основании?

— На основании им же самим подписанного акта, которым он обязуется отдать ее в мое владение в случае неуплаты им в шестимесячный срок взятых у меня в долг денег.

— О, конечно!

— Но в этом акте вы должны непременно подписаться свидетелем.

— Но я никогда еще не был свидетелем в деле подобного рода.

— Ваша память изменяет вам нынче вечером, мой милый Даниельсон, но она станет свежее, когда я дам вам пятьдесят фунтов задатку.

Банкир сказал эти слова с мрачной улыбкой, которую хорошо понял его приказчик.

— Дайте сто вместо пятидесяти, — сказал он, — и тогда увидите, что память моя станет еще свежее.

— Пусть будет по-вашему, — сказал банкир, — но, в таком случае, я попрошу у вашей памяти припомнить какого-нибудь приятеля, то есть писца, который придал бы этому акту законную форму и сумел бы подписать его почерком другого лица.

— Дайте мне немного подумать, — сказал Даниельсон.

И он действительно погрузился в раздумье.

— Да, — сказал он наконец, — я знаю такого человека.

— И он может сейчас же обделать это дело?

— Да, но он запросит денег.

— И ему будет щедро заплачено, — отвечал банкир.

— Где же вы возьмете подпись, которую он должен подделать?

Гудвин вытащил из кармана украденное письмо Гарлея Вестфорда и передал его приказчику.

— Вы теперь знаете, что нужно вам сделать?

На том и закончился их разговор.

Мозг приказчика казался так свободен, как будто он пил не вино, а чистую воду — он продолжал сидеть, смотря то на огонь, то на задумчивое лицо банкира, и пил стакан за стаканом.

«Да это просто железный человек, — думал банкир. — Могу ли я быть спокоен, зная, что моя тайна в его руках? Спокойствие, спокойствие… Да знал ли я спокойствие с той самой минуты…» Конец этой фразы затерялся в тяжелом, подавленном вздохе.

 

8

Велика была скорбь, которая ожидала Лионеля и Виолетту по возвращении из приятной поездки. С легким сердцем и беззаботностью молодости отправились они в это утро, и мир казался им так прекрасен, что мысль о существовании продолжительного горя никак не могла прийти на ум. Теперь же их постиг первый удар, который разбил прекрасные мечты и подал им горькую чашу, которую они должны испить до дна.

Виолетта застала мать опять в постели, которую она так недавно оставила. Врач тщетно употреблял все возможные средства. Больная находилась в совершенно неподвижном состоянии, ее глаза мертво и без всякого выражения смотрели в пространство. Ни один вздох не облегчал ее мучений, она страдала молча, и сердце ее окаменело.

Доктор, который знал Лионеля и Виолетту с детства, ожидал их в передней, чтобы переговорить с ними. Он сидел за столом с газетой в руках.

— Мама наверное получила дурные известия! — воскликнула Виолетта в слезах. — Другой причины быть не может, это не обыкновенная болезнь! Будьте милосердны, мистер Сандерсон, скажите нам правду, как бы ни была она жестока.

— Скажите нам все! — воскликнул Лионель. — Не питайте нас обманчивыми надеждами!

Доктор передал газету молодому человеку.

— Прочтите, — сказал он, указывая на то место, которое относилось к «Лили Кин», — и дай Бог, чтобы это были только слухи.

Лионель прочел это место три раза, и холодная дрожь пробежала по его телу. В это время он почувствовал прикосновение дрожащей руки к его плечу и, обернувшись, увидел бледное лицо сестры, которая неподвижно смотрела на зловещую бумагу.

— О нет, нет! — закричала она. — Он не погиб! Не правда ли, доктор, отец наш не погиб?

Будем надеяться, что это так, — возразил доктор. — Эта деловые люди всегда готовы распространять разные безосновательные слухи. Может быть, все еще исправится.

— Нет! — порывисто воскликнул Лионель. — У меня нет больше доверия! Внутренний голос говорит мне, что отец погиб. Могу ли я забыть болезнь моей бедной матери? Она случилась от ужасного предчувствия, что эта поездка будет гибельна для отца. Она двадцать лет замужем за моряком, но у нее никогда не было подобных предчувствий. Непростительно глупо с моей стороны, что я смеялся над боязнью моей матери, теперь я понимаю, что она была основательна. Корабль отца разбился, и он погиб со всем экипажем!

Виолетта отчаянно вскрикнула и упала без чувств на руки брата.

— Вы убьете вашу сестру подобными речами, — строго сказал доктор.

Лионель отнес сестру в ее комнату, и в следующую ночь доктору пришлось лечить двух больных.

Дни и недели, последовавшие за посещением Руперта Гудвина, прошли весьма печально. Клара Вестфорд и ее дочь долго были не в состоянии оставить постели. Все мучительное время Лионель вел себя как примерный сын и брат.

Каждую ночь, когда нанятые сиделки и домашняя прислуга, искренне привязанные к своей госпоже и ее дочери, были принуждены вследствие утомления оставить которую-нибудь из больных, Лионель занимал их место. Казалось, что этот молодой человек, всегда беспечный до постигшего его несчастья, был внезапно наделен какой-то сверхъестественной силой. Но он не только ухаживал за больными, он постоянно ездил в Лондон и посещал все места, где мог хоть что-нибудь узнать об участи отца и его корабля.

Но нерадостное известие наградило его старания, и до выздоровления его матери он узнал свое несчастье. На утесистом берегу нашли обломки разбитого корабля, который носил имя «Лили Кин». С растерзанным сердцем Лионель возвратился в Вестфорд-хауз. Теперь ему не нужно было более оставлять больных, чтобы разузнавать что-нибудь — он уже все знал.