Приоритетным в США было для нас Западное побережье — именно там, на Лонг-Бич, находились военные объекты. Фишер получил указание сообщать нам об американских военных поставках китайским националистам, которые в то время все еще вели ожесточенные сражения с китайской Народно-освободительной армией.
Фишеру удалось создать новую агентурную сеть, объединявшую агентов в Калифорнии и нелегалов, укрывавшихся под видом чехословацких эмигрантов в Бразилии, Мексике и Аргентине. Его люди докладывали о движении военной техники и боеприпасов, которые отправлялись из американских портов на Тихоокеанском побережье в порты Дальнего Востока. Нелегалы довольно часто приезжали из Латинской Америки в Соединенные Штаты по делам, связанным с их бизнесом, что было для них отличным прикрытием. Все они были настоящими специалистами по проведению диверсионных операций, получившими большой опыт во время партизанской войны против немцев. В эту латиноамериканскую группу входили Гринченко, Филоненко и бывшая секретарша Троцкого Мария де Лас Эрас (кодовое имя “Патрия”). Получив соответствующий приказ из Центра, они могли привлечь для диверсионных операций и калифорнийских агентов.
Полковник Филоненко и его жена, майор разведки, вместе с тремя детьми жили в Аргентине, Бразилии и Парагвае, выдавая себя за чешских бизнесменов, бежавших из Шанхая от китайских коммунистов. В случае надобности супруги Филоненко могли использовать проживавших в Калифорнии китайцев, чтобы пронести взрывчатку на американские суда, перевозившие военные грузы на Дальний Восток. Чтобы свести риск до минимума, Филоненко предпочитал регулярные визиты в Соединенные Штаты вместо постоянного проживания там. К счастью, приказа о проведении диверсий на американских судах так и не поступило.
Другая агентурная сеть Фишера - немецкие иммигранты на Восточном побережье США. В частности Курт Визель, бывший помощник Эрнста Волльвебера, специалист по проведению диверсии еще в довоенной Европе. В Америке ему удалось продвинуться по службе и занять должность ведущего инженера судостроительной компании, дававшей доступ к закрытой информации. Его компания находилась то ли под Норфолком, то ли под Филадельфией, и у него были обширные связи в тамошней немецкой колонии. С помощью докеров и обслуживающего персонала, нуждавшихся в дополнительных денежных средствах, Визель создал надежную группу для проведения диверсионных актов. В 1949-1950 годах у него было несколько явочных квартир, расположенных в непосредственной близости от портовых сооружений.
В конце 40-х кое у кого было немалое искушение снабдить Визеля и Филоненко взрывными устройствами, но я Категорически возражал против этого предложения, считая, что не было никакой необходимости подвергать наших людей неоправданному риску. Когда осенью 1950 года кризис в корейской войне достиг своего апогея, из Латинской Америки в Соединенные Штаты приехали наши специалисты, которые могли собрать взрывные устройства на месте. В Соединенных Штатах они провели два месяца, но использовать наделе свои способности им так и не довелось, поскольку приказа из Центра не последовало, и наши офицеры благополучно вернулись в Аргентину, а оттуда через Вену в Москву.
Во время пребывания Фишера в Москве, приехавшего в отпуск, Абакумов или, кажется, Молотов подняли вопрос о розыске Орлова. Я решительно возражал, напомнив, что Центральный комитет запретил нам его преследовать. Кроме того, Орлов сразу заметит слежку или любые попытки наших агентов найти подходы к его родственникам. Мысль об использовании Фишера для поисков Орлова подал Коротков (кодовое имя “Длинный”) - в свое время предполагалось, что он будет помощником Орлова по руководству агентурной сетью во Франции, и ему было известно о планах использования Фишера в качестве радиста у Орлова, так и не реализованных в 30-е годы.
Позднее именно Коротков стал виновником провала Фишера. В 1955 году он в качестве помощника направил к Фишеру агента Рейно Хэйханена, финна по происхождению. Тот любил выпить и, растратив оперативные средства, нарушил правила конспирации, а когда его решили отозвать в Москву, остался в Америке и выдал Фишера (Рудольф Абеля).
Поскольку мы так и не осуществили планы диверсий в Соединенных Штатах во время корейской войны, Фишер был переведен в управление нелегальной разведки Комитета информации, хотя я по-прежнему имел на него определенные виды. В 1951 или 1952 году новый министр госбезопасности Игнатьев отдал приказ, чтобы мое бюро вместе с ГРУ подготовило план диверсионных операций на американских военных объектах и базах — на случай войны или возможного ограниченного военного конфликта вблизи наших границ. Мы определили сто целей, разбив их на три категории: военные базы, где размещались стратегические военно-воздушные силы с ядерным оружием; военные сооружения со складами боеприпасов и боевой техники, предназначенных для снабжения американской армии в Европе и на Дальнем Востоке; и, наконец, нефтепроводы и хранилища топлива для обеспечения размещенных в Европе американских и натовских воинских частей, а также их войск, находящихся на Ближнем и Дальнем Востоке возле наших границ.
К началу 50-х годов мы имели в своем распоряжении агентов, которые могли проникнуть на военные базы и объекты в Норвегии, Франции, Австрии, Германии, Соединенных Штатах и Канаде. План заключался в том, чтобы установить постоянное наблюдение и контроль за стратегическими объектами НАТО, фиксируя любую их активность. Фишер, наш главный резидент-нелегал в Соединенных Штатах, должен был установить постоянную надежную радиосвязь с нашими боевыми группами, которые мы держали в резерве в Латинской Америке. В случае необходимости все эти люди были готовы через мексиканскую границу перебраться в США под видом сезонных рабочих.
В Европе между тем князь Гагарин, наш давнишний агент, выдававший себя за антисоветски настроенного эмигранта и в годы второй мировой войны служивший в армии Власова, переехал из Германии во Францию. В его задачу входило создание базы для диверсионных действий в морских портах и на военных аэродромах, а также группы боевиков, которые в случае войны или усиления напряженности вдоль наших границ были бы в состоянии вывести из строя систему коммуникаций и связь штаб-квартиры НАТО, находившейся в Фонтенбло — пригороде Парижа. В Москве мне передали группу специалистов по нефти, нефтепереработке и хранению топлива, с которыми мы обсуждали технические характеристики и расположение основных нефтепроводов в Западной Европе. Затем мы дали своим офицерам задание вербовать агентов-диверсантов из числа обслуживающего персонала нефтеперерабатывающих заводов и нефтепроводного хозяйства.
В 1952 году мне пришло сообщение, что Фишер получил гражданство США и обрел таким образом надежную “крышу”. Теперь он мог заниматься, вполне официально, одной из своих профессий, которые указал, — артиста или свободного художника. Ему удалось оборудовать три радиоквартиры: между Нью-Йорком и Норфолком, возле Великих озер и на Западном побережье. Это последнее, что я о нем слышал перед своим арестом и до того момента, когда его обменяли на американского военного пилота Пауэрса, отбывавшего свое наказание во Владимирской тюрьме, где в то время был и я.
Сменивший Абакумова на посту министра госбезопасности Игнатьев и министр обороны маршал Василевский в 1952 году одобрили план действий, направленных против американских и натовских стратегических военных баз в случае войны или вышедших из-под контроля локальных конфликтов. План предусматривал, что первой акцией при возникновении военного конфликта в Европе должно стать уничтожение коммуникаций натовской штаб-квартиры. План этот был подписан мной и тогдашним начальником ГРУ генералом Захаровым. Однако мое предложение о расширении базы действий наших агентов в Париже совершенно неожиданно натолкнулось на серьезные трудности.
Хохлов (кодовое имя “Свистун”), один из наших агентов-ветеранов, активно работавший в годы войны, вдруг оказался “засвечен” контрразведкой противника, позднее он бежал на Запад. Хохлов был профессиональным актером, обладал приятной внешностью (блондин с голубыми глазами) и к тому же бегло говорит по-немецки, что делало его весьма ценным разведчиком для Маклярского и Ильина. Перед войной Хохлов в основном “работал” в среде московской интеллигенции. Мы планировали использовать его как связного для агентурной сети, которая создавалась в Москве на случай, если ее займут немцы. Позанес, в Минске, он выступал в роли немецкого офицера, находившегося в отпуске. Ему удалось завязать знакомство с женской прислугой в доме немецкого гауляйтера Белоруссии. В 1943 году в спальне хозяина дома под матрац была заложена мина с часовым механизмом, и во время взрыва гауляйтер Кубе погиб.