— Барнет, — начал он, как только дворецкий появился в дверях, — завтра утром я буду сопровождать ее светлость во время прогулки, поэтому позвоните в Лондон в мой клуб, чтобы прислали багаж, который я там оставил. В нем вы найдете костюм для верховой езды.
Утром следующего дня, одеваясь для прогулки верхом, Малколм остался недоволен собой. За последний месяц он прибавил в весе, и его бриджи были тесны в поясе. Глядя в зеркало, он обнаружил, что у него злой взгляд, а лицо, смотревшее на него из зеркала, напомнило то, что он уже видел в нем в день своего сорокалетия. Малколм отшатнулся.
«Ведь это было совсем недавно, — подумал он. — Почему же я чувствую себя безумно постаревшим?»
В день сорокалетия он чувствовал, что постарел лишь телом, теперь же ощущал себя старым и телом, и душой.
На мгновение он представил себя выжившим из ума стариком, затем свой последний путь в маленькую серую церквушку, и наконец — могильную плиту рядом с родителями.
— Что за бредовые мысли лезут в голову! — в сердцах воскликнул он.
Воображение снова возобладало над разумом, однако, спускаясь в холл, он чувствовал, каким медленным и тяжелым стал его шаг, куда-то исчезла былая легкость и упругость походки.
Марсия не удивилась, когда он появился в конюшне. Поздоровавшись с ней и кивнув груму, Малколм сел на приготовленную ему лошадь.
Когда они покидали двор, Марсия заметила, как уверенно и свободно Малколм чувствует себя на крупной гнедой кобыле, на которой ездил его дядя.
Мужчина верхом на лошади, если, конечно, он умеет ездить, всегда выигрывает. Малколм никогда еще не смотрелся так хорошо. Он и Марсия были без головных уборов.
Они неторопливо ехали рядом, и грум, служивший в поместье еще мальчишкой, одобрительно проводил их взглядом.
— Хорошая пара, ничего не скажешь, — пробормотал он себе под нос.
Отныне Малколм и Марсия встречались по утрам для совместных прогулок верхом.
Иногда они обменивались короткими фразами о самых обычных вещах или обсуждали, в какую сторону поместья сегодня направиться. Но каждый по-своему ценил этот час вместе, и после продолжительного галопа счастливая улыбка Марсии внезапно находила какой-то отклик в душе Малколма.
Однако его вовсе не беспокоило, как относится Марсия к тому, что он по-прежнему сдержан и неразговорчив. Хотя сам он порой задумывался, а согласилась бы на такое супружество другая женщина или стала бы протестовать и в конце концов навязала бы ему свое общество и потребовала бы объяснений. Впервые он думал о Марсии, а не о делах поместья. Разительные перемены в ней за эти месяцы удивили его.
Лицо ее стало оживленным, и от этого она казалась еще красивее, в волнистых белокурых волосах словно всегда играли солнечные зайчики, ранее печально сжатые губы приобрели свои естественные очертания, и в них угадывались характер и воля. В нынешнем ее облике все говорило о здоровье и благополучии. Малколм теперь знал, что Марсия относится к тому типу англичанок, которым больше к лицу простая, удобная для сельской местности одежда — твидовый костюм, костюм для верховой езды или просто старый плащ и резиновые сапоги для прогулок по полям и болотам.
Чтобы подчеркнуть свою красоту и обаяние, одним женщинам нужны экстравагантные наряды, блеск драгоценностей, роскошные орхидеи, другим — таинственный полумрак, делающий их загадочными.
Когда Малколм впервые встретил Марсию, она показалась ему очень красивой, но он не увидел в ней ни личности, ни достаточно выраженного характера. Сейчас же он стал замечать в ней и то, и другое.
Марсия была оживлена, вся как бы светилась изнутри оттого, что снова оказалась в знакомой обстановке родной ей сельской Англии. Подобно электрической лампочке, она долгое время была бесполезна и холодна, но стоило ее подключить к источнику энергии, и вот она излучает тепло и свет. Для Марсии, как ни странно, источником энергии и радости стало поместье Грейлинг.
Трудно было поверить, что это та самая девушка, на которой он так бездумно женился под синим небом Ривьеры.
Недовольно нахмурившись, Малколм попробовал прогнать мысли о Марсии, ему хотелось забыть не только ее, но и то место, где они встретились.
Они спустились с холма и выехали на шоссе, но, прежде чем пересечь его, остановились, чтобы дать проехать машине. Когда та поравнялась с ними, человек, сидевший рядом с шофером, высунулся в окно, весело помахал Марсии рукой и громко поздоровался. Малколму же он холодно кивнул.
Марсия тоже ответила взмахом руки, не замечая, с каким удивлением смотрит на нее Малколм.
— Кто это? — спросил он.
— Полковник Кадрингтон, — объяснила Марсия. — Из хутора «Четыре вяза». Торопится на выставку собак, ведь сегодня суббота, разве вы забыли?
— Вы знакомы? — задал ненужный вопрос Малколм.
— О, да, конечно, — ответила Марсия. — Очень милый человек. Джеральд недавно познакомил нас. Иногда я захожу к нему на чашечку чаю.
Малколм помолчал.
— С каких это пор вы стали называть моего управляющего по имени? — не без сарказма наконец спросил он.
—В первые же две недели нашего знакомства, — спокойно ответила Марсия.
— Это необходимо, вы считаете?
— Смешно было бы мне называть его иначе, — ответила Марсия так твердо и уверенно, что это снова удивило Малколма. — В конце концов, ваш дядя, лорд Грейлинг, относился к нему, как к сыну, а прислуга зовет его не иначе, как мистером Джеральдом. Он самый популярный человек в поместье.
— Не то что я, вы хотите сказать? — снова с сарказмом спросил Малколм.
— Боюсь, что да, — тихо ответила Марсия.
— Зачем же бояться? — иронично улыбнулся Малколм. — Уверяю вас, дорогая Марсия, что в этом я не завидую юному Джеральду Эймсу и не собираюсь завоевывать популярность.
Марсия ничего не ответила, лишь, помолчав, глубоко и шумно вздохнула.
— Мне жаль, если я разочаровал вас, — холодно заметил Малколм, испытывая безотчетное желание обидеть ее.
— Это все так бессмысленно, — сказала она, — здесь живут очень хорошие люди, они просто хотят быть с нами в дружеских отношениях.
— Мне не нужны друзья, — коротко отрезал Малколм.
— Даже если это и так, то уже не имеет никакого значения.
И прежде чем он нашелся, что ответить или возразить, она пришпорила лошадь и пустила ее галопом вперед, оставив Малколма одного.
Он смотрел ей вслед и, что странно, более не думал ни о чем другом, кроме нее. Что произошло с его женой? — гадал он.
Впервые она возразила ему и решительно высказала свое мнение, но от какой-либо критики удержалась. Это казалось ему странным и немного тревожило.
Итак, она уже подружилась с соседями. Ну и что тут такого? Если ей нравится знакомиться и дружить с местной, серой и скучной публикой, почему это должно его беспокоить?
Видимо, это инициатива молодого Эймса, черт бы его побрал. И все же ему не в чем упрекнуть Джеральда, работает он честно.
Малколм знал, что его управляющий многого стоит. Таких работников, как он, — один на миллион. Хотя Малколм еще не готов был сказать ему об этом открыто, в душе он не мог не согласиться с таким бесспорным фактом.
Для Джеральда не существовало трудностей, как малых, так и больших, которые он не брался бы преодолеть, и справлялся успешно, с большой пользой для дела, даже в тех случаях, когда все, казалось бы, предвещало неудачу.
Малколму было известно и то, что Марсию любят и уважают фермеры, их жены и наемные работники в поместье. Когда в разговорах с фермерами произносилось ее имя, они неизменно рассказывали, какую помощь, пусть маленькую, она многим из них оказала. Их женам нравилось, что она запросто заходит в их дом на чашку чая.
Малколм вдруг искренне позавидовал способности Джеральда и Марсии обретать друзей.
То, что его недолюбливают, не было для него секретом, но он не намеревался менять манеру своего общения с наемными работниками и фермерами-арендаторами, с которыми вынужден был время от времени встречаться. При таких встречах им часто нечего было сказать друг другу.