VI

Мне не очень нравятся американцы. Они слишком явно демонстрируют свое презрение к англичанам и утверждают, что ничем не уступают нам, но, как я обнаружил, в глубине души с подобострастием относятся к аристократии, так что если вести себя хладнокровно и не слишком высокомерно, то можно произвести на них сильное впечатление. Конечно, я не лорд, но когда захочу, то могу им казаться. Рецепт прост — спокойный, безукоризненно вежливый джентльмен с капелькой нормандской крови — и они становятся совсем ручными, более того, еще и хвастают перед друзьями из Филадельфии своим знакомством с человеком, который вхож к королеве Виктории и при этом остается своим в доску парнем, которого можно запросто хлопнуть по плечу.

Когда янки поднялись на палубу «Бэллиол Колледжа», пышущие злостью и огнем служебного рвения, я подождал, когда нас согнали на бак, и не проронил ни слова до тех пор, пока юный лейтенант, командовавший ими, не приказал загнать нас под палубу. Они начали было запихивать нас в кубрик и при этом не особо церемонились, тогда я уверенно выступил вперед и заявил лейтенанту, очень быстро и твердо, что хочу видеть его капитана по очень важному делу.

Он уткнул в меня свой американский нос и отрезал:

— Черт бы побрал вашу наглость. Вы еще вдоволь наговоритесь в Новом Орлеане, но это вам не поможет. А теперь — марш вниз!

Я холодно взглянул на него.

— Поверьте мне, сэр, — произнес я самым аристократическим из моих голосов, — я говорю это из лучших побуждений. Пожалуйста, не совершайте ошибки. — Тут я небрежно кивнул головой в сторону остальных матросов «Бэллиол Колледжа», которых сгоняли в люк. — Эти люди не должны знать об этом, — сказал я спокойно, — но я — офицер Королевского флота и должен безотлагательно встретиться с вашим командиром.

Лейтенант уставился на меня, но сообразил довольно быстро. Он дождался, пока последний матрос скрылся под палубой, и затем потребовал объяснений. Я сказал ему, что я — лейтенант Комбер из флота Ее Величества и выполняю особое задание Адмиралтейского совета, что, как я заверил его, смогу легко доказать. Он согласился, но пока один из его людей сходил за вещами в мою каюту, я оставался под охраной, а сам лейтенант внимательно наблюдал за мной. Но ему было о чем подумать и кроме этого — Спринг, раненный в спину и потерявший сознание, был снесен вниз, миссис Спринг оставалась под стражей в своей каюте. Кроме того, на палубе валялось еще три тела, включая и Салливана. Луни, который продолжал блажить, загнали под палубу вместе с остальными; повсюду валялись обломки, залитые кровью, а с дюжину плачущих черномазых девчонок жались у борта. Я обратил на них внимание лейтенанта, говоря:

— Позаботьтесь об этих несчастных. Они не должны больше страдать — после того, что им уже пришлось перенести. Бедняжки, сегодня им довелось пройти сквозь настоящий ад.

Я оставил его в растерянности и позволил препроводить себя на борт военного корабля Соединенных Штатов «Корморан» под эскортом «кожаных затылков». [56]Дальше все пошло как по маслу, как я и предполагал. Капитан Абрахам Фэйрбразер, очень живой молодой джентльмен, сначала не поверил ни одному моему слову, но когда я подпорол свой пояс и положил бумаги Комбера прямо перед его выпученными глазами, он не знал, что и делать. Все это произвело чертовски сильное впечатление — мои манеры и официальный тон, так что бедняга заглотил наживку, как голодная рыба. А почему бы и нет? Дело было сделано.

Конечно же, мне пришлось рассказать ему ужасную историю, но такого рода вещи никогда не составляли для меня особого труда, и, за исключением того, что сам я не был Комбером, все было почти чистой правдой, — это всегда помогает лгать с большей легкостью. Капитан покачал своей честной, юной головой в изумлении и поклялся, что эта история превосходит все, что ему приходилось слышать когда-либо ранее. Как мне стало ясно, он пылал ненавистью по отношению к работорговцам, и это, естественно, заставило его восхищаться мной. Капитан столь энергично жал мне руку, что казалось, он мне ее оторвет.

— Это честь для меня приветствовать вас на борту, сэр, — с важностью произнес он. — Я и понятия не имел, что такие… такие люди, как вы, сэр, занимаются этим делом. Клянусь Святым Георгом, это замечательно! Поздравляю вас, сэр!

И, вы не поверите — он отдал мне честь!

Ну, вы знаете, что в таких ситуациях я чувствую себя как рыба в воде. Скромный и мужественный — таков Флэши, когда ему делают комплименты, с легким намеком на то, что все мои мысли витают вокруг куда более серьезных материй. Все это было правдой, так как я знал, что пока преодолел только первый рубеж и нужно было действовать крайне осторожно. Но капитан Фэйрбразер был сама предупредительность: чем бы он мог быть мне полезным? Полагаю, я произвел на него впечатление, заявив, что всю работорговлю ожидает смертельный удар, стоит мне только представить свой рапорт британскому и американскому правительствам, так что янки спешил помочь этому.

Вы, должно быть, замечали, что доведись вам лишь однажды преодолеть недоверие со стороны человека, как он начинает верить в самые невероятные ваши выдумки? Так было с Луни, теперь же то же самое случилось и с Фэйрбразером. Он просто превратился в саму доверчивость — мне оставалось только сидеть и не мешать ему. Прежде всего, меня нужно было как можно быстрее доставить в Вашингтон, ибо шишки в правительстве буквально сгорают от желания побыстрее увидеть меня (лично я в этом сомневался, но держал свои сомнения при себе). Сам Фэйрбразер может доставить меня на своем бриге в Балтимор, в то время как призовая команда [57]со шлюпа отведет «Бэллиол Колледж» в Новый Орлеан — «а там (как мрачно заметил мистер Фэйрбразер) преступники понесут заслуженное наказание за работорговлю, пиратство и покушение на убийство». Конечно же, я смогу выступить в качестве свидетеля, но это может подождать до тех пор, пока в Вашингтоне не ознакомятся с результатами моей миссии. С Вашингтоном, как я предполагал, могли возникнуть проблемы — тамошних скептиков будет не так просто убедить, как капитана Фэйрбразера, который был настоящим северянином — борцом за права негров и априори моим пылким сторонником.

Он был одним из тех порывистых, открытых парней, каждая мысль которого отражалась на его свежем, честном лице. Арнольд бы просто влюбился в него, а молодой Чард был бы счастлив заполучить его к себе в день сражения при Роркс-Дрифт. [58]Он был глуп, как летучая мышь, а именно такой человек и был мне сейчас нужен.

Я убедил его, что ни одна живая душа с «Бэллиол Колледжа» не должна знать, кто я на самом деле, и намекнул, что моя опасная секретная миссия еще не закончена и может быть сорвана, если только мое инкогнито будет раскрыто. (И это было правдой.) Он полностью согласился со мной, но заметил, что было бы здорово захватить с собой в Вашингтон несколько освобожденных рабов для вящего эффекта. «Наглядное доказательство, сэр, ваших благородных и героических свершений в великом крестовом походе против этого подлого дела». Я не возражал, так что с полдюжины желтых девчонок и леди Каролина Лэмб были перевезены к нам на борт и размещены где-то во внутренних помещениях брига. Фэйрбразера очень удивило присутствие на борту «Бэллиола» миссис Спринг. Ее поймали в тот момент, когда она выбрасывала бумаги и счета своего мужа из окна каюты, так что большинство важных улик было утрачено (это, я думаю, и без того было ясно). К тому же она — женщина…

— Мой совет — везите ее в Новый Орлеан, — предложил я, — на море еще не видали таких дьявольских созданий, как она и ее супруг-изувер. Кстати, как он себя чувствует?

— Он в коме, — ответил Фэйрбразер. — Кто-то из его же собственных пиратов выстрелил ему в спину, сэр. Вот что они за твари! Осмелюсь предположить, он все-таки выживет, но это не имеет особого значения, так как палач в Новом Орлеане наверняка вздернет его на виселице.