Мистер Исаакс кивнул, Филипп закурил и продолжил:

— Последние дни я посвятил сбору всевозможных сведений о положении дел в великом герцогстве. Ваше поручение не казалось мне слишком спешным, потому что я ничуть не боялся мистера Горнштейна-Марковица. Я мог упустить кое-какие детали, но самое важное о Менорке я собрал. Теперь остановлюсь лишь на некоторых главных пунктах, потому что часть вам уже известна.

Государственный долг великого герцогства Меноркского размещен в облигациях достоинством в двести, пятьсот и тысяча песет, имеющих государственные гарантии. Если бы Менорка взяла кредит в шестьсот тысяч песет, то ей бы пришлось выпустить по меньшей мере шестьсот облигаций достоинством в тысячу песет, но обычно выпускается большее число облигаций меньшего достоинства. Банки, предоставляющие заем, получают в обеспечение этих денег залог — недвижимость, монополию или налоге какого-нибудь промысла. До этого пункта — все в порядке (если не считать, что кредит предоставляется не меньше чем под семь с половиной процентов); но дальше начинаются неприятности. Помимо того что по контракту проценты или взносы в погашение долга должны делаться ежегодно, банки со всей определенностью закрепляют за собой право брать в свои руки администрирование и надзор за залогом; вместе с тем они оговаривают возмещение себе различных «особых расходов» по управлению залогом и поддержанию его в надлежащем состоянии, и наконец, последнее по очередности, но не по важности, — эти условия остаются в силе до тех пор, пока не будут выплачены все проценты, не погашен сам долг и не уплачены проценты за администрирование! Понимаете, какое бесстыдство, мистер Исаакс! Они знают, что все порядочные банкиры будут рассуждать так же, как вы, мистер Исаакс, и им лучше, чем кому бы то ни было, известно, в каком положении находится великое герцогство. Менорка, обремененная долгами, которые тянутся еще с восемнадцатого века, не имела никаких шансов вовремя уплачивать проценты и погашать долги. И вот тогда банки придумали это скрытое взимание процентов: как только уплата процентов или взносов задерживалась, они спешили воспользоваться своим правом. Они вводили внешнее администрирование, и можете не сомневаться, плата за управленческие услуги не опускалась ниже двадцати процентов от совокупного дохода, который давал залог. Несчастные герцоги на собственном опыте убедились в справедливости пословицы, которая гласит: дай черту палец, и он отхватит всю руку. За то, что один герцог однажды обратился к ростовщикам, расплачивается уже четвертое или пятое поколение его потомков. Впрочем, иногда обманывались и сами ростовщики. Не думаю, чтобы тот, кто дал деньги под минеральные источники на севере острова, жил припеваючи. Его вопль достигнет небес, можете быть уверены!

Well, [42]мистер Исаакс, на самом деле все это не так удивительно. Подобное имеет место и в Турции, и в Китае, только делается, наверное, не с такой наглой откровенностью, потому что Турция и Китай больше и долг у них больше, чем у Менорки. Но теперь мы подходим к занятной стороне этого дела.

Знаете ли вы, что еще сделали эти банки? Если не знать, что это правда, можно не поверить собственным ушам. Слушайте, мистер Исаакс! Они одалживают Менорке деньги — по меньшей мере под семь с половиной процентов и с эмиссионным курсом не выше девяноста. Через пару лет, когда с оплатой выходит осечка (какая неожиданность, кто бы мог подумать!), они вводят администрирование залогом, каковое, как мы помним, не зачитывается в уплату процентов или погашение долга. Потом, возможно лет через восемь-десять, они получают уплату за оставшиеся проценты — когда герцогу или его министру финансов удается раздобыть денег у других кредиторов, и они судорожно пытаются избавиться от старых. Однако это случается не так часто, и вот тут в голову хитрым банкирам приходит идея!

Возврат кредита и семь с половиной процентов через каждые восемь лет — ничто; так предоставим это другим — тем, кто вкладывает деньги в государственные облигации! Давайте выставим облигации Менорки на торги и вернем вложенные деньги; тот, кто приобретет бумаги, будет получать каждые восемь лет свои проценты, а мы будем заниматься администрированием залога, имея с этого двадцать девять — тридцать процентов. И все стороны будут довольны!

Такова была их идея, и они тут же поспешили претворить ее в жизнь. Бумаги выставляются на торги на одной или нескольких биржах. Семь с половиной процентов в перспективе — звучит привлекательно, и государственные облигации так надежны! Их охотно покупают, и все идет по плану ростовщиков.

Впрочем, должен признать: так обстояло дело до последнего времени. После того как парижские газетчики изрядно покопались в меноркских делах, банкирам едва удавалось сбывать с рук свои облигации; поэтому часть меноркских бумаг и сейчас находится у непосредственных заимодавцев.

Но теперь, мистер Исаакс, вы, наверное, понимаете, к чему я веду, что за Колумбово яйцо я открыл; как сказочно далеко может завести людей жадность! Теперь вы понимаете то, о чем никто не догадывался до сих пор: алчные ростовщики сами вырыли себе могилу! Десятилетия эта могила ждала и, возможно, так никогда и не дождалась бы их праха, если бы неделю назад вы случайно не показали мне письмо с Менорки! (Скромность не позволяет мне акцентировать внимание на себе.) Вспомните, какова механика этого дела, мистер Исаакс, и возрадуйтесь! Почему ростовщики «управляют» залогом и пожинают свой жирный ростовщический процент? Исключительно потому, что они — держатели долговых обязательств герцогства — и ни почему другому. Но у кого же находятся эти долговые обязательства, мистер Исаакс? У людей, у обычных людей, которые заплатили за них более девяноста процентов от их номинальной стоимости и которые в любую минуту вольны продать их на бирже за сорок пять с половиной — таков последний курс!

Банкиры сами выпустили из рук свое единственное оружие — и тот, кто достаточно силен, подберет его. Скажите по правде, мистер Исаакс, это ли не Колумбово яйцо?

К концу речи Филипп Колин разгорячился, и глаза его засверкали. Великий финансист встал с кресла. Он был очень серьезен.

— Видит Аллах, профессор, вы великий человек, и я ваш пророк; да, это — Колумбово яйцо!

— Золотое, золотое яйцо! — воскликнул господин Колин. — А какая поэзия, мистер Исаакс! Надуть ростовщиков! Избавить держателей облигаций от этого бремени и обогатиться самим! Можно ли придумать более красивую комбинацию? Ах, Менорка долгое время была меньше всех в колене Иудином, но профессор Пелотард превратит ее в золотой прииск!

— Ну а детали, детали, профессор! — перебил его мистер Исаакс.

— Детали? Вот цифры, которые мне удалось собрать за последнюю неделю. Вы можете видеть, каково положение великого герцогства, какие получены займы и с какими банками оно имеет дело. Детали предприятия, которое я задумал, очень просты. В настоящее время облигации котируются на биржах в Париже, Марселе, Мадриде и Риме. Мы подготовим операцию с помощью ваших газет — опубликуем тревожные статьи и прочее. Вы понимаете: надо испугать держателей акций, чтобы они были рады продать их за любую цену. И в один прекрасный день, когда откроются биржи, мы за бесценок скупим государственные облигации Менорки… Вы становитесь управляющим и хозяином острова — от края до края, делаетесь богаты, как Ротшильд, а вместе с вами и я! Если захотите проявить эксцентричность, то снизите административную ставку на пять процентов и в благодарность великий герцог сделает вас бароном Иерихонским. Ведь он сам — граф Вифлеемский.

— Иерихонским? Слишком близко от дома, — сухо заметил мистер Исаакс. — Но вы так странно улыбаетесь, профессор. Очевидно, у вас припасено кое-что еще?

Филипп поклонился с легкой усмешкой.

— Очевидно, — сказал он. — Вам доводилось бывать в Монте-Карло, мистер Исаакс?

— Вам бы следовало это знать, потому что именно там я впервые вас встретил.