— Что ты имеешь в виду?

— У нас есть свои методы… — Он снова широко улыбнулся, как мальчик. — Самое главное, напугать, чтоб неповадно было.

— Я полагаю, что от этой «пары раз» не осталось рапортов, чтобы почитать? — Валманн чувствовал себя миссионером, пытающимся втолковать десять заповедей дикому человеку из джунглей.

— Ты совершенно верно полагаешь.

— Но сейчас они «попытались еще раз».

— О чем ты? — настороженно спросил Тимонен.

— Я о мертвой девушке, которую нашли на шоссе.

— Ах это… да. — Тимонен наморщил лоб. — Все зависит от того, насколько глубоко ты хочешь копать это дело.

— Я? Я думал, мы будем работать вместе.

— Конечно, мы проведем расследование по инструкции. — Тимонен бросил на него взгляд, который говорил о двусмысленности этой фразы. — Но я сомневаюсь, что так мы далеко продвинемся. Эти ребята не сидят на месте в ожидании полиции Хамара. Они уже за семью горами — в Копенгагене, Риге или, если хочешь, в Боснии. Это мафия.

То, что он сказал, поразило Валманна. Интерес Тимонена к этому делу угас слишком быстро. Выражение лица в этот момент, должно быть, выдало его, потому что коллега поспешил его утешить:

— Из-за таких дел не всегда нужно ночевать на работе, Валманн. Это не наша область. Этим занимается другое подразделение, и ничего такого тут нет.

Они стояли около гигантской машины Тимонена, и он уже взялся за ручку двери.

— Я сейчас поеду. Сегодня еще нужно успеть съездить в Арвику. Будем на связи.

— Я, пожалуй, тоже поеду, — сказал Валманн.

— Я думал, у тебя там тоже дела, в Арвике. — Тимонен пронзил его взглядом. — Симпатичная, маленькая дамочка, Анита. Смотри за ней хорошенько… Все, мне пора. До связи. — Он закрыл дверцу машины, мотор взревел. Валманн махнул ему рукой. Потом посмотрел на свой «мондео», который стоял неподалеку. На машине блестели капли воды. Небо над верхушками деревьев прояснилось. Серые постройки, казалось, вот-вот провалятся под землю. Валманну не хотелось оставаться в этом месте ни минуты больше, но и ехать в Хамар желания не было. Казалось, совершенно невозможно охватить дела, которые вершились на широких просторах Хедмарка. Он ощутил странное желание запрыгнуть в большую машину Тимонена и просто проехаться с ним, взять пиво и пиццу в какой-нибудь кафешке, разыскать парочку преступников, приятелей Тимонена, потрепаться с ними, как обычный человек с обычными людьми, поиграть в покер, выпить чего-нибудь покрепче, влиться в их тусовку, узнать, наконец, что происходит на самом деле, вместо того чтобы сидеть в офисе, перебирая кусочки фактов до тех пор, пока не появится хоть какая-нибудь правдоподобная версия.

Или нет.

Внутри словно все пересыхало, когда Валманн сидел в своем офисе в Хамаре и слушал, как озеро Мьёса тихо плескалось о сваи моста, напоминая ему об августе, о тех длинных солнечных днях, которые он провел с Анитой на пляже. Она очень любила купаться. А то, что любила она, полюбил и он. И это ему до сих пор шло на пользу.

«Додж» еще раз зарычал, выехав на гравийную дорогу, и скрылся.

«Симпатичная, маленькая дамочка».

Прежде чем сесть в свой «мондео», Валманн протер лобовое стекло специальной влажной салфеткой, которая всегда лежала в кармане дверцы, быстро, почти агрессивно, раздражаясь из-за собственной аккуратности. После чего тронулся, взяв поворот немного резче, чем обычно. Разогнавшись, он чуть не сбил пару деревянных столбов, которые были вбиты в землю. Бельевая веревка, привязанная к ним, давно провисла до земли, и создавалось впечатление, что вся конструкция еле выдерживала вес прищепок, которые скопились посередине.

«Смотри за ней хорошенько…»

У Валманна было странное чувство — он не находил себе места и испытывал постоянное беспокойство, должно быть, после выпитого кофе. Он решил не ехать сразу в Хамар. Все-таки здесь он тоже на работе, а в Хамаре его присутствие сейчас не обязательно. Ведь он должен был расследовать приграничную преступность. А здесь, в этих местах, были ответы на все его вопросы. Если они вообще были. Пока что ему удалось узнать очень мало, а фраза Тимонена прозвучала как-то совсем не ободряюще, больше как предостережение. Или как простая констатация фактов: девушка была мертва и причина смерти установлена. Если ее действительно вынуждали заниматься проституцией и это было убийство после разборки между группировками, то Тимонен, безусловно, прав. Это дело можно класть на полку. Валманн еще не успел узнать, насколько продвинулись эксперты с проверкой «ауди», удалось ли им хоть что-то найти. У него вообще как-то не хватало времени всерьез заняться этим делом. А надо было хотя бы связаться с миграционным контролем, узнать, не пропадали ли люди, просившие убежище, или иностранцы, въехавшие в страну по туристической визе за последние месяцы, на случай, если девушка все же попала в страну законным путем. Во всяком случае, нужно начать с определения личности. Нужно также связаться со шведами. Валманн ругал себя. Он был настолько поглощен собственными переживаниями, что метался из стороны в сторону, а сегодня вообще оказался здесь, в гуще леса. Но может, именно в этом странном месте ему удастся понять, что же все-таки происходит тут, на границе.

Валманн вдруг почувствовал себя одиноким и беспомощным на пустынной гравийной дороге. Он прибавил скорости. До Арвики было недалеко. Он сомневался: сделать сюрприз и приехать или сначала позвонить? Нравились ли ей сюрпризы? Или она любит подготовиться? Он не знал. Женщины непредсказуемы — сегодня так, а завтра — иначе. В этом Анита ничем не отличалась от остальных. Он вдруг понял, как мало знает о женщине, с которой был связан. О своей возлюбленной. Помимо того что он безумно скучал и нарушал все возможные скоростные режимы, чтобы скорее оказаться рядом с ней.

33

Когда Арне Ватне подъехал к дому и увидел свет в окошке гостиной, то он даже испугался. Он был уверен, что выключил его, когда уехал утром в четверг. Первым абсурдным порывом было развернуться и слинять, но это было бы смешно. Той шикарной машины, что когда-то стояла у дома, поблизости не было видно, да и ничего похожего на полицию он также не заметил.

Арне поставил машину в гараж и тихо поднялся по лестнице. Дверь была приоткрыта. Его даже в пот ударило, когда он открывал ее. Из комнаты доносились негромкие голоса. Не снимая обуви, вопреки обыкновению, Арне прокрался к двери и заглянул в гостиную. Никого не видно, но телевизор включен. И только тогда он заметил ногу, свисавшую с подлокотника дивана напротив телевизора. Ее ногу, Анне. Он вздохнул с облегчением. Она всегда так валялась на диване перед телевизором, когда еще жила дома. Арне подошел на пару шагов поближе, чтобы убедиться, что это действительно была она. Анне лежала так, как он привык ее видеть раньше, и крепко спала перед телевизором. Она выглядела такой несчастной — бледная, с темными кругами под глазами. Губы почти бесцветные. Около носа и на подбородке высыпали прыщики, так же, как в детстве, когда она десятилетней девочкой со слезами на глазах жаловалась на свое отражение в зеркале, окружив себя бесчисленными средствами для проблемной кожи. На нее невозможно было злиться, когда она лежала так с приоткрытым ртом и прыщиками на носу. Когда она повернулась и пробормотала что-то во сне, Арне отпрянул, потом сделал вид, что только вошел, громко топая. Анне резко приподнялась:

— О, привет, пап.

— Привет.

Все, что накопилось на душе за время ее отсутствия, сейчас застряло комом в горле. Он заметил на ее лице слабую попытку улыбнуться, несмотря на измотанный вид. Арне был рад, что она была одна, без своего ухажера.

— Я заснула…

— Наверное, не высыпалась последние дни?

Волнение этих дней сменилось чувством облегчения, когда он обнаружил ее дома в целости и сохранности. Однако теперь Арне смотрел на дочь с упреком.

— Ты так считаешь? — Она зевнула и потянулась, а потом с наигранным безразличием откинулась на диванные подушки. Арне начал злиться. Ее тон, ее жесты, ее поведение — все это было безответственным, более того, провоцирующим, особенно этот номер с исчезновением, который просто выбил его из колеи.