Неожиданно она вспомнила книжки про американских индейцев, которые читала в детстве. Индейцы могли узнать, что по их тропе прошел белый человек, по едва различимым следам, которые он оставил в лесу. Сломанная ветка или отпечаток ботинка в грязи могли рассказать им целую историю.

С безумной надеждой Лаура огляделась вокруг. Когда она бежала, ветки цеплялись за ее одежду. Возможно, на одной из них остался клочок ее блузки. Несомненно, она оставила и другие следы. Может быть, в критической ситуации она сможет найти какие-нибудь зацепки и вернуться на берег к Себастьяну.

Она осторожно пошла в том направлении, откуда, ей казалось, она прибежала. Однако, она сразу же поняла, что задумала почти невозможное. Тут и там ей попадались сломанные ветки и порванные лианы. Из-под камня, вывернутого из земли, выползали потревоженные жучки. Лаура в смятении озиралась. Как ей узнать, ее это следы или какого-нибудь крупного зверя?

Но у Лауры не было другого выхода — надо было продолжать путь. Если она останется на месте, то погибнет. Чтобы не кружить по джунглям, она оторвала от своей изодранной блузки узенькую полоску и привязала ее к дереву. От помеченного дерева она осторожно двинулась вперед, с каждым шагом напряженно вглядываясь в окружавшую ее растительность. С отчаянной надеждой она искала свои собственные следы, время от времени зовя на помощь. Она прислушивалась, не кричат ли ей в ответ. Никто не отзывался, но она не сдавалась. Убегая от Себастьяна, она порвала много лиан и сломала не одну ветку, и теперь видела эти повреждения, или думала, что видит.

Ближе к ночи, после бесконечных поисков, она наткнулась на очевидный след — большой кусок рукава ее блузки, зацепившийся за колючий кустарник. Теперь она вспомнила, что на бегу почувствовала острую боль, когда шипы вонзились в ее плоть. На руке она увидела длинную красную царапину, словно от когтей бешеной кошки. Лаура возблагодарила Господа за этот кустарник и его шипы. Теперь она была уверена, что идет по правильному пути.

Прошла еще целая вечность, и она снова закричала во весь голос. На этот раз ей ответили. Кто-то услышал ее крик, и, казалось, это был Себастьян!

Она снова крикнула, и Себастьян отозвался. Почти в истерике от радости, Лаура побежала на его голос.

Наконец, сквозь зелень она увидела его и, завизжав от радости и облегчения, кинулась к нему навстречу, продираясь сквозь кусты и колючки.

— Себастьян! — крикнула она.— Я уже думала, что никогда тебя не увижу.

Однако, когда она увидела, как он мрачен, ее сердце ушло в пятки.

— Ты дура, что убежала, Лаура,— сказал он ледяным тоном, но с плохо скрываемой яростью.— Чертова дура! Я мог бы тебя не найти, ведь уже темнеет.

Он окинул ее уничтожающим взглядом. На его лице не было и тени сочувствия. Ласковое огорчение, которое она видела утром, превратилось в холодное презрение. Его лицо окаменело, подбородок казался неестественно жестким. На шее его пульсировала вена.

— Себастьян,— прошептала она. — Я очень виновата. Очень.

Себастьян, очевидно, не собирался ее прощать.— Хорошо, если ты это поняла,— сурово сказал он.— А теперь пошли. Я не хочу здесь больше оставаться.

Он хотел сказать, оставаться с ней! От злости глаза Лауры наполнились слезами. Да, она убежала, ну и что? Разве она не достаточно из-за этого пострадала?

— Знаешь, ты вовсе не обязан был ждать меня.— Она заставила себя говорить ровно.— Ты мог бы и вернуться. Сесть на свой самолет и улететь.— Она была рада, что он это не сделал, но не могла ему в этом признаться.

— Поверь, у меня было такое желание,— ответил он.

Слезы обожгли ей глаза.

— Знаешь, мне кажется, я ненавижу тебя, Себастьян,— прошипела она.

Он взглянул на нее с презрением, но продолжал идти, словно она ничего не сказала. Он молчал так долго, что это было уже невежливо, потом, наконец, повернулся к ней и сказал:

— Это для меня не новость, Лаура. Ты достаточно ясно дала мне понять, как ко мне относишься.

Они молча шли к самолету. Она шла сзади, на приличном расстоянии от него, и пыталась не заплакать от обиды и злости. Она сдерживалась, чтоб не зареветь в голос, и старалась не шмыгать носом. Если она сейчас высморкается, он поймет, как ей плохо. Себастьян шел быстро, не оглядываясь и не дожидаясь Лауру, словно хотел быть как можно дальше от нее.

Вскоре они дошли до самолета. Когда она догнала Себастьяна, он был уже в кабине и нажимал на какие-то кнопки. Поскольку никто не мог ей помочь. Лаура попыталась сама забраться в маленький самолет. Отдуваясь, она упала рядом с ним на пассажирское сиденье.

Самолет стоял посреди поляны. В иллюминатор Лаура увидела, что солнце уже давно зашло. Внизу небо было еще лиловым, но сверху спускалась густая темнота. У Лауры не было настроения любоваться вечерним небом. В напряженной тишине она ждала, когда Себастьян запустит двигатель. Все вроде шло как обычно, но, когда двигатель стал разогреваться, Себастьян вдруг с гримасой посмотрел на панель управления. Сначала она подумала, что он был просто в плохом настроении из-за нее. Но, вглядевшись, она с ужасом поняла, что он хмурился из-за каких-то показателей прибора.

— Что случилось? — Набравшись мужества, она заговорила с ним.— Что-нибудь не так?

— Батарея не заряжается,— ответил он.— Генератор полетел.

— Я не понимаю, в чем проблема.— Она смотрела на него с тревогой и недоумением.

— По-моему, с двигателем все в порядке. Ты хочешь сказать, что когда энергия кончится, мы можем упасть или что-нибудь в этом роде? — спросила она.

Себастьян покачал головой, не отрывая глаз от приборов.

— Нет, к двигателю это не имеет никакого отношения. Когда он включен, турбины не дают ему заглохнуть. От батареи работают приборы и радио.— Он резко прибавил: — И то, и другое для нас сейчас особенно важно.

Глаза Лауры расширились.

— Ты хочешь сказать, что мы не попадем в Бангкок?

— Я не могу лететь в темноте без приборов и связи.— Он говорил с ней, как с последней идиоткой.— А благодаря твоему побегу нам придется делать именно это.

Лаура проглотила гнев и унижение. Она могла бы напомнить Себастьяну, что сделала это из-за него. Он обещал ей, что они будут заниматься только делами, однако, при первой возможности попытался ее поцеловать. А еще раньше он соврал ей, притворяясь, что любит ее, и продолжая встречаться с Камиллой Нгуйен. Но она молчала. Сейчас ей было не до певицы. Они, казалось, были в безвыходной ситуации.

— Что нам делать? — прошептала она.

Себастьян пожал плечами.

— Ну, лететь мы, конечно, сейчас не сможем. Уже темно, и погода может измениться. Боюсь, что нам придется подождать до рассвета.— Он взглянул на Лауру. К ее щекам прилила краска, когда она увидела презрение в его глазах. Ей стало не по себе при мысли о том, что придется провести в его обществе всю ночь. Она видела, как он мрачен, и чувствовала его ярость. Она сразу поняла, что ей предстоит неприятная ночь.

— Себастьян, я...— начала она, но он перебил ее.

— Меня не интересует твое мнение,— сказал он.

Лаура вспыхнула.

— Хорошо! — закричала она.— Но я имею право знать, как и где мы проведем эту волшебную ночку. Здесь слишком мало места.— Короткого полета хватило, чтобы ее ноги затекли, а она заметила, что его сиденье было еще неудобнее. Рычаги мешали ему вытянуть ноги, которые были гораздо длиннее, чем у нее.

Себастьян пожал плечами.

— Это очевидно,— Он потянулся за курткой.— Поэтому вылезай. Мы идем гулять.— Он открыл люк со своей стороны и вылез из кабины.

Она услышала, что он огибает самолет и подходит к ее стороне. Распахнув люк, он смотрел на нее снизу. В кромешной тьме, окружавшей их, она видела только контуры его лица — крылья носа, волосы, подбородок и, яснее всего, его глаза, которые гневно блестели на темном лице.

— Вылезай,— приказал он, но не сделал ни одного движения ей навстречу. Лаура вдруг испугалась. Это был не Себастьян, это был незнакомый человек.