{17 ...авлема... — или «авлесис». Авлема — произведение для солирующего авлоса, а словом авлесис обозначался сам акт исполнения. Оба эти термина использовались как синонимы. О нижеследующих наименованиях см.: Герцман Е.В. «Музыка Древней Греции...» с. 129-130.}

{18 ...сатировский... — букв, «бурная суматоха»; см. ниже 630b; 20е.}

{19 ...подворотный... — букв, «стук в двери».}

{20 ...рабский (мофон). — Схолии к стиху 279 аристофановского «Плутоса» объясняют мофон как разновидность неприличной пляски рабов.}

10. Трифон также перечисляет следующие наименования песен [d] [frag.113 Velsen; 109а, 416b]: "Гимей (ι̉μαι̃ος) {21} - так называется мельничная песнь, которую пели за молотьбой; может быть, от слова "гималис" (ι̉μαλίς), которое по-дорийски означает выход и излишки муки после помола. Песня ткачей называется айлин, как у Эпихарма в "Аталанте" [Kaibel 93]. Песня же шерстопрядов - иул". Сем Делосский в книге "О пеанах" пишет [FHG.IV.495]: "Пучки ячменя порознь называли амалами (α̉μάλοα), а собранные в сноп - улами (ου̉λοι) или иулами (ι̉ούλοι); [е] поэтому и Деметру они называли то Хлоей, то Иулой. Таким образом, среди даров Деметры словами улы или иулы называются как ее плоды, так и песни в ее честь". Последние называются деметрулы или каллиулы, {22} и там есть строчка:

{21 ...гимей... — Собств. «веревочная песня», песня у колодца.}

{22 ...каллиулы... — То есть «снопы Деметры» или «прекрасные снопы».}

Выпусти сноп (иул) побольше, выпусти, выпусти сноп".

Однако другие все-таки утверждают, что это песня шерстопрядов. Песни же кормилиц называются колыбельными (καταβαυκαλήσεις). Пели также под качелями некую песенку в память Эригоны, которую называли алетис (бродяжная). О ней Аристотель пишет в [f] "Государственном устройстве колофонян" [frag.515 Rose]: "Потом и сам Феодор умер насильственной смертью - был он человек распущенный, как видно и из его стихов, (619) песни из которых женщины по сей день поют на празднике под качелями". Песня косарей называется песней Литиерса. {23} И, как говорит Телеклид в "Амфиктионах" [Коск.I.212], еще были песня поденщиков в поле и песни банщиков, о которых говорит Kpamem в "Отважных" [Kock.I. 141], и еще некая песня женщин, провеивающих зерно, о ней говорят Аристофан в "Женщинах на празднике Фесмофорий" [Коск.I.481] и Никохар в "Геракле-хороначальнике" [Kock.I.771]. А у пастухов был свой "буко-лиазм" (βουολιασμός) - его придумал сицилийский пастух (βουκόλος) [b] Диом, о котором упоминает Эпихарм в "Алкионе" {24} и в "Одиссее, потерпевшем кораблекрушение" [Kaibel 110]. Песня с плачем над мертвыми называется причитанием (ο̉λοφυρμός, "жалоба"). Песни-иулы (ср. 618d-е) поются Деметре и Персефоне. По свидетельству Телесиллы [PLG4. III.380], песни к Аполлону называются филгелиями; {25} песни к Артемиде называются упингами. В Афинах за выпивкой распевали даже Харондовы законы; об этом сообщает Гермипп в шестой книге "О законодателях" [FHG.III.37]. Аристофан [Византийский] пишет в "Аттическом глоссарии" [Nauck р. 184]: "Гимайос (ι̉μαι̃ος) - это песня мельников, гименей [с] (υ̉μέναιος) - свадебная песня, иалем (ι̉άλεμος) - песня печали. А лин и айлин поются не только в печали, но и, по слову Эврипида ["Геракл" 348], "в счастливом напеве".

{23 ...называется песней Литиерса. — Мифический царь Фригии, сын Мидаса. Он был отличным косарем и требовал от всех приезжавших к нему, чтобы они потягались с ним в косьбе; так как сравниться с ним не мог никто, то Литиерс убивал своих соперников, ударом косы снося им голову. Геракл, пришедший во Фригию, убил Литиерса за его жестокость. Однако образ царственного косаря долго сохранялся в мифах и ему приписывались рабочие песни. См. Феокрит. X. 41-55.}

{24 ...о котором упоминает Эпихарм в «Алкионе»... — Или «Алкионее»; Кайбель. 91.}

{25 ...называются филгелиями... — Букв, «любящий Гелиоса». Ср. др.-греч. детскую песенку: «взойди, милый Гелиос!»}

11. Клеарх в первой книге "О любви" пишет [FHG.II.315], что песни, называемые "номиями" (пастушескими), получили свое название от Эрифаниды: "Песенница Эрифанида полюбила охотника Меналка и сама стала охотиться, гоняясь за своим желанным. В блужданиях своих скиталась она по горам и дубравам, как Ио в сказании на своих путях; и [d] не только люди, даже чуждые любви, но и самые лютые звери плакали вместе с нею, чувствуя, как безнадежна ее любовь. Оттого и сложила она песню и, сложив ее, пошла по безлюдью, громко распевая этот номий, в котором говорится: "Велики дубы, о Меналк [PLG4. III.663]".

Аристоксен в четвертой книге "О музыке" говорит [FHG.II.287]: "В старину женщины вели песню, именуемую "калика". Это стихотворение Стесихора [PLG4. ΙΙΙ.222], в котором девушка по имени Калика, полюбив юношу Эватла, целомудренно молит Афродиту об этом замужестве. Но юноша презрел ее, и она оттого бросилась в пропасть. Это [е] несчастье случилось на Левкаде. Скромным и целомудренным изобразил поэт нрав девушки: она не желала сойтись с юношей любой ценой, а молилась о том, чтобы стать, если возможно, Эватлу законной женой, или, если это невозможно, распроститься с жизнью". И в "Кратких заметках" Аристоксен говорит [FHG.I1.287]: "Ификл презрел влюбленную в него Гарпалику, и она умерла, а в ее память было установлено состязание девушек в песнях, которые по ней называются "гарпалики".

Нимфид в первой книге "О Гераклее" говорит, рассказывая о мариандинах [f] [FHG.III.13]: "Быть может, кто-нибудь обратил внимание на их песни, которые они поют на некотором празднике, взывая в них к своему древнему герою, которого называют Бормом. Говорят, он был сыном (620) человека знатного и богатого, и меж всеми выделялся красотой и цветущей молодостью. Однажды, надзирая за работами в своем хозяйстве, он хотел дать жнецам напиться, пошел за водою и исчез. И вот жители тех мест ходят и ищут его, распевая поминальные песни с призываниями, сохранившиеся с тех пор по сей день. Такой герой есть и у египтян, и зовется у них Манерос".

12. Были на нашем пиру и рапсоды, ибо Ларенсий любил поэмы Гомера [b], как никто: рядом с ним смешон показался бы даже македонский царь Кассандр, о котором Каристий в "Исторических записках" говорит [FHG.IV.358], будто он так любил Гомера, что многое из него знал наизусть, а "Илиаду" и "Одиссею" переписал собственноручно. Что рапсоды назывались также "гомеристами", говорит Аристокл в книге "О хорах" [Ibid., 331], а те, кого сейчас называют гомеристами, впервые ввел в театр Деметрий Фалерский. Хамелеонт пишет в книге "О Стесихоре" [c] [frag.9, р. 18 Коерке], что распевались не только стихи Гомера, но и Гесиода, и Архилоха, и даже Мимнерма и Фокилида. И Клеарх пишет в первой книге "О загадках" [FHG.II.321]: "Стихи Архилоха оглашал в театре, сидя в кресле, Симонид Закинфский". А Писаний говорит в первой книге "О ямбических поэтах", что рапсод Мнасион представлял в своих выступлениях и некоторые ямбы Семонида [Аморгского]. И "Очищения" Эмпедокла оглашал на олимпийских играх рапсод Клеомен, как [d] пишет Дикеарх в "Олимпийской речи" [FHG.II.249]. А Ясон в третьей книге "О божественных почестях Александру [Великому]" сообщает [Scr.Alex.160 frag.3], что в Александрии в громадном амфитеатре комический актер Гегесий исполнял поэмы Гесиода, а Гермофант - Гомера.

13. Далее, перед нами постоянно выступали и гилароды ("веселые певцы"), которых иные нынче называют "симодами", потому что, как говорит Аристокл в первой книге "О хорах" [FHG.IV.331; ср. Страбон 648], самым знаменитым из гилародических поэтов был Сим Магнесийский. [e] Этот Аристокл в книге "О музыке" перечисляет и других таких поэтов [FHG.IV.331]: {26} "магоды ("волхвующие певцы") - это то же самое, что и лисиод ("преступающие певцы") (ср.211b)". Однако Аристоксен утверждает [FHG.II.285], что магодами называются актеры, играющие мужские и женские роли, а актер, исполняющий женскую роль, но в мужском костюме, называется лисиодом. Напевы у них одинаковые, и в [f] остальном они также похожи. Иониколог - это тот, кто декламирует так называемые ионические стихи {27} Сотада и его предшественников - Александра Этолийского, Пирета Милетского, Алекса и других подобных поэтов; он же называется и "кинэдологом" ("непристойным декламатором"). {28} В этом роде стихов отличался Сотад Маронейский (утверждает Каристий Пергамский в своей книге о нем [FHG.IV.359]) и сын его Аполлоний, также написавший книгу о стихах отца. Из этой книги видно все непристойное свободоязычие Сотада: как он писал о царе Лисимахе в Александрии, и о царе Филадельфе перед Лисимахом, и о других царях в других городах. (621) За все это он и понес заслуженную кару. Как сообщает Гегесандр в своих "Записках" [FHG.IV.415; ср. Плутарх 11а], когда Сотад уже плыл прочь из Александрии, и казалось, уже избежал опасности (а опасность была велика, потому что он много обидного говорил о царе Птолемее - в том числе и о его браке со своей сестрой Арсиноей [Powell 238, Diehl 11.286]: