Так-так, если стреляли где-то на набережной или на пляже, звук обязательно услышали бы в деревне. Тут даже автомобиль, проехавший ночью по аллее, может привлечь внимание. Ночи в Сент-Джуллиоте чрезвычайно тихие, а народец здесь живет крайне любознательный.

Из соседнего дома вышла маленькая девочка и уставилась на Уайклиффа широко раскрытыми карими глазами. В руке у нее был зажат сильно обкусанный сухарь, о котором она явно уже забыла. Мимо проехал молоковоз, звякая бидонами и бутылками.

Наконец прибыла патрульная машина, Диксон и Поттер выбрались на свежий воздух, явно недоумевая, как такое мирное чудесное утро может предоставить полицейским иные возможности для развлечения, чем обычная игра в карты по маленькой в караульном помещении. Уайклифф объяснил им их задачу и оставил на месте, а сам поехал в штаб-квартиру на патрульной машине.

Здание стояло по-воскресному тихое, задумчивое. Не слышно было бешеного стука пишущих машинок, истерических телефонных звонков, а дежурный сержант у стойки читал «Сандей миррор», прихлебывая из кружки чай. Расследование, начавшееся в воскресенье, всегда на первых порах идет неспешно – ведь полицейские, подобно прочим смертным, тоже любят отдыхать по выходным – копаться в саду, удить рыбу, отсыпаться, гулять с детьми и собакой, а иногда даже посещать церковь.

Сержант Смит застал Уайклиффа уже в офисе. Смит работал в следственной группе штаб-квартиры еще с тех времен, когда самого Уайклиффа тут никто не знал. Сперва он был обычным офицером полиции и немножко фотографом, а потом, пройдя курс спецподготовки, стал в основном фотографом и немножко – экспертом по отпечаткам пальцев. У Смита все было серое – одежда, кожа, седые волосы и сама личность, но своей занудной работе он как раз соответствовал – во всяком случае, если ему не случалось сталкиваться с людьми. Смит не находил с людьми общего языка.

Смит посмотрел на револьвер безо всякого выражения и не дотронулся до него, пока Уайклифф не пояснил:

– Оружие уже проверяют по нашим архивам.

– Ничего они не найдут. Слишком много таких сувениров осталось от войны. Люди частенько закапывают их в глухих местечках и стараются позабыть…

– Тут пять патронов на месте, а один, похоже, недавно отстрелян.

Кустистые брови Смита полезли вверх:

– А этой ночью были какие-то происшествия?

– Нет, никаких сигналов. Я хочу, чтобы вы проверили отпечатки на нем, а потом передали Мелвиллу.

Мелвилл был экспертом по баллистике, работавшим вместе с судмедэкспертами.

Смит подумал про себя, что Уайклифф делает из мухи слона, но решил, что лучше промолчать. Он ушел с револьвером, от которого на промокашке на столе у Уайклиффа остался бледный масляный след. А Уайклифф тем временем размышлял. Нет, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову забираться в захолустный Сент-Джуллиот, чтобы выкинуть тут револьвер, не имеющий отношения ни к какому преступлению. Это слишком маленькая штучка: можно выкинуть где угодно, зарыть, выбросить в реку, в море или даже просто в сточную канаву.

Другое дело – спрятать тело. Вопреки расхожему мнению, тело спрятать вовсе не так просто, даже в море. Тело должно попасть в глубокую воду, в нужный момент прилива, а для этого обычно приходится использовать высокие пристани или лодку, что вызывает подозрение.

Уайклифф поднял трубку и попросил соединить его с хозяином пристани.

– Не думаю, что он будет у себя в конторе сегодня, так что попробуйте застать его дома.

Через две минуты его соединили.

– Мистер Фостер? Это Уайклифф из отдела криминальных расследований – они были знакомы, встречались на разных общественных мероприятиях. – Извините, что беспокою вас в выходной день…

– Ерунда, не извиняйтесь.

– Вот какой у меня к вам вопрос: если бы вам надо было избавиться от трупа, поблизости от устья реки, причем избавиться навсегда, как бы вы поступили?

– Ну, выбрал бы местечко, где не толпятся полицейские…

– Понятное дело, а где именно? – усмехнулся Уайклифф.

– Дайте подумать… – последовала долгая пауза, потом его собеседник пробормотал: – Ну, самое лучшее – закопать у себя в саду…

– А если все происходит на берегу, в устье реки?

– Ну тогда… если у вас нет с собой лодки, то тогда уж придется столкнуть тело с набережной в Сент-Джуллиоте. А если на другом берегу, то могу предложить верфь Поттерс, только там место лучше проглядывается. А вам надо срочно спрятать тело?

Уайклифф с коротким смешком спросил:

– Ну, а почему именно эти два места?

– Да потому, что они находятся прямо перед началом узкой горловины, и оттуда все смывает в открытое море, если отлив в нужной точке, со скоростью несколько узлов. Вы же понимаете это не хуже моего.

– Постойте, вы сказали – «отлив в нужной точке». А что это значит?

Фостер что-то побурчал себе под нос, прикидывая, потом протянул:

– Ну, через час-полтора после высокой воды и еще часа два после того. Все выносит в это время в пролив.

– А этой ночью, например?

– Мне что, придется рассказывать обо всем этом в суде? – насторожился хозяин пристани.

– Вполне вероятно. Но если уж дело дойдет до того, там у вас будет время еще раз подумать, прежде чем отвечать.

Тот помолчал.

– Ну что ж. Прошлой ночью высокая вода пришла в ноль часов сорок восемь минут, по моим записям. Дул крепкий юго-восточный бриз – баллов пять-шесть по шкале Бофорта, но это не могло сильно повлиять на обычное поведение воды в устье реки. Короче, наилучшее время, пожалуй, было между тремя и четырьмя часами ночи.

– Спасибо. Еще один вопрос: если тело сбросили в воду с той старой пристани, можно ли рассчитывать найти его?

Фостер колебался.

– Ну, во всяком случае, не в устье реки. Да, пожалуй, и нигде больше, но это только первое время. Чуть позже тело может оказаться выброшенным где-нибудь на берегу – через месяц, а может, через пару дней. Вы же знаете, что такое море – все непредсказуемо, все зависит от чертовой уймы всяких вещей: ветра, течения и все такое. Море – как женщина, никогда нельзя заранее знать, как себя поведет…

Уайклифф вспомнил, что у Фостера три уже взрослых незамужних дочери, и беззвучно усмехнулся.

Итак, кому-то, имеющему на руках мертвое тело, имело смысл подъехать на набережную в Сент-Джуллиот и выбросить тело в море. Тело… Нет, фантазия работает у него слишком быстро, с опережением. Ведь пока что у него в руках только револьвер с одним отстрелянным патроном из шести.

Позвонил работник архива:

– Вы спрашивали насчет револьвера, сэр…

– Да-да, подождите минутку, я возьму блокнот.

– Разрешение на право ношения было выдано генерал-лейтенанту сэру Гэвину Ллойду Паркинг проживавшему в доме номер три по Гаррисон-Драйв. Документ продлен три года назад. А вскоре после этого дом подвергся ограблению со взломом и оружие похитили вместе с некоторыми ценными вещами.

– А что насчет боеприпасов к нему?

– Никаких отметок об этом, сэр. Это ведь было сувенирное оружие.

Уайклифф смутно помнил дело об ограблении дома на Гаррисон-Драйв, хотя сам он в расследовании не участвовал. Помнится, оттуда стянули коллекцию японских сувениров стоимостью в несколько тысяч фунтов. Уайклифф в тот момент находился на севере страны, был занят в служебном расследовании одного скверно пахнущего дельца, в котором был замешан старший офицер полиции. В общем, надо будет покопаться в архиве.

Он повернулся к книжным полкам за спиной. Уж в розыске боевых офицеров-ветеранов справочник «Кто есть кто?» всегда поможет…

Ллойд Паркин, генерал-лейтенант. Сэр Гэвин…Дата рождения – 1893 год, а на дворе – 1981 год, значит, на сегодняшний день генералу было бы восемьдесят восемь лет. Но справочник «Кто есть кто?», имевшийся у Уайклиффа, явно устарел, так что генерал вполне может пребывать уже на том свете. Еще одна строчка сообщала об участии генерала в боевых действиях во Франции и Германии, в обеих мировых войнах, и еще сведения о детях!? од. с, одна д.Ясненько. И вот еще – жена генерала скончалась в 1950 году.