ГЛАВА 4

Я запихнул мокрую газету в урну для мусора и сел в трамвай по направлению к дому Слибульского. Четыре часа я пробродил по кварталу вокруг вокзала, натер ноги, промок, в животе у меня булькала смесь из чая, кофе, пива и яблочного вина. Я обошел сотню пивных и ресторанов, переговорил с множеством официантов, владельцев и продавцов — не слышали ли они случайно про «Армию здравого смысла». Треть из них была удивлена вопросом и простодушно интересовалась, не об очередной ли дурацкой антиалкогольной кампании идет речь. Вторая треть сразу замолкала, закрыв кассу, остальные — с разными вариациями — спрашивали, сколько будет стоить их информация, а потом сами называли сумму — около пятисот марок. В процессе обхода все же выяснилось: несмотря на всю криминогенность обстановки привокзального района, около двух недель назад «Армии здравого смысла» удалось-таки открыть свой бизнес под условным названием «крыша». Рэкетиры приходили по двое, не говоря ни слова, были в гриме и пудре, объяснялись в высокопарном стиле с помощью записок и при малейшем сопротивлении хватались за пистолеты и ножи. Торговец кебабами и официант, которые на мой вопрос об «армии» сразу же отвернулись, явно были из числа тех, кто оказал сопротивление, о чем свидетельствовали их забинтованные правые руки, как у Ромарио.

Из тех, с кем мне удалось поговорить, никто не имел ни малейшего понятия о том, что это за «армия», откуда она взялась и кто за ней стоит. Создавалось впечатление, что она свалилась с другой планеты, торопясь урвать у здешних обитателей как можно больше и быстрее. Интересы других банд, предоставлявших «крышу» и стремившихся остаться на плаву, мало волновали «Армию». Рэкетиры вымогали у каждого владельца сумму, которую тот, по их мнению, мог легко собрать в течение кратчайшего времени, пусть даже это полностью его разорит. От ресторанов высокой категории, с картой вин и белыми скатертями, они требовали по тридцать тысяч в месяц, от сосисочных ларьков — по четыре. Хотя бандиты требовали ежемесячных выплат, в большинстве случаев дело ограничивалось одноразовым рэкетом. Причина заключалась в том, что они стремились избежать разборок с уже существующими в квартале бандами. Их основной принцип заключался в том, чтобы быстро хапнуть и исчезнуть прежде, чем старые банды успеют наступить им на хвост.

В прошлом году улицы и торговые точки привокзального квартала наконец были поделены между немецким, албанским и турецким «ворами в законе», и все участники, включая полицию, были рады, что установился с таким трудом достигнутый порядок. Дела шли почти так же гладко, как девять лет назад, когда еще были живы братья Шмитц, непререкаемые короли привокзального района, и вяло работало погрязшее в коррупции ХДС-овское руководство города, породившее самих братьев. В те времена братья Шмитц контролировали все, начиная с борделей и кончая нелегальными игорными домами. Пуская в ход то дипломатию, то боевиков, они обеспечивали бесперебойный и слаженный процесс, облагая каждую марку таким процентом, который не вызывал ни у кого возражений.

Никому из собственников не приходило в голову поставить под сомнение сложившуюся систему. Братьям удалось даже вытеснить на окраину города наркоторговлю, которая начиная с семидесятых годов приобретала все более неуправляемый характер. Таким образом, и добропорядочные отцы семейств, и искатели приключений были избавлены от неприятных столкновений с наркоманами. В общем, при братьях Шмитц дела шли как нельзя лучше для квартала «красных фонарей»: полиции было известно, к кому обращаться в случае разборок, держатели кабаков и борделей плевали на всех остальных, кроме братьев, наркоманы знали, куда рвать когти в случае облавы, а выпивохи типа меня — где можно в три часа ночи выпить кружку пива. Потом во Франкфурте к власти пришла СПД, и регулярный денежный поток от братьев Шмитц в казну бургомистра был остановлен. Наступил крах империи братьев, которые исчезли сначала из города, а потом вообще покинули страну, бросив на произвол судьбы семь улиц между банками и Центральным вокзалом — неконтролируемое золотое дно, отблески которого достигали самых удаленных уголков Европы.

Не прошло и месяца, как появились новые банды, которые, наивно полагая, что снискать уважение и управлять таким районом можно только с позиции силы, уложили нескольких владельцев баров. Но для этого недостаточно одного страха. Братьям Шмитц удалось внушить своим «подопечным» чувство взаимной выгоды, и, выступая в роли гарантов мира и согласия среди разного рода владельцев, они считались весьма надежными «партнерами». Недовольные сразу получали, так сказать, «по морде», а тот, кто проявлял лояльность, имел в тысячу раз больше. Братья покупали готовую одежду и знали почти каждого человека в квартале по имени. Новые же бандиты носили костюмы на заказ и бриллиантовые запонки и знали только название города, в котором они в данный момент оказались. Проценты драли без системы, когда и сколько им взбредет в голову, а если было плохое настроение, могли ради его поднятия замочить первого встречного. Никаких договоренностей не существовало, рассчитывать приходилось только на собственную злость.

Последующие банды все больше упрощались. Раньше, если появлялись случайные банды, братья Шмитц мгновенно узнавали и могли рассчитывать на массу верных людей. Сейчас никакого оповещения не было и в помине, не говоря уже о помощи. Наоборот, каждый был рад, когда банду накрывали. И так продолжалось в течение семи лет. Боссы сменялись, действуя все более изолированно и все быстрее освобождая место для «преемника». Приходили и уходили банды из Германии, Австрии, Италии, Албании, Румынии, Турции, Югославии, России, Белоруссии и нескольких стран Южной Америки, оставляя впечатление, что в привокзальном квартале Франкфурта проходит своеобразная международная олимпиада в области криминалитета. Важно было заявить о себе как об участнике. Некоторые вылетали уже после первых попыток, едва наскребая денег на обратный билет. Об одном торговце продовольственной лавки рассказывали, что он, не зная еще о смене власти, крикнул вдогонку банде отъявленных головорезов дружеское «адьё», в ответ на что оскорбленные латышские мафиози просто разгромили его лавку.

От владельцев и официантов кабачков, с которыми я разговаривал, мне удалось узнать, что все «авторитеты» — главари банд привокзального района — уже знали о попытках вымогательства со стороны новоиспеченной «армии» и собирались принять меры. Два дня назад в точно условленное время они расставили посты на всех важнейших улицах района. Надо отдать должное доблестной «армии» — действовала она молниеносно, так что любой стоящий на посту «свой человек» не успевал даже открыть крышку мобильника. С завтрашнего утра на каждом перекрестке будет поставлена машина с водителем, чтобы блокировать все выходы из ближайших заведений. В течение нескольких минут бригада быстрого реагирования, так сказать, должна будет нагрянуть на место, чтобы приструнить зарвавшихся «молчунов» в модных костюмах.

По крайней мере, таковы были намерения. Но, учитывая опыт прошедшей ночи и скорость, с которой «армейцы» пускали в ход оружие, совершенно очевидно, что подкрепление будет опаздывать. Я знал главаря албанской группировки, и мне был известен его засекреченный номер телефона. Я вполне мог позвонить ему и рассказать, что их машины на перекрестках не представляют никакой угрозы для новых бандитов. Они или прорвут заграждения, или устроят кровавую бойню. Но я знал не только главаря, который мне в какой-то степени импонировал — он умел молчать и думать, — но и его громил, которые были мне совсем несимпатичны. Не хотел бы я видеть их в качестве соратников. По крайней мере, сейчас. Сначала надо выяснить, что собой представляла эта чертова «армия» и кого я пристрелил вчера ночью.