Дьявол исподлобья тяжелым взглядом окинул первого ангела, показывая, что ни угрозы, ни давление разума добра его не пугают. Он сознательно задерживал свой ответ, пытаясь выяснить для себя, насколько вселенская властность естества ЕГО ВОЛИ готова примириться с тем, что ей приходится ожидать от проклятого Богом изгоя формулировки предмета и темы разговора. «Я должен вывести его из равновесия, — решил хозяин антимира. — Он не покинет места встречи. САМ предоставляет в аренду поле нейтральности не для того, чтобы два величайших разума Вселенной демонстрировали на нем свое взаимное невосприятие. ЕМУ нужен состоявшийся диалог. ОН не позволит сатрапу уйти, не узнав, почему Я попросил о встрече. Но и пережимать в паузе недопустимо. На то сатрап и ЕГО ВОЛЯ, что может ее и проявить. И тогда уж, несомненно, можно будет забыть даже о призрачной возможности возобновления диалога. А встречи мне нужны. Без них Я никогда не узнаю, что САМ приготовил для моей судьбы».
Ему удалось сохранить молчание на время, достаточное для демонстрации добру, что скоропалительные ответы не уместны, когда диалог намеревается вести высший разум истины зла. Этим он показывал первому ангелу, что не собирается менять, выработанный им еще в Божьем доме, стиль ведения разговора с теми, кто, по его убеждению, сковал свой разум веригами воли САМОГО. Тем более что свой стиль великий изгой считал неповторимым, ввиду исключительности разума его создателя.
Дьявол по-прежнему неотрывно смотрел на ЕГО ВОЛЮ, стараясь уловить в нем проявление малейших штрихов неконтролируемых эмоций. Они должны были дать сигнал о нарушении равновесия величавого спокойствия и уверенности сатрапа Бога. Тот, однако, глаз не отводил, подтверждая тем самым, что пока еще ожидает, когда абсолютное зло внятно обозначит причину, подвигнувшую Создателя обеспечить их встречу. Но от сохраняемого первым ангелом спокойствия сквозило, что он не собирается находиться сколько-либо долго в одном пространстве с хозяином обители всех изгоев Вселенной. В этом его, видимо, поддерживал и САМ.
Пристально наблюдая за состоянием поля нейтральности, Дьявол увидел, как оно начало медленно сворачиваться в себя в районе самой дальней из сросшихся с ним вершин. Дьявол воспринял это как предупреждение, что время диалога небесконечно.
— Отлично! — тут же дал он оценку увиденному явлению. — Мое молчание заставило САМОГО подавить меня угрозой исчезновения поля нейтральности, вне границ которого общение разумов, представляющих истины-антиподы, неосуществимо. Выходит, ОН не уверен, что терпению сатрапа подвластно его раздражение моей выдержкой. Самое время выстрелить формулой диалога, которая вынудит ЕГО ВОЛЮ обсуждать то, что находится на грани, дозволенных ему полномочий. Равновесие недостижимо в разуме тех, кто балансирует между обязанностями и сверлящим желанием выскочить за их рамки! Сатрап САМОГО явно намеревался унизить меня презрительным отказом обсуждать тему, недостойную принципиальности его разума. Напрасные потуги. Ему придется вступить в диалог, предмет и тема которого будут означены чистым разумом зла. А чистый он на поле Создателя, потому что мыслит только в параметрах рациональности — единственном принципе организации мира, который признается САМИМ. К ЕГО ВОЛЕ это относится так же, как и ко мне. Не вижу оснований опасаться, что он откажется обсуждать предмет и тему, изначально принимаемые САМИМ за рациональные по причине их выдвижения чистым разумом. Иначе, какой смысл принуждать меня удалить из разума все, что не может порождать мышление в пространстве, за которым безнадежно гонится Вселенная?! Определенно, смысла нет! Хотя САМ, скорее всего, трактует смысл совсем по-другому, чем все, кого он создал и наделил разумом.
Хозяин антимира еще раз проверил логическую состоятельность, подготовленной им для разговора с ЕГО ВОЛЕЙ формулы предмета и темы разговора. Попутно, он увидел, как поле нейтральности длинным языкастым острием вновь сомкнулось с вроде бы уже оставленной им ранее, вершиной.
— Как быстро до НЕГО дошли мои мысли, — с завистью к необъятности возможностей разума Создателя, подумал Дьявол. — Впрочем, это ко времени. Пускай сатрап поумерит свой ригоризм, увидев, что САМ, восстановив размеры поля нейтральности, признал рациональным мое молчание. Не следует давить на чистый разум там, где он априори защищен нейтральностью к презрению и ненависти. Я прибыл сюда в чистоте своей сущности излагать и обсуждать, а не дрожать и подчиняться.
Великий изгой почувствовал, что проявленные к нему ЕГО ВОЛЕЙ презрительность и менторское отношение крадучись подтачивают равновесие его разума. «Щепетильность САМОГО неповторима! — напомнил он себе. — Когда ЕМУ приходится режиссировать спектакль, разум исполнителей главных ролей приводится ИМ в состояние адекватных друг другу балансов. Вот и Я не остался без ЕГО внимания. Диалог еще не начался, а желание окатить сатрапа мощью своего презрения к его рабской воле уже жжет ожиданием реванша мой разум. Так — нельзя. Мне — нельзя. Недопустимо позволять САМОМУ подгонять состояние моего разума под уровень его сатрапа. К чему тогда мое молчание, издевающееся над гордостью и брезгливостью к злу ЕГО ВОЛИ? Точно, ни к чему! В борьбе таких титанов Вселенной, как Я и сатрап, выигрывает тот, кто первым, даже на долю микрона, сумеет нарушить равновесие разума противника. Я, вроде бы, достиг преимущества, но САМ тут же меня его лишил. Понятно, почему ОН это сделал. САМ показал нам, что презрение — это не эмоциональное чувство, а доказательные аргументы логики, превращающие рассуждения противника в несостоятельный софистический хлам. Молчание, конечно, серьезный аргумент логики. Но следовало бы выйти из него чуть-чуть раньше, до намека САМОГО, что пауза непозволительно затянулась».
Взбодрив себя самокритикой, которую он вполне мог отнести к интеллектуальной разминке, Дьявол сделал ход, неожиданность которого должна была вернуть ему утерянное преимущество над разумом ЕГО ВОЛИ.
— К вящей славе господней! — двинувшись на сближение с первым ангелом БОГА, отчеканил слова великий изгой.
— Что-ооо?! Да как ты посмел…!!! Ты, которого Создатель вычеркнул из реального бытия Вселенной! — хотя и на секунду, но все же взорвался возмущением ЕГО ВОЛЯ.
— Посмел, посмел и не вижу в этом ничего странного, — показывая, как выглядит хладнокровие истины зла, отреагировал Дьявол. — Твой разум принял решение о встрече со мной по указу воли САМОГО. У изгоев, чтобы ты знал, память приобретает особую остроту. Она мне подсказывает, что исполнение воли САМОГО всегда происходит во имя ЕГО вящей славы. Я всего лишь хочу затвердить принцип, на котором будет строиться твоя позиция в нашем разговоре.
— А ты уверен, что он состоится? Славу Господа общение с тобой никоим образом не украсит. Разве что… — ЕГО ВОЛЯ осекся, не дав озвучиться мысли, что Дьявола уже давно следовало бы придать смерти, после которой никогда и ни в каком виде воскрешение невозможно. Однако на поле нейтральности не было места ненависти. Да и решать за БОГА — жить Дьяволу или нет — он был не вправе. Шанс победить разумом хозяина антимира у него был, но предать его смерти мог только Создатель. Об этом ему достаточно внятно было сказано в откровениях Всевышнего.
— Почему нет? — дыша притворством миролюбия, ответил Дьявол. — Конечно, уверен, потому что готов назвать предмет и тему. Они достойны твоей заботы о славе САМОГО.
— Посмотрим, — резко и коротко отреагировал ЕГО ВОЛЯ.
— Вот и славно. Тебе будет на что посмотреть и чем восславить хозяина, — продолжил Дьявол, издевательски выкручивая каламбуры из принципа преданности БОГУ. — Слушай.
Ничем не выказывая своего удовлетворения, что ему удалось хоть на миг, но все-таки заставить ЕГО ВОЛЮ сорваться на эмоции, великий изгой подвел черту под ожиданием признания его права на диалог с БОГОМ. Другой цели он не ставил, потому что кроме ЕГО ВОЛИ в реальном бытие больше никто не воплощал в себе и через себя мысли Создателя. Эмитируя четкость ударов колокола, по пространству-времени поля нейтральности пронесся его голос: