С деревянным стуком перекинулся мерник. Подпрыгнул клапан, и из трубки сбоку чана в жбан потекла багрово-чёрная струйка сока. И отчего-то именно этот нарушивший ритм звук и это долгожданное зрелище словно взорвали толпу.
— Хэйя! Viva! — вопили в полнейшем восторге люди, а сполна оценившие это зрелище эльфы вторили им своим vanima!
Крестьянки принялись проворно подносить корзины с виноградом и опрокидывать прямо под забрызганные алым соком стройные ножки. По мере того, как давильная решётка опускалась в строгом соответствии со старинной технологией, эльфке пришлось сначала чуть приподнять подол, стараясь не задирать его выше края чана, затем ещё… Меана посмотрела прямо в глаза. Да так откровенно, зовуще, что замерший в торжественной позе и ладонями отбивающий ритм парень едва не сбился.
— Ты мой vanei, я твоя nissa — и это так прекрасно, — пели её глаза. А может, и едва заметно шевелившиеся губы. Хотя скорее — весь этот радостно и нетерпеливо сошедший с ума мир…
По древнему обычаю, леди замка обязана была успеть выдавить полный чан, прежде чем решётка опустится до дна. Самый первый, самый драгоценный сок, без капли которого во всех остальных погребах не забродит доброе вино. И всё же, Меана не успевала — возможно, ввиду своей всё же более стройной фигуры и меньшего веса — а возможно, и вследствие отсутствия привычки.
И тогда ярл эльфов с полунамёка понял брошенный на него Риддом особый взгляд. Тамбурин с мягко позвякивающими по кругу колокольцами перекочевал к перворождённому. Всего лишь пары жестов и властного внимания оказалось достаточно искушённым в своём деле музыкантом, чтобы вечер взвихрился неистовой и огненной эльфийской тарантеллой. И привлечённая этим маленьким чудом, своё звёздное покрывало поспешила раскрыть волшебница-ночь…
Эльфийка танцевала зажигательно и в то же время с той грацией, которую невозможно привить или передать. Раскрасневшаяся Меана чуть покачивала бёдрами, а подол её под словно уперевшимися в бока руками постепенно поднимался всё выше. И хотя меж верхом чана и юбкой всё время мелькала лишь полоска забрызганной алым соком кожи, одно только это заставляло вопить от восторга вошедших в раж парней.
Изнемогая от усердия, крестьянки заспешили — нельзя ведь отставать от своей леди! Быстрее забегали по мосткам их проворные фигуры с корзинами, всё чаще и быстрее наполнялась священная ёмкость. И в тот момент, когда после последней порции Эльфийка выдала какое-то совсем уж невообразимо волнующее па, а обратившаяся почти в пояс юбка поднялась уже куда выше даже самой верхней границы возможного, мерник вдруг замедлил перестук своего клапана, а массивная решётка под Меаной глухо и басовито коснулась дна — да так, что казалось, то в пятки ухнуло от волнения сердце Ридда.
Улыбающиеся крестьянки проворно вытащили эльфийку из чана, старательно загораживая телами, омыли ноги и даже, поправив одежду, чинно надели башмачки на подрагивающие от волнения и усталости точёные ступни.
А ухмыляющийся Ридд хоть и следил краем глаза за своей сейчас вдвойне милой подругой, всё же уделял должное внимание и самому ритуалу. Двое дюжих парней подхватили жбан, в котором плескалась багровыми огнями чёрная кровь, и поднесли хозяину замка. Приподняли и чуть наклонили — и закрыв глаза, парень прямо через дубовый край сделал первый глоток.
Словно огонь потёк по его жилам. Нет, не от изумительного вкуса только что выделанного сока — от осознания иных ароматов. А ещё вернее, что и как тут понамешано… но содержимое и впрямь заиграло ещё бледными сполохами.
— Принцесса, — выдохнул он, едва утерев губы специально поданным полотенцем, которое надлежало сохранить и повязать меткой на первом бочонке. — Вино из урожая этого года будет носить именно такое название — Принцесса.
Патрик уже распространил среди местных слушок насчёт происхождения этой неприлично красивой златокудрой леди, а потому данное молодым бароном имя получило всемерное восхищение и даже восторг окружающих.
А в калитку уже входили по одному крепкие и нарядные молодцы, держа в одной руке узды нетерпеливого коня, а в другой — небольшой, пока ещё пустой виал. Торжественный и чуть побледневший Перес деловито наполнял ковшиком каждый немедля просиявший сосуд, и после благословляющей отмашки барона парни вскакивали в седло. С тем, чтобы отвезти эту малую толику благодати на свои винные дворы всего немалого баронства, освятить волшебной силой жизни новый урожай.
Разошедшиеся музыканты неистовствовали, меж танцующих и веселящихся людей и над ними то ли плыли феерические огоньки, то ли сами спустившиеся на вечеринку звёзды. В сторонке уже крутили ворот мощного пресса, под который специально наряженные (и всегда приносящие удачу) хоббичьи мальчик и девочка вылили детскими ручонками ковшик из подаренной леди первой пробы.
И вскоре в емкостях уже зашипело и заплескалось молодое ещё не вино, хотя уже и далеко не просто сок. Что ж, работ предстояло тут почти до утра, но хозяин замка и его леди свою роль сыграли, и им надлежало отправиться отдыхать. Хотя, судя по взорам этой парочки — отдых это последнее, о чём они сейчас думали.
Ридд внимательно осмотрел поданное кузнецом клеймо. Велел чуть подправить вот тут, на пробу выжег оттиск на незабитой ещё крышке бочки. Одобрил степенно и солидно, как то всегда проделывал отец. И лишь затем, из последних сил сдерживая нетерпение, подхватил на руки уже едва не выпрыгивавшую из одежды ношу…
Глава 22. Лис на винограднике
Почтенный и ещё только что степенный лорд Шим шарахнулся от парня, как от прокажённого. Пусть он и по жизни едва ли выглядел этаким мирным голубем, но сейчас старикан аж подпрыгнул от возмущения.
— Ну знаешь, мастер Питт! Я солидный некромант с королевским патентом и почти незапятнанной репутацией — но это не повод тащить в мою башню всякую гадость!
Подумаешь, а делов-то всего. Питт только что вернулся от подножия башни, где сняв доспехи предавался вовсе не такому уж непривычному, но и не свойственному солдату занятию. Хотя, по правде рассказать, иных одна только подоплёка того заставила бы восхищённо ахнуть…
Хлопоты и весьма пышная церемония, во время которой старый лорд торжественно вручил ярлу эльфов просиявшую радужным светом хрустальную корону, едва не затмили главного. Главного, о чём настойчиво твердила уже потом его несносная и в то же время ставшая гораздо более покладистой дочь. На пару с Камиллой разбирая да приводя в порядок одежду и пожитки отца после визита в сокрытые в тенях земли перворождённых, Муэрта обратила самое пристальное внимание на неказистую сухую веточку с едва наметившимися почками, которую помешанные на всяческой зелени эльфы сунули чёрному гостю то ли традиционным подарком, то ли мелкой взяткой.
Сам лорд Шим тогда повертел стебелёк в руках. И хотя немало подивился малахольности остроухих и их пристрастиям, всё же поблагодарил со всею возможной сердечностью. Сунул в чехольчик к волшебным палочкам, на всякий случай — чтоб не поломалась и не потерялась — и забыл.
Но верно говорят люди знаюшие (да и не-люди тоже), что у женщин на всё имеется свой взгляд и своё мнение! Муэрта обнаружила находку, когда вытряхивала и протирала пыль странствий — по части стремления к чистоте она давала фору папеньке, относившемуся ко всяким условностям с великолепным пренебрежением.
Так вот. Присмотревшись и принюхавшись к веточке, девица затем скосила глаза на свой маленький сад, устроенный с солнечной стороны чёрной башни по совету Ридда и ныне процветающий стараниями тут же налетевших цветочных феечек. Сложила в уме два и два, да и поскакала советоваться к своему милому другу.
Сам Питт тогда обретался неподалёку. Дело в том, что среди поднятых тестем скелетов и ошивавшихся по окрестным лесам привидений обнаружилось несколько не совсем уж пропащих. И хотя владению оружием да боевой магией обучать тех пришлось бы ещё долгонько, парень со вполне похвальным терпением воспитывал из этих жутковатых доходях толковых сержантов. Хм-м… не иначе, как сам рассчитывал на должность капитана дружины — потому как хозяин чародейской башни постепенно уже соглашался с доводами преобразовать мрачное логово некроманта в современное, густонаселённое и процветающее лордство.