Кортес щедро наградил доставивших Агиляра индейцев - от всей души отсыпал им стеклянных бусин, подарил по зеркальцу, просил передать своему властелину, что не имеет злых намерений и идет в их земли с миром, дабы открыть им великую истину и спасти их души. Говорил он все это торжественным тоном, сдвинув брови - Агиляр перевел все в точности. Индейцы заулыбались, закивали, начали бить поклоны, с тем и отправились домой. Тут же солдаты пристали к Агиляру с расспросами - много ли золота у этого самого Куца. Ответ их разочаровал - благородных металлов у здешних индейцев мало, золото худое, и где они его берут, он не знает.
Глава 4
Хуже беды, чем отсутствие золота, нельзя было выдумать. Кортес мог рассчитывать только на ветеранов - на тех, кто побывал в этих местах и мог убедить жадных до сокровищ новиков, что за золотом надо походить, поохотиться. Знать бы где они его прячут, вздыхали солдаты. Офицеры пока не позволяли себе дерзить, но случай с Ордасом, посмевшим пренебречь приказанием дождаться у мыса Каточе известий о пленных испанцах, наглядно показал Кортесу, каким хрупким и ненадежным было его положение. Людей Веласкеса в отряде хватало. Дон Эрнандо чувствовал, что все они внимательно следят за каждым его шагом. Спасти его могла только богатая добыча. Или выигранная битва... Вот когда его осенило прозрение - теперь было ясно, почему Кордова и Грихальва потерпели неудачу на самом пороге таинственной страны "Mexico". Они попали в заколдованный круг, когда угасающие надежды на призрачные сокровища, решили подкрепить бранью. Расчет, в общем, был верный, если бы не одно "но"... Сама по себе война мало что решает, тем более бесцельная, не приносящая выгоду. Знание Агиляра ограничивались пределами Юкатана, но на Юкатане не было золота! Оно было обнаружено по другую сторону этой выступающей в море земли. Только в устье реки Табаско Грихальве удалось получить в дар - а солдатам наменять - что-то существенное. Там испанцев и встретили приветливо, там можно собрать сведения об этом самом "Mexico"...
12 марта флотилия подошла к устью широкой реки - Аламинос сообщил, что это и есть Табаско (сноска: Теперь эта река называется Грихальва.).
Приблизились к берегу ранним утром. Сквозь полосы тумана едва проглядывала широкая протока. По приказу дежурного офицера Гонсало де Сандоваля кто-то из вахты попробовал воду. Закричал: "Соленая!.." - и в этот момент сдвинутый порывами ветра туман обнажил справа от устья мангровые заросли, а впереди на пологом зеленом скате, сбегающем к реке, обнаружилась армия. Сандоваль, дежуривший на переднем возвышении флагманского нао, сначала не поверил своим глазам. Его поразило не то, что бы врагов было много - их, даже при мимолетном подсчете, было больше десятка тысяч! Удивление вызвал их боевой порядок. Они расположились на берегу правильными каре, квадраты были построены в шахматном порядке. Впереди каждого отряда командир с пышным плюмажем на голове. На холмах поодаль группа цветасто разодетых людей. Там же виднелись боевые штандарты - шесты, обвитые змеями, черные полотнища, что-то вроде головы хищника украшенного невиданными по роскоши перьями. По всей видимой акватории сновали пироги, набитые лучниками. За тридевять земель, в диком краю встретить хорошо организованное войско! Сандоваль даже сглотнул. Тут кто-то истошно завопил на палубе: "Индейцы! Индейцы!.." - и народ по сходным трапам валом повалил из трюмов наверх.
Несколько минут спустя на переднее возвышение поднялся капитан-генерал, другие офицеры... В полной тишине они разглядывали неприятеля, только Аламинос, не скрывая изумления, все повторял:
- Что они, с ума посходили? Совсем умишком тронулись?...
Офицеры привычно - пусть даже не совсем заметно - разделились на неравные группы. В одной из них собрались сторонники Веласкеса, в меньшей, сгрудившейся возле Кортеса, его надежные друзья. Большинство офицеров не примыкали ни к одному из этих лагерей и толпились возле борта. Скоро посыпались восклицания, начали обсуждать детали построения, кто-то побился об заклад, что это не все силы туземцев. Интересно, сколько бойцов они спрятали в засаду? Альварадо между тем объяснял, что вооружение у дикарей плевое - дубинки, дротики и луки. Только стрел и следует опасаться. Против них вполне годятся хлопчатобумажные кафтаны, наконечники у этих либо из зубов животных, либо каменные, либо представляют из себя обожженные деревяшки. Металлические доспехи укрывают надежно, но они довольно тяжелы, и в такую жару их таскать одно мучение... А в общем, опасаться нечего после первого же залпа из орудий, эти разбегутся
- Так что, - неожиданно выкрикнул он, - ваша милость, пора в бой!
- В бой? - сердито повторил Кортес и неожиданно выругался. - Позвольте спросить, как вы этот залп произведете. С кораблей? Дистанция не позволяет. С мелко сидящих бригантин? Какой, позвольте узнать, от этого будет толк? И какой смысл нам воевать сейчас? Ради чего?
- Но индейцы не отойдут. И вся эта встреча мало похожа на свидание друзей после долгой разлуки, - подал голос Охеда.
- Вот именно, - согласился Кортес. - Необходимо попытаться уладить дело миром, - он помолчал, потом добавил. - В любом случае нам необходимо продвинуться в устье реки. Легкие корабли войдут в главную протоку, а вы, Авила, с сотней пехотинцев высадитесь за этим мысом, прорубитесь сквозь заросли и ударите по ним с тыла. Но только в том случае, если услышите залпы.
Через два часа три больших каравеллы и флагманский нао, чуть продвинувшись по стрежню вверх по реке, навели орудия на рой индейских пирог, которые жались к обоим берегам, а караван из шести беспалубных суденышек на веслах начал подниматься против течения, по широкой дуге приближаясь к берегу. В ту же минуты испанцев осыпал град стрел, однако Кортес запретил до особого распоряжения открывать ответный огонь. Жуткие вопли, барабанный бой, писк дудок и рев, издаваемый большими морскими раковинами, прокатился по окрестностям. Пехота индейцев придвинулась к берегу. Туземцы, большей частью в коротких плащах, накинутых на голое тело, босые, с кольцами, продетыми в носах или в мочках ушей, начали потрясать короткими копьями, грозить огромными деревянными булавами. Когда все суденышки по команде капитан-генерала все разом повернули к правому по ходу движения берегу, королевский нотариус, вместе с Кортесом и переводчиком Агиляром стоявший на носу одной из бригантин, тожественно объявил, что поданные его королевского величества, императора Священной римской империи Карла Y явились в их край с мирными намерениями. Они верят в истинного Спасителя Иисуса Христа. Нотариус потребовал, чтобы им позволили беспрепятственно набрать воды, в случае отказа или проявления враждебности, вся вина падет на них. Все это, прикрытый щитом, прокричал Агиляр.
Местный воин из знатных вышел к урезу воды и медленно, веско ответил, что выше по течению много годной для питья воды, там они могут запастись ею вдосталь. Сходить на землю чужеземцам запрещается.
- Вода из реки при такой жаре, - рассудил Кортес, - сразу протухнет. Надо найти чистый источник, - и он махнул рукой.
Гребцы навалились на весла, корабли направились к берегу.
Туча стрел взлетела в воздух, следом ударили укрепленные на бортах фальконеты и аркебузы. Дым рассеялся, в следующее мгновение Гонсало де Сандоваль с удивлением обнаружил, что несколько поспешил с оценкой организованности вражеской армии. Индейцы, бросившись к реке, сразу смешали ряды. Стрелы стаями полетели в испанцев. Первый залп из огнестрельного оружия не произвел на врага большого впечатления - они как будто не поняли, что же это так громоподобно громыхнуло в ясном небе, да и потерь малые фальконеты и залпы аркебузиров почти не нанесли. Вот арбалетчики сработали хорошо - ни одна стрела не прошла мимо цели. Тут же выстрелили запасные аркебузы, арбалетчики помогли им, и, Кортес, переглянувшись с Сандовалем то ли на всякий случай, то ли обещая подмогу друг другу - с криком: "Крест святый!" - прыгнул в воду. Сандоваль за ним... Странная мысль неожиданно ударила в голову - не о помощи просил Кортес и не прощался!.. Он хотел сказать, что вот он случай, когда победу следует добыть собственными руками. Не надеясь ни на артиллерию, ни на лошадей, которых нельзя было пускать в битву - они застоялись во время перехода. Только враг и собственный меч! Это была смертельная игра, мелькнуло у Сандоваля. В виду подавляющей многочисленности врагов... И берег илистый, ступни сразу начало засасывать - вон Кортес тотчас башмак потерял - так обутый на одну ногу и выскочил на берег, при этом ловко уложил двоих индейцев, бросившихся к нему.