Маленькая группа подошла к главным воротам во внешней стене — одной из более чем дюжины стен, окружающих дворец.

Многие горожане смотрели вслед группе, с удивлением замечая в ней варвара. Конечно, они видели всего лишь одетого в шкуры мужчину» крупного, хорошо сложенного, широкоплечего, с тонкой талией, длинными руками и большой головой, с проницательными глазами и светлыми волосами, походка которого отличалась от обычной походки жителей Империи. Вероятно, это был приграничный представитель другой планеты — ловкий и умный, проворный и свирепый житель дальней, чужой и примитивной планеты. Мы не осуждаем этих граждан и не считаем чрезмерно любопытными. Причины, по которым люди могли заметить что-либо необычное или зловещее в этом варваре, найти трудно. И в самом деле, он не отличался от бесчисленного множества жителей Империи. Даже мы, увидев его, обратили бы на него внимание не более, чем на других — конечно, если бы не знали, кто он такой. В городе варвара никто не знал.

У ворот группа остановилась.

— Подождите минуту, — попросил начальник дворцовой стражи, входя в приоткрытые ворота.

— Хо! — вдруг воскликнул один из стражников.

Великан посмотрел направо. К его удивлению, неподалеку на коленях стояла женщина, придерживая на груди разорванный лил — та самая, которую великан ударил на улице. Со слезами на глазах она подползла к варвару, робко и пугливо глядя на него. Стражники в изумлении вытаращили глаза.

— Встаньте, женщина, — сказал спутник великана, беспокойно оглядываясь. — Вы же гражданка Империи!

Но она не встала. Она осталась на своем месте, с ужасом прижимая к себе лил. Когда великан вновь обернулся к ней, женщина все еще покорно склонялась к его ногам.

— Чтобы повиноваться, мне не нужна плеть, — сказала она.

Великан пожал плечами. Хозяин мог использовать плеть по своему усмотрению, независимо от того, нуждалась в ней рабыня или нет. Женщина понурилась, не смея смотреть ему в глаза. Он не приказал ей отпустить разорванную одежду.

— О ком доложить? — спросил слуга, появившийся вместе с начальником стражи.

Спутник великана поморщился. Слуга не сводил с него вопрошающего взгляда.

— Я — Отто, — заявил великан, — вождь вольфангов.

— Я — Юлиан, — раздраженно проговорил его спутник, — из рода Аврелиев, — и с подчеркнутой иронией добавил: — Близкий родственник императора.

— Прошу вас, входите, благородные господа, — учтиво пригласил слуга.

Великан и его спутник прошли через первые ворота.

Несколько камер, встроенных в стену, следили за их движениями с того самого времени, как мужчины достигли края площади. Такой же надзор продолжался внутри дворца посредством различных устройств, визуальных и слуховых.

После того, как спутники вошли, женщина еще долго стояла на коленях у ворот.

— Уходи, — наконец сказал ей стражник.

Она послушно встала и отошла к одному из фонтанов, где вновь опустилась на колени, неотрывно глядя в сторону ворот.

— Я никогда прежде не молилась тебе, Дира, — шептала она, — а теперь делаю это, ибо ты — моя заступница. Пошли мне свою милость, Дира, чтобы я могла хорошо служить ему!

Глава 3

Тесло — не топор, хотя между этими инструментами есть сходство. Вероятно, вы видели его. Большое, плоское, изогнутое лезвие насажено на рукоятку наподобие мотыги, хотя этот инструмент не предназначен для обработки земли и не такой хрупкий, как мотыга. Тяжелая, широкая вставка лезвия глубоко уходит в рукоятку. Обычные функции этого инструмента — обстругивать дерево, обрабатывать, к примеру, тяжелые брусья и плашки. Им можно также стесывать сучки, щепать лучину и так далее. Маленькое тесло наряду с долотами, резцами и прочими инструментами мастера используют при декоративных работах, таких, как резное украшение дверей и ворот, капителей деревянных колонн, носовых фигур судов, снующих между укрепленными торговыми городами. Но сейчас мы говорим о теслах большего размера. Их лезвие составляет в длину больше фута, рукоятка достигает четырех футов. Таким оружием может пользоваться только очень сильный человек. Тесло было традиционным инструментом многих народов, в том числе и лесного. Топор и тесло, как копье, а позднее меч, стали в некотором роде символами этих народов. Сделаем очень краткое отступление: давным-давно, еще задолго до появления календарей и начала летоисчисления, еще до зарубок на камнях, в те времена, когда люди не различали не только месяцы, но и времена года, годы и годичные циклы, отмечаемые посадками священного дуба каждые тысячу лет, лесной народ вел жизнь охотников и пастухов, и только позднее стал обрабатывать землю. Обычный поселок лесных людей состоял из кучки хижин, иногда окруженных частоколом. Вокруг лежала возделанная земля, отвоеванная у леса, куда по утрам выгоняли скот, а вечером пригоняли его обратно, за частокол. По мере того, как увеличивалась численность народа, сельчанам и их скоту требовались новые земли, и они начали вторгаться в леса. Этот процесс ускорился, когда земледелие — конечно, довольно примитивное, — прибавилось к хозяйственным делам этого народа. Люди сообща расчищали землю под поля, сжигая деревья и кустарник — практика, в результате которой почва значительно обогащалась за счет древесной золы. Иногда обильные дожди из почвы вымывали питательные вещества, и поле уже не давало свой первоначально богатый урожай. Тогда народ переселялся на новое место, благо земли было много, а леса казались безграничными. Так повторялось из поколения в поколение. В период развития охоты и скотоводства, по мере того, как охотники уходили все дальше, а общины разрастались вместе с увеличением стад, люди из соседних деревень нередко затевали споры, которые не всегда разрешались мирным путем. С развитием земледелия споры стали вспыхивать чаще, понадобилось постоянное переселение, или кочевка сельчан. В деревнях при их изоляции и ненадежной защите развивались и сплоченность жителей, и недоверие к чужакам. Эти люди никогда не пренебрегали охотой с присущим ей азартом погони, засадами, убийствами, что будило мрачные, глубинные наклонности. Она давала возможность поупражняться в навыках, которые не чужды воинам: к примеру, в умении устраивать засады, а также развивала осторожность, терпение и хитрость, способность преследовать, убивать и так далее. Можно считать войну своеобразной охотой — несомненно, самой опасной из охот, а охоту — войной, самой безобидной из войн. Много раз, когда деревни чересчур разрастались, им приходилось разделяться и обживаться на новом месте. Так сказать, у деревень образовывались колонии. Между родственными группами оставались языковые и культурные связи. Отсюда, видимо, и пошло образование племен, групп родственных семей, или кланов. Естественно, племена или группы племен могли ссориться с другими племенами в борьбе за территорию и природные ресурсы, и последствия этих ссор были вполне предсказуемы. Самые сильные, свирепые, ловкие, жестокие племена в таком соперничестве побеждали, покоряя врагов, уничтожая их, изгоняя с земли или обращая в рабство. Некоторые из племен, живущие близ морей, на островах, у рек, или те, кого странствия привели в такие места, узнали о существовании других народов, не только лесных, и добавили к своим занятиям умение рыбачить, строить суда и промышлять пиратством. В самом деле, каким бы ни было судно, пиратским или торговым, его успех часто зависел от силы и характера его экипажа. Упоминаю об этом, чтобы пролить свет на характер лесного народа и ему подобных. К примеру, алеманны, или, как их называли в Империи, ааты и вандалы были лесными народами, и ввиду сходства в происхождении и образе жизни между ними было много общего, несмотря на грозную вражду, которая началась еще в незапамятные времена и тянулась со временными перемириями до тех пор, пока вандалов не уничтожили войска Империи. Все это имеет немало отношения к теслу — тому особому теслу, о котором мы упомянем позднее, когда речь пойдет о планете встреч. Хотя алеманны и составляющие этот народ племена, например дризриаки, теперь обладали оружием, сложными устройствами и кораблями, которые позволяли им если не угрожать, то досаждать Империи, у них оставалось множество давних обычаев и традиций, происхождение которых утрачено в тумане времени еще до появления тысячелетних дубов. Традиционно у них пользовались почетом тесло, топор, меч и копье. То особое тесло, которое мы постараемся запомнить, лежит сейчас в кожаном футляре на флагмане флота Аброгастеса Фар-Граспера, короля дризриаков, самого большого и свирепого племени алеманнов. В том же отсеке рядом с теслом на неглубоком бронзовом подносе, накрытом пурпурной тканью, лежит тяжелый, крепкий, окоренный брус, взятый с родной планеты алеманнов.