Изменить стиль страницы

— Нет, — покачал головой Отто.

— Уже слишком поздно отказываться, — усмехнулся Ортог.

— Ортунги не знают о чести! — закричал Юлиан.

— Величина выкупа за тебя будет удвоена, — пригрозил Ортог.

— Не вмешивайся, друг, — предупредил Отто, — если хочешь снова увидеть свою планету.

Револьвер на вертикальной опоре установили и закрепили.

Человека, сидящего напротив Отто, привязали к стулу — не потому, что он не хотел сидеть сам, ибо мало понимал происходящее, а скорее для того, чтобы он не упал.

— Понимаешь, что они задумали? — спросил Юлиан у Отто.

— Да.

— Твое умение, если таковое имеется, будет ни к чему, — усмехнулся Ортог. — Победа окажется делом случая.

— Или вероятности, — сердито добавил Юлиан.

— Ему не нужны советы, — отрезал Ортог. — Если он желает, может отказаться, и ему будет назначена быстрая, милосердная казнь.

— На то, что ты не погибнешь при первом выстреле, есть один шанс из двух, — объяснил Юлиан. — Шанс избежать смерти при двух выстрелах — один из четырех, при трех — один из восьми, при четырех — один из шестнадцати, при пяти — один из тридцати двух, при шести — один из шестидесяти четырех, при семи — один из ста двадцати восьми, при восьми — один из двухсот пятидесяти шести, при девяти — один из пятисот двенадцати, при десяти выстрелах — один шанс из тысячи двадцати двух.

— Я готов, — сказал Отто.

— Ты не умеешь даже сосчитать до тысячи, друг, — в отчаянии сказал Юлиан.

— Я знаю, что такое тысяча, — возразил Отто. — Это очень много.

— В таком случае вы могли бы выставить против него карликов или женщин! — в ярости воскликнул Юлиан.

— Много, как листьев на дереве или камешков на берегу, — добавил Отто.

Пусть те, кто силен в математике, поздравят себя с пониманием простых чисел, таких, как тысяча, но пусть они также попробуют, не считая и не отмечая на бумаге, представить, скажем, тысячу листьев или камней. Смогут ли они отличить по виду тысячу от девятисот или, положим, тысячи десяти?

— Карлики забавны, — задумчиво произнес Ортог. — Но уж никто не захочет отдавать ради такого дела женщин. Для них можно найти гораздо более приятное применение.

— Господин! — с упреком воскликнула Гута.

Ее жрицы и прислужницы в благочестивом страхе всплеснули руками и переглянулись. Кое-кто из рабынь не удержался от сдавленных возгласов.

— Это и вправду много, — проговорил Отто.

В машине имелся один спусковой крючок, или, вернее, кнопка на маленькой подвижной коробочке, которую мы будем называть пусковым устройством. Это устройство лежало на столе между стульями, от него к основанию машины уходил провод.

— Простите, госпожа Гута, — сказал Ортог.

Револьвер подняли вровень с переносицей Отто. Барабан его был направлен в сторону соперника Отто и находился где-то на уровне верхней части лба — Отто был слишком высок. Дуло располагалось на расстоянии четырех дюймов от лица каждого из мужчин.

— Зарядите его, — скомандовала Гута.

Один из прислуживающих ей мужчин опустил увесистый шарик в вертикальную опору револьвера.

— Ты можешь стрелять первым, — предложил Ортог.

— Есть ли преимущества у того, кто стреляет первым? — поинтересовался Отто.

— Никаких. Выстрел включает машину. Никто не знает, где в это время находится заряд.

— Тогда пусть он стреляет первым, — сказал Отто.

— Подождите, господин! — вдруг закричал Хендрикс. — Дризриаки так не поступают, значит, ни к чему так делать и ортунгам.

— Это не честный поединок, в котором можно завоевать славу, не бой с ножом или копьем, такой, о котором слагают легенды! — крикнул другой.

— Все уже решено, — отрезал Ортог.

— Это пренебрежение честью!

— Все решено! — зло повторил Ортог.

Над ними с шумом пронеслась на запад птичья стая, однако ее никто не заметил.

— Я буду сражаться за ортунгов, — предложил Хендрикс.

— И умрешь, — добавил Ортог. Он сам на «Аларии» некогда скрестил меч с этим светловолосым великаном и не желал испытать это вновь.

— Я проворный, — похвалился Гундлихт, выступая вперед. — Дайте мне сразиться с ним по закону чести!

— Да! — закричала толпа.

— Мне!

— Нет, мне!

— Он убьет любого из вас! — взревел Ортог, перекрывая крики толпы.

— Как такое может случиться? — закричал кто-то.

— Разве вы не видите в нем кровь и породу? — спросил Ортог.

— Пусть начнется поединок! — выкрикнула Гута.

— Он отунг, — сказал Ортог.

Отто не шелохнулся. Толпа на мгновение застыла.

— Отунг королевской крови!

— Я крестьянин из деревни близ фестанга Сим-Гьядини, — сказал Отто.

Юлиан сердито взглянул на него.

— Я уверен! — крикнул Ортог.

— Это род воинов, самых свирепых в народе вандалов, — сказал кто-то.

— Империя уничтожила их.

— Алеманны — самый великий из народов!

— Да, да — это верно!

Юлиан лихорадочно размышлял, что делать. Крики и шум толпы заглушили даже шорох ветра в желтых шелковых ширмах.

— Пусть начнется поединок! — снова крикнула Гута.

— Да, пусть начнется, — кивнул Ортог.

— Не надо, господин, — умолял его оруженосец.

— Так предсказала жрица Гута.

— Прошу вас, господин!

— Все уже решено, — отрезал Ортог.

— Господин! — запротестовало сразу множество голосов.

— Кто король ортунгов? — грозно спросил Ортог.

— Ортог — король ортунгов.

— Начинайте поединок!

— Начинайте! — зашумели в толпе.

— Нажимай! — приказала Гута, обращаясь к сидящему напротив Отто мужчине. — Кнопку! Нажимай! — требовала она.

— Вот здесь, — и один из подручных жрицы вложил противнику Отто в руку пусковое устройство с кнопкой, от которого к платформе тянулся провод.

— Подожди, — другой мужчина за волосы поднял голову соперника Отто и всунул ее между изогнутыми зажимами в высокой спинке стула.

— Нажимай кнопку, — сказал первый мужчина.

— Кнопку? — вяло переспросил грузный мужчина, сидящий на стуле напротив вождя вольфангов.

— Вот она, вот, — суетился подручный.

— Я боец? — с расстановкой спросил опьяненный мужчина.

— Да, и все остальные тоже бойцы, — уговаривали его подручные жрицы, буквально всовывая в руку пусковое устройство.

— Хорошо быть бойцом, — важно произнес совсем ослабевший противник Отто.

— Да, да.

— Я прославлюсь?

— Да, жми на кнопку!

Вновь над головами пронеслась стая чем-то перепуганных птиц.

Пальцы опьяненного бойца медленно потянулись к кнопке и застыли на ней.

— Жми! — нетерпеливо закричали вокруг.

Ярко вспыхнуло пламя, раздались крики мужчин и визг рабынь, и человек, который стоял за спинкой стула противника Отто, придерживая его за волосы, теперь дико отшвырнул от себя половину головы. Со спинки стула напротив Отто стекала дымящаяся смесь крови, мяса и мозга. Кровь пенилась, как подземный источник, выходя из шеи и переливаясь через обломки нижней челюсти.

Геруна вскрикнула и закрыла лицо руками. Рабыни сжались и опустили головы, борясь со слабостью. Некоторых стошнило на траву. Многие закрыли ладони закованными в цепи руками. Три рабыни-блондинки со стонами отвернулись.

— Уберите это! — завопила Гута, указывая на останки соперника Отто.

— Приведите бойца! — дрогнувшим голосом приказал Ортог.

Один из девяти близнецов был приведен под руки к креслу. В это время тело другого близнеца, или бойца, если вам угодно, стащили со стула.

— Нет! — вдруг завопил боец. Видимо, зрелище ошметков крови, слизи, мяса, снесенной головы, из которой еще лилась кровь, еще бьющегося в судорогах тела настолько потрясло его, что он пришел в себя.

Его усадили на стул и связали, оставив руки свободными.

— Нет! — кричал он. Машину зарядили еще раз.

— Нет, не надо! — умолял боец.

— Нажимай кнопку или ты умрешь! — взревел Ортог.

Дрожащей рукой парень потянулся к кнопке, но Отто опередил его.

Ко всеобщему негодованию он поднялся с места.