Примерно в три часа ночи Софи берет кухонный нож и начинает перерезать проволоки. Но ничего не происходит. Пакет запечатан теперь лишь полоской широкого скотча.

Полминуты спустя раздается телефонный звонок.

– Да?

– Ты открыла пакет?

– Да.

– Что ты имеешь в виду?

– Я сама ничего не понимаю.

На другом конце провода воцаряется тишина. Молчание длится несколько минут.

– Якоб? Ты еще там?

– Сейчас в твою дверь позвонят. Два коротких звонка, один длинный. Иди и открой.

Софи судорожно хватает пальто. Она хочет убежать, но смотрит как завороженная на пакет и не знает, что ей делать и куда деваться.

Раздаются звонки в дверь. Два коротких и один длинный. Она медлит. Оцепенев от бессилия, Софи стоит, прислонившись спиной к холодильнику. В замке щелкает ключ. Дверь в квартиру медленно открывается, и Софи в ужасе смотрит, как по стене ползет тень от двери. Импульсивным движением она выключает свет.

Незнакомый мужской голос зовет:

– Софи!

Она спряталась на кухне – жмется в нишу у раковины, накинув на себя пальто.

Тихими шагами по квартире ступает человек. Он шарит в поисках выключателя, заходит на кухню.

– Софи?

– Оставайтесь на месте! Не подходите ко мне!

– Я должен позаботиться о тебе.

– Я вас не знаю!

– Чего ты боишься?

Человек подступает все ближе. Впервые в жизни Софи жалеет, что не носит оружия. В руке она сжимает столовый нож, но разве это оружие? Во все глаза она смотрит на визитера. Это мужчина среднего возраста – угловатые черты лица, седые виски; онслегка полноват, но маскирует свою полноту широким черным макинтошем.

– Послушай. Мы долго решали, что с тобой делать. Очень долго. Весы качались то туда, то сюда понимаешь? Твоя судьба нам не безразлична. Тебя ценят. Вот только для общего дела ты уже не годишься. Ты и сама понимаешь это.

– И куда же мне теперь деваться?

– Мы решили, что твой портрет на розыскных плакатах – это самое большее, что ты можешь нам предложить. Что ж, пусть так и будет. Пусть твое лицо останется там, по возможности надолго и без изменений. Ты можешь начать новую жизнь. Считай, что тебе страшно повезло. На твоем месте я бы улыбнулся. Честное слово! – Незнакомец улыбается, словно показывая, как это делается. У него крупные, мясистые руки и волосатые пальцы.

– Новую жизнь?… Я с вами не знакома!

– Новое имя, новая профессия – все новое. Ведь ты хочешь этого? Это твоя мечта?

Незнакомец расстегивает плащ. Он одет в простой серый костюм, а в руках у него действительно ничего нет.

– Пойдем, пойдем, все будет хорошо.

Покачиваясь в пьяном угаре, Софи кладет столовый нож в сторону и садится на корточки. Мужчина протягивает ей руку.

– Что было в пакете? – спрашивает она и вскрикивает от страха, когда незнакомец касается ее плеча.

– Если бы ты открыла его, то знала бы. Давай руку!

Софи жмется, не подает ему руки, а вместо этого хватает пакет, наскоро отдирает скотч и нетерпеливо просовывает пальцы в щель. Может, она все-таки вооружена, только не знает об этом? Гигантский взрыв. В конце жизни. А почему бы нет? Наплевать.

Ее доброжелатель громко вздыхает.

– Ладно тебе, хватит важничать!

Разорвав в клочки упаковку, Софи срывает крышку. Сжатая пружина распрямляется, и из коробки… выскакивает чертик – игрушечный чертик, кривоносый, черно-красный, с застывшей на морде немой ухмылкой.

– Довольна? – спрашивает мужчина снисходительно, но терпеливо и наконец-то берет Софи за руку. После самой длинной в ее жизни ночи женщина находится в полуобморочном состоянии.

– Если бы ты полностью доверяла товарищам, то сейчас была бы вместе с нами. Но мы все-таки позаботимся о тебе. Такие уж мы… заботливые.

Во-первых, во-вторых и в-третьих. Большая игра

– Что-то мне не верится в то, что вы могли спокойно взирать со стороны на все эти события.

– Вот как? Значит, вы уже поверили в мое могущество? Вот видите! Раньше вы недооценивали мою власть, а теперь переоцениваете. Во-первых, я не знал, где находится Софи, что она делает, грозит ей какая-либо опасность или нет. Во-вторых, вероятно, я и мог помочь ей, но какой ценой! Потребовалось бы снова внедряться в ее жизнь, а это могло усугубить ее положение еще больше. В-третьих, разумеется, я пытался ей помочь. Как вы могли допустить обратное?

Я постоянно предпринимал поп ытки помочь ей, в том числе на самом высоком уровне. Например, я заключил своего рода мировое соглашение с Федеральным управлением уголовной полиции – я имею в виду, с его высокими чинами. Этого было достаточно для того, чтобы обеспечить в случае ареста Софи неполные протоколы и соответственно более мягкое наказание, которое в итоге закончилось бы ее помещением в психиатрическую лечебницу – ради ее же безопасности. На этот случай я даже построил специальную клинику, и ее врачи получали у меня зарплату.

И снова на вашем лице написаны сомнения, но я говорю вам чистую правду. Представляете, в какую кругленькую сумму мне это обошлось? Однако данный пункт не заслуживает особого внимания. Затраты легко можно было списать на благотворительные пожертвования, не вызывая подозрения у властей. Клиника «Фон Брюккен» даже приносила прибыль, и ее создание стало полноправной частью моей меценатской программы ведь магнаты довольно часто дают больницам свои имена. У меня имелся план: мы поместим Софи в нашу клинику, и там она заживет спокойной жизнью, насколько это возможно в данных обстоятельствах. Конечно, весьма затратный и эксцентрический, однако по-своему неплохой план.

К сожалению, осуществить его помешало непредвиденное событие: Софи нашла убежище в другой Германии. Прошли годы, пока я узнал об этом. До того момента я искал ее на Ближнем Востоке, а оказалось, как ни комично это звучит, что искать ее следовало на ближайшемВостоке. Но в то время я был достаточно наивным и исходил только из вероятностей. Я допускал даже, что ее уже нет в живых, и если бы это предположение подтвердилось, то я отыскал бы ее тело и перевез его сюда, в Ойленнест, чтобы поставить памятник и горевать на ее могиле. Но затем я узнал, что Софи жива и ее опекает Штази. До чего радостным был миг, когда до меня дошла эта весть!

Я чувствовал себя стариком слишком преждевременно. Знаете, что я вам скажу? В семьдесят человек уже стар, а в пятьдесят до старости еще далеко. Многие растрачивают впустую свои лучшие годы лишь потому, что считают, что глупенькие девушки уже не смогут полюбить их. Плевать на глупеньких девушек! Софи была жива! Вероятнее всего, жива. И я, естественно, делал все, что было в моих силах. Но теперь требовалось планировать все действия с особой тщательностью. Это была уже не детская забава – теперь начиналась другая, большая игра.

Вы спросите, доставляла ли она мне удовольствие? И я отвечу, да, я наслаждался ею, ведь моя жизнь наполнялась смыслом. Но только представьте себе, сколько работы нас ожидало, и какой кропотливой и тонкой работы… Месяцы, даже годы уходили на то, чтобы раздобыть хотя бы крупицу новой информации. Это было дело огромного политического значения – наверное, самая охраняемая государственная тайна ГДР. Только представьте себе, какие последствия имело бы ее разглашение! Речь шла не только о Софи. Скоро новые паспорта и новые биографии получили гораздо более крупные птицы: разыскиваемые террористы «Фракции Красной армии».

Каждый мой ход в этом чудовищном домино мог стать последним. Я подвергал себя большой опасности, и люди из Штази не стали бы церемониться со мной. И только мои деньги, много денег, позволяли установить осторожные контакты с ними. Это было слабое место Германской Демократической Республики – она всегда нуждалась в деньгах. И я обеспечивал ее деньгами, инвестировал средства в абсолютно бессмысленные проекты, балансировал на грани запретного, чем вызывал понятное недовольство в рядах моего правления. Вы должны знать, что консорциумы таких масштабов не могут принадлежать одному-единственному человеку, даже если на бумаге он числится их единоличным владельцем.