— Не переигрывайте, Каре. Вы вынудите меня стрелять!

— Тут, в центре Майнца, среди белого дня! Вы же еще не сошли с ума.

— Этот пистолет, чтоб вы знали, стреляет без шума и без пуль. В тело входит маленькая ампулка со смертоносной жикостью, которая быстро растворяется в организме, в мертвом теле не оставляет никаких следов. Итак, пойдем.

— Э, нет!

Мур в сложном положении. Ему ведь надо вывести меня отсюда, а не продырявить.

— Зачем вы все усложняете? — спрашивает он уже другим тоном. — Нам необходимы от вас лишь некоторые сведения. Одна маленькая справка, понимаете или нет?

— Только и всего? — выкрикиваю я. — Тогда спрашивайте!

Мур раздраженно смотрит на меня, но во взгляде его заметно колебание. Не выпуская пистолета, направленного мне в грудь, он левой рукой достает из кармана портативный магнитофончик.

— Хорошо, Каре! Рискуя тем, что у меня могут возникнуть неприятности, я облегчу ваше дело. Если вы будете точны в своих ответах, я отпущу вас и вы еще успеете к обеду. Скажите мне, заключали ли вы с Райеном соглашение об оружии?

— Конечно.

— На какое количество?

Добросовестно перечисляю количество оружия.

— Какая цена?

— Понимаете: цены — это вопрос сложный. Райен настаивал, чтобы я платил по высоким расценкам, а в фактуру должны быть записаны более низкие.

— Интересно. Какие же были первые цены и какие — вторые?

Сообщаю и это. Сеймур должен был бы быть доволен. Еще несколько камешков летят в огород Райена.

Вопросы сыплются один за другим.

— Выплатили ли вы ему указанную сумму?

— А что же я должен был делать…

— Отвечайте конкретнее.

— Конечно, выплатил.

— Как вы платили?

— А как платят? Достаешь деньги и платишь.

— Хотите сказать — наличными?

— Конечно, наличными, в долларах, пачками по десять тысяч, если вам нужны и такие детали.

Наконец ставится вопрос, которого я давно ждал:

— Кто за вами стоит?

— Не понимаю.

— Не пытайтесь уверять меня, что вы работаете только на себя. Так я повторяю: кто стоит за вами?

Его тон снова становится угрожающим. Вытянув из меня необходимые данные, Мур может позволить себе на десерт и этот аттракцион — выстрелить в меня ампулой.

— Вы что, оглохли? — грубо кричит он. — Говорите, кто стоит у вас за спиной!

Лучше посмотрите, кто у вас за спиной, хочется мне ответить, но это уже становится лишним. В дверях появляется Сеймур. Удар кулаком — и Мур падает на пол, покрытый синтетическим ковром.

Американец наклоняется и быстренько проверяет карманы Мура.

— Где-то тут поблизости еще двое его друзей, — предупреждаю я.

— Они уже не тут, — отвечает Сеймур, не прерывая осмотра.

— А «мерседес» остался в «Хилтоне».

— Пусть там постоит. В данный момент им нельзя пользоваться.

— Мод куда-то исчезла.

— Если бы она исчезла, меня бы тут не было, — возражает американец. — Она ждет нас на той стороне моста.

В конце путепровода я в самом деле встречаю Мод, но мне необходимо время, чтобы убедиться, что это она. Изменена прическа, ярко накрашены губы, нацеплены огромные темные очки.

Она ведет меня к серо-стальному «мерседесу», который стоит невдалеке, и через минуту мы уже едем.

— Наверное, вам не по вкусу такие опасные игры, — замечаю я.

— Мне по душе вкусная пища, Альбер. А если вспомнить, что у нас дома лишь холодная ветчина…

10

— Довольно о вашем Сеймуре, — говорю я с преувеличенным возмущением. — Он просто авантюрист. — И с жадностью набрасываюсь на гусиный паштет.

— Вы неблагодарный тип, — возражает Мод и, в свою очередь, налегает на паштет. — Судя по тому, что вы рассказали, Сеймур вытащил вас из могилы.

— Да. После того как сперва толкнул туда.

— Но с вами же ничего не случилось! Что вам еще надо?

Говоря это, она откусывает большой кусок бутерброда и с осуждением смотрит на меня.

— Вы могли бы знать о том, что Мур ходит к Дейзи.

Мод прожевывает кусок, затем говорит:

— Возможно, мы об этом и знали.

— Надо было знать также, что Мур придет к Дейзи именно сегодня.

— Возможно, знали и это.

— Следовательно, Сеймур сознательно подтолкнул меня в руки Мура, чтобы я дал нужные показания и помог Томасу в единоборстве с Райеном.

Дама не торопится с ответом — она берет еще один бутерброд и старательно жует.

— Думаю, ваши подозрения неосновательны. Мур явился в двенадцать часов, а вы пришли к Дейзи в десять. Никто не принуждал вас превращать служебный визит в оргию.

— Если бы Сеймур не хотел, чтобы я попал в руки Мура, он начал бы свою спасательную операцию немного раньше, а именно — когда я только вышел из дома Дейзи.

— Это было невозможно, Альбер!

— Вы же обещали быть «совсем рядом»!

— Я и была совсем рядом. В ста метра от вас, в том же сером «мерседесе». Только если вы думаете, что шеф сидел рядом…

— Где же был он?

— Он был в своей машине на соседней улице. Мы с ним поддерживали связь… Вы знаете как.

— Понятно, — киваю я. — Вам обоим я обязан тем, что родился во второй раз.

— Неужели вы родились во второй раз? — удивляется Мод, отпивая из чашки молоко.

— Что вы хотите этим сказать?

— Думаю, что вы рождались по крайней мере раз десять.

— Возможно, вы правы. Торговля оружием — опасная профессия.

— Вы не торговец оружием, Альбер, — возражает женщина, глядя на меня спокойными темными глазами.

— Конечно. Официально я торгую стеклянными изделиями.

— Вы вообще не торговец, Альбер. Разве что информацией.

— Еще немного — и вы сделаете из меня агента Москвы.

— Этого я не говорю. Но думаю, что вы все-таки чей-то агент.

Жарища длится два месяца, столбик термометра прыгает за цифру 30, и газеты пишут, что такого жаркого лета не было уже сто лет.

Моя спальня находится с северной стороны, а садовая клумба под окном, которую старательно поливает Мод, наполняет комнату влажными запахами цветов. Поэтому люблю уединяться тут в обществе газет и своих маленьких проблем.

Итак, Сеймур прав, по крайней мере, в одном: меня в самом деле разыскивают и собираются ликвидировать. А отсюда выходит, что американец прав и в другом: главное условие для успеха побега — устранить с моего пути Томаса и Райена.

Хорошо, что Уильям так рьяно занялся этим делом, но плохо, что он, как всегда, действует не собственными руками, а использует меня или Мод — пешек, которых он держит, пока они ему нужны, и которыми легко пожертвует.

Иногда мне кажется, что вся эта история для него не больше чем игра. Опасная и бессмысленная игра.

А возможно, и что-то другое. Скажем, стремление к самовыражению. Отголосок давно забытого, похороненного чувства морали в аморальном мире. Неожиданная вспышка возмущения у циника, неспособного на нормальные эмоции.

В конце концов это его дело. Плохо только, что комбинации придумывает он, а выполнять приходится мне. Приносит фальшивые доллары, а сбываю их я. Бьет Мура, а в случае чего за это снова-таки отвечать буду я. Сводит счеты с Томасом и Райеном, а они и их друзья охотятся за мной. И, если Сеймур не одолеет этих двух мошенников, вся их банда набросится на меня. Если же одолеет…

Если одолеет, то я не удивлюсь, если он заявит: «Очень сожалею, очень, но канал до сих пор закрыт. Трогайтесь сами с двумя вашими паспортами, ни один из которых не годен». И бросит меня. Или выдвинет последнее предложение, которое уже выдвигал в Копенгагене: не хотите погибнуть — переходите ко мне. В моем учреждении найдется место и для вас.

Очень опасно забывать, что Сеймур — противник. Противник, не похожий на других. Другие, все те, кого я встречал на своем пути на протяжении последних лет, намного проще. С ними легче: устраняешь противника из игры, если он тебя не устранил. При этом рискуешь только получить пулю — и не больше; все по правилам игры.