– Пленки, к счастью, были уже переправлены. А связного взяли. Но ничего… Он объяснил, что билет ему дал какой-то турист, попросил его об этой услуге за небольшое вознаграждение. Полиция, конечно, не поверила, но объяснение было вполне правдоподобным, поскольку человек работает в справочном бюро при вокзале и постоянно имеет дело с туристами. Так что в конце концов его отпустили.

– Но в следующий вторник опять никто не пришел.

– Как же могло быть иначе? Не могли же мы послать другого человека, пока не удостоверились, что тот не сообщил полиции пароль, место встреч и все прочее. Не могли же мы сами толкнуть тебя в западню. А когда все было установлено, вторник уже прошел.

– А я, грешным делом, подумал, что вы клюнули…

Борислав достает пачку «Кента», закуривает и бросает сигареты на стол.

– Ты, я вижу, опять стал курить? – поинтересовался я.

– Что делать…

– Не курить, – говорю в ответ и снова закуриваю.

Первая сигарета оказывает на меня такое же действие, как в том сне, который я видел с открытыми глазами. Правда, тогда в роскошном холле на Зендербульваре я курил стоя, а сейчас сижу, и не в каком-то холле, а в добропорядочной столовой немецкого парохода.

– Послушай, ты действительно разделался с тем негодяем?.. – спрашивает Борислав.

– Они сами с ним разделались.

И я снова принимаюсь за свое:

– Когда увидел давеча, как ты смотришь и делаешь вид, что не узнаешь меня, невольно подумал, что вы от меня отреклись.

– Глупости, – взволнованно отвечает мой друг. – Разве родина может отречься от своего верного сына?

Как видно, я и в самом деле поглупел в одиночестве. Я делаю затяжку и в дремотном блаженстве вслушиваюсь в ровный гул двигателей.

И вдруг ловлю себя на том, что снова начинаю беседовать про себя.

«Слышишь, Уильям, – говорю. – Родина никогда не отречется от своего сына. Запомни это хорошенько, приятель».

– Ты как будто дремлешь… – слышится откуда-то издалека голос Борислава.

– Тебе показалось. Просто я закончил один длинный разговор.