«Среди ночи я проснулся. Я лежал на спине, прикрыв глаза правой рукой с повернутой наружу ладонью, как обычно спят утром, чтобы не мешал свет. Мышцы у меня затекли от неудобного положения, и я инстинктивно попробовал пошевелиться, однако был не в состоянии сдвинуться хотя бы на дюйм, ибо буквально вмерз в сплошную ледяную глыбу. Я делал отчаянные усилия освободиться, но без малейшего успеха, я стал звать своего спутника, но он, конечно, не слышал меня».

Так описывает Амундсен в автобиографии драматическую кульминацию похода. Измотанный голодом и бесконечным напряжением сил, он с вечера вырыл себе в снегу укрытие и залез спать в него. За ночь температура резко упала. Теперь у Руала оставалась единственная надежда — на спутника.

«Я почти оцепенел от ужаса. В своем испуге я, разумеется, подумал, что он тоже вмерз в этот мокрый снег и очутился в таком же положении, как я. Если не наступит быстрая оттепель, мы оба скоро замерзнем в наших страшных ледяных гробах.

Скоро я перестал кричать, так как сделалось трудно дышать. Я понял, что нужно сохранять спокойствие, иначе мне грозит опасность задохнуться. Не знаю — от скудного ли запаса воздуха или по какой-либо другой причине, но я очень скоро заснул или потерял сознание. Очнувшись, я услыхал приглушенные, слабые звуки. Значит, спутник мой не был в плену. Вероятно, накануне он не зарылся в снег из-за полного упадка сил, вызвавшего у него равнодушие ко всему. Так или иначе, но это обстоятельство спасло нас обоих».

В мемуарной книге Руал Амундсен по-прежнему считает эпизод на Хардангервидда едва ли не самым рискованным за свою полную опасностей жизнь. Впрочем, рассказ об этом случае также придает свидетельствам полярника определенную перспективу. Дело в том, что Амундсен подробно изложил все обстоятельства и гораздо раньше, сразу после возвращения. В газете «Фредрикстад блад» печатался с продолжением его рассказ под заголовком «Полный приключений поход братьев Амундсен через Хардангерское плоскогорье» — самое первое из описаний амундсеновских походов. Спустя тридцать лет, когда Руал Амундсен снова рассказывает эту историю, в его жизни многое переменилось, а в воспоминаниях многое сместилось.

В последней версии его откапывает анонимный «спутник», в первой это был брат. Опять-таки в первой спутник не закопался в снег сам вовсе не от усталости и равнодушия: «Брат оказался осмотрительнее. Как он поведал мне впоследствии, ночью он несколько раз вставал и отряхивался от снега. Я же спал без задних ног». В первом варианте рассказа брату требуется всего час, чтобы освободить Руала из ледяного гроба, тогда как у равнодушного и усталого «спутника» спасение двух жизней занимает три часа. Кроме того, на протяжении дальнейшего повествования совершенно ослабевший «спутник» оказывается в полной зависимости от рассказчика Руала, и тот проявляет себя как подлинный спаситель обоих лыжников.

Две версии похода с братом как нельзя лучше отображают всю жизнь Руала Амундсена. В ту ночь на Хардангервидда его спас Леон, но спустя тридцать лет, сочиняя автобиографию, Руал, похоже, снова вмерзает в ледяной фоб — на сей раз душой. И теперь его уже не сумеет откопать никто, тем более Леон.

Как бы то ни было, в один прекрасный день в газетах появилось радостное сообщение, что пропавшие лыжники благополучно добрались до Болкешё. Вестей о них не было три недели. Руала вернули к жизни. Второй раз.

Небезынтересно добавить, что через несколько лет, направляясь в Берген к невесте, Леон Амундсен повторил их «полный приключений поход через Хардангерское плоскогорье».

В январе 1896 года родные норвежские горы решили вопрос о том, кто станет преемником Фритьофа Нансена. Руал Амундсен вернулся. Эйвинн Аструп — нет. С ним закатилась восходящая звезда на небосклоне полярных героев — звезда, не успевшая по-настоящему разгореться. Эта трагедия поразила в самое сердце и Амундсена. Заведя собственный дом, он поставит портрет Эйвинна на письменный стол, тогда как Нансену будет отведено место в подобающем отдалении, на стене. Эйвинн Аструп был не только уроженцем Христиании, но и ровесником Леона, то есть принадлежал к поколению Руала. Мечтателя за королевским дворцом вдохновляли достижения рано обретшего зрелость Аструпа.

Сын оптового торговца Эйвинн Аструп уже в девятнадцать лет покинул родину и направился в Америку. Как и Леон, он учился в коммерческой гимназии, по окончании которой рассчитывал заняться предпринимательством на той стороне Атлантики. Вскоре, однако, юный искатель приключений нашел гораздо более интересное приложение своим силам. Будучи бывалым лыжником и любителем дальних походов, он сумел попасть в число участников двух гренландских экспедиций Роберта Пири — 1891–1892 и 1893–1894 годов.

Будущий покоритель Северного полюса американец Пири начал с изучения северной Гренландии, где не только приобрел драгоценный опыт, но и сделал несколько значительных открытий. Не поладив с американцем, честолюбивый норвежский лыжник решил уехать обратно в Норвегию и осуществлять там собственные планы. В частности, Аструп попытался добиться поддержки у состоятельного пионера китобойного промысла Свенна Фойна и шведского специалиста по воздушным шарам — инженера Андрэ. На заседании Географического общества Эйвинн Аструп изложил свои идеи полета на воздушном шаре в северные широты: «Тогда можно была бы со Шпицбергена за каких-нибудь два часа пересечь Арктику, проводя по дороге исследования, а потом, если бы ветер дул в благоприятном направлении, вернуться домой с помощью прихваченных ради такого случая собак и нарт».

Эйвинна Аструпа влекла к себе не только Арктика, но и Антарктика. Фактически круг его интересов был сходен с Руаловым. Если бы Аструп остался в живых, он бы скорее всего затмил собой Амундсена. Он был менее чем двумя годами старше, однако успел гораздо больше Руала. Помимо всего прочего, он был обаятелен и умел завоевывать сердца людей. Народная молва быстро приписала ему роман с легендарной певицей и соломенной вдовой Евой Нансен, а также с миссис Пири, которая — на удивление всем — участвовала в одной из северогренландских экспедиций мужа.

Увы, судьба распорядилась иначе. В то самое время, когда Фритьоф Нансен сидел в логове на Земле Франца-Иосифа, мечтая поскорее очутиться дома, рядом со своей Евой, а братья Амундсен готовились к переходу через Хардангервидда, самый юный в Норвегии кавалер Рыцарского креста ордена Святого Олава вышел на последнюю в жизни лыжную прогулку. 29 декабря 1895 года Эйвинн Аструп покинул Ерхинн на восточной стороне Доврского плоскогорья, намереваясь пересечь его и выйти к Утне, где у Аструпа была назначена встреча с несколькими офицерами, в том числе с капитаном Дитриксоном, участвовавшим в гренландской экспедиции Нансена.

Тело Эйвинна Аструпа было обнаружено спустя почти три недели вблизи Ерхинна. Что случилось? Как мог норвежский герой-полярник номер два пасть мертвым через полчаса после выхода на лыжах? Неужели этот двадцатичетырехлетний молодой человек не отличался завидным здоровьем? Чем была вызвана гибель: апоплексическим ударом, усталостью, самоубийством? «По всей вероятности, Эйвинн Аструп, который из-за плохой дороги нес лыжи в руках, поскользнулся на ледяном бугре, упал и стукнулся правым виском об острый камень, — сделал не слишком убедительный вывод репортер газеты «Афтенпостен». — Вокруг было много крови». Бутылка портвейна в рюкзаке осталась практически непочатой [10].

Гроб с телом полярного путешественника был при огромном стечении публики препровожден в столицу. Эйвинна Аструпа похоронили на кладбище Христа Спасителя, но известный полярник и любимец женщин еще долго занимал воображение соотечественников. В зале памяти, который воздвиг у себя в душе Руал Амундсен, юный кавалер Рыцарского креста занял место рядом с гораздо более старшим мучеником — сэром Джоном Франклином.

7 августа 1896 года, примерно через полгода после сражения со смертью на Хардангервидда, довольный Руал пишет из Христиании Леону в город Коньяк: «С 1 июня 1897 года я нанялся в бельгийскую антарктическую экспедицию в качестве матроса и лыжника. Поход рассчитан на два года и должен быть весьма интересным, поскольку будет первым в своем роде».