Габриэла улыбнулась. Казалось, у нее камень с души свалился, когда она услышала столь лестные отзывы об Ивэне, хотя, возможно, Джеральд судил пристрастно, ведь Ивэн был его пасынком.
— Как же нам быть?
— Может быть, стоит связаться с твоим отцом.
— Ой, давайте лучше сделаем ему сюрприз. Он ведь шесть лет меня не видел и думает, что я в Виргинии… А то еще волноваться начнет.
— И все же лучше бы ему сказать.
— Не надо. Пожалуйста. Если вы позволите мне остаться у вас до его приезда, я предпочла бы ничего ему не сообщать.
— Ну хорошо, — сдался Джеральд.
— Ну а с письмом-то что делать?
— Оставишь его мне?
— Мне кажется, нужно обратиться в полицию.
— Я не хотел бы вмешивать в это полицию. Ради Евы.
— А какое отношение к этому имеет Ева?
— Самое прямое, — сказал Джеральд. — Объясню как-нибудь в другой раз. После первого письма она так переволновалась, что заболела. Сейчас ей гораздо лучше, и я надеюсь, что благодаря твоему неожиданному появлению она забудет про него. И нам, думаю, тоже следует поступить так же. Теперь это не твоя забота. Отдыхай, наслаждайся покоем. Гуляй в саду. Найди Лору, подружись с ней.
После ухода Габриэлы Джеральд перечитал письмо, потом убрал его в конверт и сунул в нагрудный карман своего старого твидового пиджака. Потом встал, покинул кабинет и вернулся на кухню, где Ева, в фартуке, резала овощи на суп.
— Дорогой.
Он поцеловал ее.
— Я отъеду на полчасика.
— В город? Мне нужно купить кое-что из продуктов.
— Нет, по делам. Ненадолго. За продуктами съезжу позже, если хочешь.
— Ты чудо. Я напишу список.
Он открыл заднюю дверь.
— Джеральд, — окликнула мужа Ева. Он обернулся. Она улыбнулась — своей прежней улыбкой. Сказала: — Она просто лапочка, правда? Габриэла.
— Милая девочка, — согласился Джеральд и вышел во двор.
Выехав из ворот, он повернул налево и покатил вверх по холму по дороге, пролегавшей через вересковую пустошь. Через пару миль он подъехал к развилке с указателем. Одна стрелка показывала в направлении Ланьона, вторая — Карнеллоу. Он свернул на дорогу, ведущую в Карнеллоу.
Некогда это было удаленный шахтерский поселок. Два ряда домиков с глухими фасадами, развалившееся машинное здание оловянного рудника, вентиляционная труба, унылая часовня. Здесь на вершине холма посреди пустоши всегда, даже в самый тихий день, было ветрено, и едва он вышел из машины, ветер засвистел у него в ушах. Все вокруг него, вся пустошь, тут и там поросшая изумрудно-зеленой высокой болотной травой, казалось, волнами перекатывается на ветру.
Из старой часовни доносились визг циркулярной пилы и стук деревянных молотков, — видимо, работа там шла полным ходом. Прежний вход был расширен до размера ворот гаража. Тяжелые раздвижные двери были открыты, и в проеме просматривалось внутреннее помещение цеха. Над входом висела недавно приколоченная новая вывеска «Эшби и Томас».
На улице под самодельным навесом сушились сложенные штабелями бревна. Рядом стояли два фургона и автомобиль Ивэна. Словно завитки, летала стружка. Чувствовался аромат свежераспиленной древесины. Из мастерской вышел молодой парень со стулом, который он понес к фургону.
— Доброе утро, — поздоровался Джеральд.
— Привет.
— Ивэн там?
— Да, где-то здесь.
— Позови его, пожалуйста. Скажи, это адмирал Хаверсток.
Властная манера Джеральда и его высокое звание, вероятно, произвели впечатление на парня, ибо он поставил стул и исчез в мастерской, но через минуту снова появился. Рядом с ним шел Ивэн в простой рубашке и рабочем комбинезоне.
— Джеральд.
— Извини за беспокойство. Я ненадолго. Пойдем посидим в машине.
Он поведал Ивэну печальную историю и показал ему второе письмо. Ивэн стал читать его. Джеральд заметил, что при этом он стиснул в кулак лежащую на коленях руку, да так сильно, что побелели костяшки пальцев. Отреагировал он так же, как и Джеральд. Произнес:
— Боже мой.
— Дело дрянь, — сказал Джеральд. — Но теперь я, по крайней мере, знаю, что это чистейшая ложь.
— Рад это слышать, — сухо отозвался Ивэн. — Какая гадость. Говоришь, Габриэла прочитала письмо в Лондоне и привезла его с собой?! Она, наверно, решила, что я гнусный тип.
— Она знает, что в письме нет ни слова правды. Я сам ей это сказал, и у меня создалось впечатление, что она охотно мне поверила.
— Ты же не думаешь, что это Мэй?
Джеральд пожал плечами.
— Отправлено из Труро в среду. Тот же формат.
— Джеральд, я не верю, что это Мэй.
— А кто, старина?
— Ты не думаешь?.. Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидел первое письмо, просто я ничего не сказал тогда. Ты не думаешь, что это, возможно, творчество Друзиллы?
— Друзиллы?
— Да, Друзиллы.
— А зачем ей это? Зачем бы она стала сочинять лживые анонимные письма?
— Не знаю. Разве что… — Ивэн несколько смутился. — В общем, после того как я помог ей, нашел жилье, она как-то вечером пришла ко мне и в недвусмысленных выражениях дала понять, что крайне мне признательна и готова любым путем отплатить за оказанную услугу. Но это не имело никакого отношения к любви. Просто деловое предложение.
— И ты принял ее предложение?
— Конечно нет. Я ее поблагодарил, сказал, что она ничего мне не должна, и отправил домой. Она не обиделась. — Он подумал немного и добавил: — Вроде бы.
— Друзилла способна написать что-то подобное?
— Она — странная женщина. Не могу сказать. Я ее не знаю. Никто из нас ее не знает. Мы ничего не знаем ни о ее прошлом, ни о ее интересах. Женщина-загадка.
— Согласен. Но зачем ей обижать Сильвию?
— Понятия не имею. Мне кажется, Сильвия ей не очень симпатична, но ведь это не повод посылать бедной женщине анонимные письма. К тому же Друзилла не является ярой сторонницей трезвого образа жизни. Сама порой не прочь выпить.
Джеральд поразмыслил над его словами.
— Ивэн, то письмо было отправлено из Труро в среду. Друзилла дальше деревни никуда не выбирается. С ребенком в коляске далеко не уедешь. В Труро она не была.
— Она могла попросить Мэй отправить письмо. Они по-своему неплохо ладят. Мэй иногда привозит ей что-нибудь из Труро для Джошуа. То, что Друзилла не может купить в деревне. Так что она вполне могла бы по ее просьбе отправить и письмо.
Казалось, все абсолютно логично. И невероятно, ужасно. Джеральд жалел, что он, как Ева, не может хотя бы на время выбросить из головы эти гнусные письма.
— Что же делать? — спросил Ивэн.
— Я предложил Габриэле связаться с Алеком, но она воспротивилась. Не хочет волновать отца. К тому же ко вторнику он все равно будет здесь.
— Джеральд, нам нужно как-то уладить это дело до его приезда.
— Как?
— Может, обратимся в полицию?
— А если это и в самом деле Мэй?
— Да, пожалуй, ты прав, — не сразу ответил Ивэн.
— Давай пока подождем.
Ивэн улыбнулся отчиму.
— Не похоже это на тебя, Джеральд. Тянешь время. Мне казалось, моряки всегда на пять минут впереди.
— Так и есть.
— «Трудное можно сделать сразу, достижение невозможного требует немного больше времени».
— Не цитируй мне мои слова. Не исключено, что это и есть то самое невозможное, на которое требуется немного больше времени. Когда ты будешь дома, Ивэн?
— Наверно, возьму отгул на полдня, приеду к обеду. Тебе, я вижу, моральная поддержка не помешает. — Он выбрался из машины, захлопнул за собой дверцу. — До встречи.
Сердце Джеральда наполнилось любовью и благодарностью к пасынку. Он смотрел ему вслед. Когда Ивэн скрылся в своей мастерской, Джеральд завел мотор и поехал в Тременхир.
— Поначалу было вполне терпимо. Не так плохо, как я думала. Виргиния прекрасна. У Стрика чудесный дом, стоит на обрыве над рекой Джеймс. Огромный особняк, вокруг земли немерено, зеленые пастбища для лошадей, белые дощатые заборы. Кизил, дубы. Перед домом парк с большим бассейном и теннисными кортами. Климат мягкий, солнечно, даже зимой. У меня была своя комната, огромная, с ванной. Прислуги полон дом. Кухарка, горничная, темнокожий дворецкий. Его звали Дэйвид, и он каждый день приезжал на работу в розовом «студебеккере». Даже школа, в которую определила меня мама, была вполне ничего. Школа-интернат и баснословно дорогая, наверно, потому что у всех девчонок, что там учились, насколько я могла судить, родители были такие же богатые, как Стрикленд. Вскоре они свыклись с мыслью о том, что я англичанка и у меня британский акцент. Я стала своего рода новинкой, у меня появились друзья.