Томпсон, казалось, был в шоке.
— Бог мой, Говард… вы уверены? В смысле, это так неожиданно. Вы уверены? Мы можем что-то сделать, чтобы вы передумали?
— Нет, ничего.
— Не знаю, это как гром средь ясного неба. Вы же были основой, сутью телекомпании, да что там, телекомпания — это вы и есть. Я могу что-то сделать для вас?
— Можете. Я прошу вас держать это в секрете. Хочу, чтобы вы пообещали, что не будет никаких наград, никаких чествований, ничего этого. Я хочу уйти как можно тише, без фанфар. Можете это для меня сделать?
— Конечно. Что угодно. Мы уважаем любое ваше желание.
Говард поднялся:
— Хорошо.
— Когда вы говорили — пару месяцев, вы имели в виду два, три? Сколько у нас есть?
— Два.
— Понятно. Да, после стольких-то лет… Вы были здесь даже до папы. До сих пор поверить не могу. Но если таково ваше желание…
— Да. — Говард говорил с уверенностью.
Томпсон проводил его до двери, положил руку на плечо:
— Могу только сказать, что найти человека на ваше место будет чертовски тяжело… да что там, вы незаменимы. Вы наш символ. Это будет очень трудно.
Говард посмотрел ему в глаза:
— А вы просто поднимите трубку и скажите этому сукину сыну, которого вы наняли, чтобы избавиться от меня, что я ухожу, а его парень нанят. Это же не слишком трудно, правда?
Нед удостоверился, что Говард вышел в холл. Потом позвонил. Директор новостей взял трубку.
— Два месяца, Гордон. Звони Дэвиду, скажи, чтобы готовился. Позвоню рекламщикам, пусть начинают запускать ролик. Он просто вошел и сказал, что увольняется, опля, вот так все просто. Ага, и слушай, вот что, ты лучше оставь его в покое. Кажется, он чует дохлую крысу, мы не можем позволить ему проговориться в эфире. У него все еще большой вес. Мы не должны испачкать руки, ясно?
Ровно через два месяца Говард закончил передачу, как обычно, словами: «Вот и прошел еще один день». Но сегодня после знака «конец передачи» он продолжил. Директор новостей из своей будки велел камере номер три взять крупный план. Говард снял очки и, глядя в камеру, сказал:
— Как некоторые из вас знают, сегодня последний день моей работы, работы, которая сама по себе была для меня самой большой радостью и наградой. Я горд и польщен той поддержкой и доверием, которые вы мне великодушно оказывали все эти годы и которые я старался оправдать. Желаю вам самого лучшего, и благословит вас Господь. Спокойной ночи и прощайте.
Камера отъехала, а он надел очки и собрал со стола бумаги — за столько лет эти действия стали привычными. Наверху, в будке, собрался народ. Эфир кончился, но все так и стояли в молчании. Внизу тоже было тихо. Говард встал, снял микрофон и спокойно пожал руки подошедшим к его столу операторам и гримерше. А затем вышел к жене и дочери, ждавшим, чтобы отвезти его домой.
Элмвуд-Спрингс, штат Миссури
1976
Дена давно позабыла, как гостила в Миссури, но там ее не забыли. Секретарша Дены положила ей на стол письмо.
Дорогая Малышка,
Зная, сколько у тебя всяческих просьб, мне очень неприятно тебя дергать, но вдруг, думаю, ты захочешь помочь своему родному городу.
Меня назначили председателем комитета «Возрождение центра Элмвуд-Спрингс». Мы — организация, призванная спасти исторический центр нашего города. Как ты знаешь, множество маленьких городов по всей стране не устояли и дали добро на то, чтобы у них построили крупные торговые центры. Местные магазинчики не в состоянии конкурировать с открывшимися крупными универмагами «Кмарт» и «Уол-март» [37]и закрываются один за другим, а городок беднеет. Скобяная лавка Мака, аптека «Рексалл», парикмахерская да закусочная «Трамвай» — вот и все, что у нас осталось. Остальные закрылись. С тех пор как ты гостила, закрылся универмаг братьев Морган и цветочная лавка Виктора. Для тех, кто здесь вырос, просто невыносимо проходить мимо опустевших витрин. Мы надеемся собрать денег, чтобы привлечь внимание всей страны к владельцам маленьких магазинов, которые захотят переехать на Средний Запад. Итак, мы дошли до сути письма, Малышка. 15 июня клуб «Львов» и клуб «Ротари» спонсируют проведение в парке Дня Элмвуд-Спрингс. У нас будет пикник на берегу реки, ловля рыбы, скачки, кустарные ремесла и самодеятельность местных знаменитостей, а в 6 часов мы проводим большой аукцион знаменитостей, и поскольку ты одна из них, вернее, единственная наша настоящая знаменитость, я подумала, может, ты могла бы что-нибудь прислать. Я знаю, за твою вещь дадут хорошую цену, и деньги пойдут на благое дело.
Буду благодарна за все: сгодится подписанная фотография или что-то, что ты надевала на эфир, перьевая ручка, может, сценарий передачи с автографом — мы будет рады всему, что ты пришлешь. Страшно не хочется тебя беспокоить, ты так загружена, но оно того может стоить. Кое-кто из комитета хотел устроить День Дены Нордстром с парадом и призвать тебя, чтобы ты возглавляла шествие. Но я сказала «нет». И говорю Маку: это как раз то, что нужно нашей Малышке, — лететь сюда, чтобы пройти один квартал.
С любовью,
Норма.
P. S. Уэйн Ньютон шлет нам пару запонок, которые он надевал на сцену в Лас-Вегасе, а Либерейс, Филлис Дилер и Дебби Рейнолдс тоже обещали что-нибудь прислать.
Округ Бакс, штат Пенсильвания
1976
В ноябре, после увольнения, Говард Кингсли и его жена Ли пригласили Дену провести День благодарения у них на ферме в округе Бакс, штат Пенсильвания. Едва приехав, она заметила, что Говард стал другим, намного спокойнее, он выглядел заправским сельским жителем в своих штанах цвета хаки и фланелевой рубахе в красно-черную клетку. Не прошло и полдня, как Дена тоже немного расслабилась. Ферма представляла собой старый каменный дом, построенный в 1789 году, с участком в двадцать акров. На кухне Дена была бесполезна, так что в День благодарения они с Говардом отправились в длительную прогулку по полям и лесам позади дома. Там она впервые в жизни увидела перепелок и фазанов. Стоял прекрасный осенний день.
По дороге Дена спросила, каково это — быть на пенсии? Говард рассмеялся:
— Каждое утро встаю заржавевший, суставы так скрипят, что с трудом вылезаю из постели. Иду в ванную, смотрю в зеркало на то, что некогда было вполне симпатичной мордахой, а теперь стало эдаким седоволосым, дряхлым, с индюшачьей шеей старикашкой, и думаю: что за жалкое зрелище. Но потом вспоминаю: Говард, старина, сегодня ты можешь говорить все что вздумается, черт тебя побери. И это возвращает моей походке упругость, надо тебе сказать. Теперь я настолько стар, что уже не нужно никого ублажать, и имею до того скверный характер, что могу показывать нос всем идиотам в мире. И оно того стоит. Рекомендую.
— Да вы лет на десять помолодели.
— Этого не знаю, но могу сказать, что так хорошо я себя давно не чувствовал.
— А скучаете по всему этому?
— Нет, как ни странно, не скучаю. Ничуть. Честно говоря, жалею, что не бросил намного раньше. Я только начинаю понимать, сколько в жизни упустил. Жду не дождусь, когда поеду в Саг-Харбор на все лето. Я тебя спрашивал, ходишь ли ты под парусом?
— На нашем первом обеде.
— Ах да.
— Но я никогда в жизни не плавала на лодке.
— Что ж, надо это дело поправить, юная леди. Да, никак не думал, что мне понравится быть пенсионером. Я проработал больше пятидесяти лет, думаю, для любого мужчины это достаточно. — Он улыбнулся и поправил себя: — И для любой женщины.
— Пятьдесят лет. Долго.
— Да, но не забывай, я очень рано начал. Сначала работал на крошечной радиостанции в Сиднее, штат Айова.
Внезапно Говард остановился, сделал ей знак молчать и кивнул на олениху с олененком на другом конце луга. Животные замерли, глядя на людей, и вдруг сорвались с места и исчезли среди деревьев.
37
Крупнейшие сети розничной торговли, где продаются товары по ценам ниже средних.