В комнате воцарилось пугливое, гнетущее молчание.
Ивейн творила что-то на ее голове, хмурясь и бормоча что-то на неизвестном языке. Ирана морщилась каждый раз, когда она дергала слишком резко.
Жутко хотелось домой, к недовязанным носкам и теплому камину.
— А если я… не хочу?..
— Ты можешь отказаться, — напряженным тоном ответила Ивейн. — Но, пожалуйста, подумай… хорошо подумай. В конце концов, положение много что дает… платья, драгоценности, почет…
— Жила без них — и дальше как-нибудь проживу.
Ивейн нахмурилась и протянула ей полотенце.
— Ты-то, может, и проживешь… А вот Даттах… — Ивейн поморщилась и с какой-то странной интонацией произнесла: — Герцог Лаурея двинул на нас свои войска. Если сейчас сменится власть, то… я даже представить себе боюсь, что здесь будет.
Полотенце было пушистое и мягкое, в слова "Герцог Лаурея" ни о чем ей не говорили. Старый волшебник никогда не упоминал его в разговорах о политике.
— Да и тихо власть не сменится. Сейчас у Асириуса нет наследников. А борьба за престол в военное время… Да и Лаурей очень силен… у них такая армия… Мы проиграем.
Ирана, нахмурившись, ждала продолжения.
— Ну да ладно, не будем об этом, — преувеличенно бодро сказала Ивейн. — Не забивай голову политикой… Может быть, тебе здесь и понравится?.. Пойдем, портной давно ждет нас в холле…
Тем вечером она впервые в своей жизни лежала на огромной кровати на шелковых с тончайшим кружевом простынях.
— Добрых снов, Ирана, — слабо улыбнувшись пожелала Ивейн, гася в комнате все свечи и поправляя шторы.
— Добрых снов, — эхом повторила девушка.
В комнате было тихо и спокойно.
— И, Ирана… Я думаю, тебе это будет интересно…
Ивейн долго молчала и наконец произнесла:
— Прошлой ночью в созвездии Северной Короны видели алый огонь.
— Доброе утро, милорд, — она присела в аккуратном реверансе и вполне по-светски улыбнулась.
Неделя — Светлый Боги, всего неделя! — и она спокойно щебечет в коридоре замка с Его Величеством, да еще и называет его просто "милордом" — редко кому достающаяся привилегия. А король спокойно и располагающе улыбается, и глаза у него сразу становятся теплые, понимающие… обманчивые.
— Доброе утро, Ваше Высочество, — он сделал ударение на последнем слове и подал ей руку. Ивейн издали с чувством удовлетворения на все это смотрит. Что ж, не так плохо, как могло бы быть… По крайней мере, девчонка вполне уверенно держится на каблуках…
За эту неделю Ирана так и не успела обойти все свои покои, но зато, стараниями Ивейн, обзавелась внушительным дамским гардеробом, прошла курс не слишком приятных процедур у косметолога, отсидела четыре часа в кресле парикмахера, прослушала вводную лекцию для придворных дам и даже съездила на небольшую конную прогулку в обществе Ивейн и Тейлора — молодого виконта, троюродного брата короля. К удивлению Ивейн (да и самой Ираны), она неплохо держалась в седле — по крайней мере, пока лошади не уходили в галоп.
Судя по выражению лица Его Величества, он тоже был бы не прочь развеяться, но по дурацкой легенде, предусмотренной истинным повелителем этого мира — этикетом, познакомиться жених и невеста должны были только на субботнем приеме. Почему-то считалось, что образ монарха должен был быть нелишенным романтичности.
Именно на сегодняшний вечер и был назначен дебют Ее Высочества. При одной мысли об этом у Ираны начинали подкашиваться ноги.
Тем временем Его Величество с энтузиазмом, достойным лучшего применения, разглагольствовал о погоде, похоже, не обращая никакого внимания на то, что девушке абсолютно плевать на атмосферное давление.
После завтрака в пустой и сумрачной столовой (Его Величество с профессионализмом распиливал блинчики на микроскопические кусочки) Ирану конфисковала Ивейн с твердым намерением замучить до смерти своими склянками с женскими хитростями и не менее надоедливыми нравоучениями.
С ее внешним видом косметолог и парикмахер возились почти шесть часов. К конце этого безумия Ирана уже с трудом соображала и боялась смотреть на себя в зеркало.
— А ничего так получилось, — задумчиво заметила Ивейн — это была высшая похвала, на какую можно было надеяться. — Ну и как тебе?..
Иране уже было никак. Ее только преследовало странное чувство, что это все — НЕ ОНА, а картинка, нарисованная на зеркале. По крайней мере, себя она такой — даже в самом волшебном сне — никогда не представляла.
— Все же насколько хороший уход меняет женщину, — усмехнулась Ивейн, вспоминая то чучело, которое предстало перед ней неделю назад. — Да уж… Даже жаль тебя такую королю отдавать…
— Почему это?..
Ивейн грустно усмехнулась.
— Да хотя бы потому, что ему ты совершенно не нужна. Средство удержаться у власти, не больше. Может, он и хороший король, гениальный полководец и замечательный политик, но вот нормальный муж из него никогда не получится.
— Но ты же с ним… э-э-э…
— Ха! Ну и что?.. Да и если ты мне покажешь хотя бы дюжину девиц при дворе, которые с ним не "э-э-э", я прокукарекаю на приеме, — усмехнулась Ивейн. — И можешь мне не говорить, что это падение нравов и что это недопустимо. Те самые нравы, которые ты так любезно блюла в своей глуши, здесь уже почти ничего не значат. Ну то есть, конечно, невеста короля должна быть приличной девушкой и все такое… Но это всего лишь глупые традиции, и касаются они только королей.
— Я что-то не поняла — ты меня уговариваешь выйти за него или советуешь держаться подальше от этого гадючника?..
— И то и другое. ТЕБЕ здесь не место, но вот Ее Высочество обязана быть при дворе — если она, конечно, не хочет стать весьма желанной пленницей в уже почти развязанной войне.
— Ты ведь говорила, что этот герцог, как его там… уже двинул войска?..
— Лаурей. Двинул. Но пока эти войска идут по его земле, он может говорить, что проводит учения, усиливает гарнизоны на востоке в связи с опасениями нападения от кочевников, да хоть едет к любимой тете — мы все равно ничего не докажем. Хоть все всё и понимают.
— А король?..
— А король собирается жениться, — невозмутимо ответила Ивейн, пихая ее к дверям. — Идем, у нас осталось всего пятнадцать минут, а я забыла показать тебе одно движение…
И вот она стоит у стены в огромном зале с золотистыми стенами и мраморными полами, нервно кусает губы и думает лишь о том, как бы это сверкающее великолепие не рухнуло с ее головы. А в Зал входят пары… Королевский прием бывает лишь раз в полгода, и проигнорировать приглашение на него — недальновидное хамство.
Его Величество уже ходил по залу — как всегда, против часовой стрелки, подходя к разным группам людей и вступая в ни к чему не обязывающие разговоры, а иногда даже приглашая одиноких и симпатичных девушек на пару кругов.
— Девушка, вы танцуете?..
Она едва не подпрыгнула от неожиданности, но нашла в себе силы мило улыбнуться и позволила закружить в вальсе. Кавалер что-то ей говорил о прелести свежих роз; Ирана почти его не слушала.
Ее приглашали еще несколько раз; впрочем, танцевать ей быстро надоело: она никогда не испытывала тяги к бессмысленному кружению по залу — просто потому, что до этого ей не с кем и негде было танцевать. После она только вежливо отказывала — Ирана все равно постоянно напрягалась, стараясь не ошибиться в шагах, а такой танец не приносит никакого удовольствия.
— Скучаешь, принцесса?..
Ирана оглянулась, и на лицо против воли выползла робкая улыбка. С Даблом ей не о чем было разговаривать, Торрин считал разговоры с Ее Высочеством пустой тратой своего бесценного времени, короля она просто боялась, а Ивейн была уже слишком светской дамой, чтобы считать ее подругой — поэтому более-менее нормальные отношения у Ираны сложились только с Тейлором, которого она искренне рада была видеть.
— Пригласить тебя на танец?..